Гномы к нам на помощь не придут - Сара Шило

— Точно. Она увидела в зеркале, что она страшная, что у нее есть только голова, шесть рук и две ноги. Почти всю ночь она просидела на кровати и проплакала.

— И слезы вытекли на улицу.

— И снова пришла колдунья.

— Да, колдунья пришла опять, но на этот раз уже не притворялась доброй. Ей было плевать на то, что женщина плачет, и она не хотела возвращать ей то, что у нее забрала. «Если, — говорит, — ты не хочешь быть страшным чудовищем, какого еще никто никогда не видывал, тогда отдай мне свои ноги, а я тебе за это дам еще две руки, и ты превратишься в осьминога. Ну а что такое осьминог, знают все».

— А женщина спрашивает: «Осьминог? А кто это — осьминог?»

— Ты неправильно говоришь. Она должна бояться. Она должна сказать: «Какой еще такой осьминог?! Что это еще за осьминог такой?!»

— Верно, женщина не знала, что такое осьминог, и это слово ее напугало. Но колдунья объяснила ей, кто это, успокоила ее и показала ей фотографию осьминога.

— Такую же, какую ты показывала нам?

— Да, она у меня в кармане. Вот. Это осьминог. У него восемь рук.

— Смотри, что ты наделал! Ты ее порвал.

— Ничего я не рвал, она уже и так была рватая. Правда же, Эти, она была рватая? Скажи ему, что ты дала мне ее такую.

— Эти! А пусть осьминог будет теперь у меня, ладно?

— Когда сказка кончится, я тебе его отдам.

— Нет, ты его еще больше порвешь. Правда, Эти? Правда, что он его еще больше порвет?

Я пообещала им, что склею фотографию осьминога, и они снова приготовились слушать.

— Ну вот. Посмотрела, значит, женщина на эту фотографию, и осьминог показался ей красивым. Вокруг него было синее море, и он не был похож на странное уродливое чудище. И она тут же согласилась. Не раздумывая. Отдала колдунье свои ноги, а вместо них получила еще две руки, и стало их у нее…

— Восемь!

— Правильно. У нее стало восемь рук. В точности, как у осьминога. И так она превратилась в осьминога. Посмотрелась она в зеркало, а у нее голова и восемь рук. Потом она посмотрела на колдунью и вдруг увидела, что та выглядит в точности, как раньше выглядела она сама. Ведь колдунья взяла у нее и волосы, и лицо, и все тело. Взглянула она на себя в зеркало еще раз и испугалась. «Все, — думает, — теперь мне уже никогда не стать нормальной женщиной». И говорит она колдунье: «Знаешь что? А возьми еще и мое сердце. Зачем оно мне теперь нужно? Только болит все время из-за всех этих моих мучений. Бери-бери, не нужно оно мне больше». Ну и отдала ей сердце. И что же у нее осталось? Только голова и восемь рук. И голова ее все время думает: «Что же мне теперь делать? Что же мне теперь делать?» Потому что это все, о чем она могла думать. Ведь тела у нее больше не было, и про тело ей не надо было думать. И ног, чтобы танцевать, у нее не было; и живота у нее больше не было, так что ей не хотелось вкусных пирожных, мороженого и шоколада; и рта у нее больше не было, и она не могла больше смеяться над анекдотами; и сердца у нее не было, и ей больше не хотелось обнять своих детей восемью руками и не хотелось рассказывать им сказки, которые они любили. Только одни руки у нее и остались, и они делали то, что приказывала им голова. А приказывала она им только трудиться. С утра и до вечера — трудиться, трудиться и трудиться.

Я так увлеклась своим рассказом, что даже не заметила, как близнецы скисли. С отчаяньем в голосе Ошри тихонько спросил:

— А колдунья над ней смеялась, да?

Хаим же выпрямился и заявил:

— Но ведь ты же сказала, что конец будет хороший. А этот конец нехороший!

— Он плохой! Этот конец плохой!

— Он страшный и противный.

— Да постойте же вы, — попыталась я их успокоить, — я же еще не кончила.

По правде говоря, я уже забыла про свое обещание и понятия не имела, что говорить дальше.

— Ладно, — сказала я, — я буду рассказывать до тех пор, пока конец не станет хорошим. Только сидите тихо.

— Я все время сижу тихо. Это только он все время кричит.

— Неправда, не ври.

— Эти, он говорит, что я вру.

— Ладно, перестаньте, — прервала я их. — Сейчас как раз начинается самое главное. Поэтому сидите тихонько и слушайте. Ну вот. И тут случилось нечто неожиданное. Вы еще не забыли, что колдунья забрала у женщины сердце? Женщина его отдала, а колдунья его взяла, правильно? Ну и как вы думаете, что же произошло?

— Женщина умерла. Ведь у нее не было сердца.

— Без сердца ведь жить нельзя, правда? Раз — и ты умираешь.

— Нет, — сказала я, — она не умерла.

Я еще не знала, что скажу дальше, но знала, что обязательно должна найти какой-то резкий поворот сюжета, чтобы сказка закончилась хорошо. И тут я придумала.

— Колдунья, — сказала я, — сделала так, чтобы женщина смогла жить без сердца.

— Она превратила ее в рыбу, да? — подсказал мне Ошри. А Хаим сказал:

— Точно. Мы же видели в супермаркете, что, когда рыб убивают, они все равно продолжают прыгать.

— А у осьминогов тоже сердца нету, правда?

— Правда. Зачем оно им?

— И носа у них нету?

— И носа тоже. Потому что у них не бывает соплей.

Они рассмеялись.

— Ладно, я скажу вам, что случилось. Просто у колдуньи стало теперь доброе сердце.

Они посмотрели на меня с удивлением.

— И она перестала быть колдуньей?

— Она стала доброй женщиной?

— Я первый это сказал. Правда, Эти, я первый это сказал?

— Правильно. Колдунья попыталась засмеяться своим злым смехом, но у нее ничего не вышло. Ее смех получился добрым. Она попыталась взлететь на метле, но и это у нее не получилось. Как только она залезла на метлу, сразу с нее свалилась, а метла сломалась. И сердце у нее было теперь мягкое-мягкое. Ну такое, как…

— Как масло, да?

— Как банан?

— Да, мягкое, как желтый-прежелтый банан. И ей хотелось теперь всем помогать. Только об этом она теперь все время и думала: как бы кому помочь. Ну вот. Когда женщина это увидела, она сначала не поверила. «Может быть, — подумала она, — колдунья снова притворяется?» Но когда она поняла, что это взаправду, что колдунья действительно превратилась в добрую женщину, она стала просить ее, чтобы та вернула ей ее тело. Потому что она по нему ужасно скучала и очень сильно жалела, что согласилась его отдать. Но долго ей просить не пришлось, потому что колдунья сразу согласилась. Ведь она же была теперь добрая. И все-превсе ей вернула: и волосы, и тело, и ноги. А когда она все это вернула, женщина попросила вернуть ей еще и сердце. «Может быть, ты отдашь мне и мое сердце тоже? — спросила она колдунью. — Оно мне теперь понадобится».