Помазанник из будущего. «Железом и кровью» - Михаил Ланцов

* * *

Франц-Иосиф даже не сразу понял, что происходит, почитая Венгерскую кампанию русских войск совершенно бессмысленной или даже забавной. И известие о падении Будапешта повергло его в шок. Та скорость, с которой русские «разбили» венгерские ополчения, привела австрийского императора практически в панику. Вторым ударом по его психике явился итальянский десант в Хорватию, который стал угрожать флангу Южной армии австрийцев. Третьим ударом оказалась мобилизация Османской империи. Турки, конечно, уверяли Франца-Иосифа, будто они хотят помочь, но его не оставляла мысль о том, что его южные соседи преследуют только одно желание – отхватить от империи хоть что-то. И беспокойство императора было не эфемерно. Дело в том, что с Османской империей сложилась очень не простая ситуация. Конечно, заключение союзного оборонительного союза и мобилизация войск были восприняты Веной положительно и позволили оголить все южные границы для усиления Итальянского и Прусского фронтов. Однако, несмотря на начало войны, османы границу перейти и помочь австрийским войскам не решились, так как формально из-за аккуратно организованной провокации получалось, что война для Австрии носит наступательный характер, а не оборонительный. И Османская империя не имеет юридических оснований в нее вступить. По этой причине итальянский десант, высадившийся в Хорватии, не встретил никакого сопротивления.

Поэтому уже 11 июля Франц-Иосиф отдает приказ об отводе Южной армии к Вене, что серьезно оживило Итальянский фронт.

Оставшиеся для прикрытия отступления части сопротивляются, но все оказалось бесполезно – уже 25 июля русский и итальянский корпуса соединились в пяти километрах южнее Вены и начали готовиться к штурму. В ходе отступления австрийцы понесли очень большие потери, прежде всего дезертирами, поэтому к столице смог дойти только двадцатитысячный корпус, причем сильно измотанный форсированными маршами.

Общий штурм был назначен на 27 июля, однако он не состоялся – Вена взорвалась. Все прошло согласно договоренности, заключенной между Александром и Альбертом Ротшильдом. Венская коммуна разоружила оборонявшие город войска и начала переговоры с Сашей и Джузеппе о заключении мира.

Само собой, побочным эффектом любого восстания подобного толка стали беспорядки, ведь организаторам приходится обращаться к самым придонным слоям общества – люмпенам. Без них не проходит ни одна революция, так как тот человек, что хоть чего-то добился в этой жизни, обычно не стремится на баррикады. Зачем ему это? А вот люмпены, которым нечего терять, очень даже к этому делу пригодны. Но материал они сами по себе совершенно отвратительный, а потому территория, охваченная восстанием, непременно погружается в пучину хаоса и бандитского беспредела. А тут еще отряды русских диверсантов подливают масла в огонь, усиливая и без того разгулявшийся дурдом до совершенно необозримого уровня. В общем, Вене досталось по полной программе.

Тем временем на Северном фронте тоже все складывалось не в пользу Австрии. Бавария вывела свои войска из империи и заняла оборонительные позиции, так и не приняв участия ни в одном сражении. Даже корпус, посланный против итальянцев, и тот ни разу не выстрелил. И сразу отступил в Баварию после создания угрозы Вене. Более того, понимая бесперспективность своего участия в войне, 25 июля Людвиг II Баварский предлагает Пруссии перемирие, сопряженное с началом переговоров о заключении сепаратного мирного договора. Он мотивирует это тем, что не желает принимать участия в братоубийственной войне, которую развязал его южный сосед. Бисмарк благосклонно принимает это предложение.

В связи с чем уже 26 июля Бранденбургская армия Пруссии начинает маршбросок через Саксонию, обходя Богемскую армию австрийцев с западного фланга и отрезая ее тем самым от снабжения.

Увы, Иоганн Саксонский ситуацию сразу не понял и, вместо того чтобы пропустить войска, не встревая в разборки, приказал своей армии остановить наступление Пруссии, покусившейся на суверенитет их родины. Благое желание, только вот останавливать ему было нечем. Те двадцать три тысячи преимущественно ополчения, что у него имелись, даже квакнуть не успели перед наступлением двухсотпятидесятитысячной армии ландвера. Их смяли так быстро, что Иоганн едва успел бежать в Вену, дабы не стать пленником Пруссии. Но король Саксонии был не в курсе того, что столица Австрии охвачена восстанием, и, прибыв туда ночью, оказывается в плену у коммунаров. Да не просто так, а вместе со всей семьей, свитой и наиболее близкими родственниками. До обеда они не дожили, так как революционный трибунал приговорил их к смертной казни и немедленно привел приговор в исполнение. Казнили всех, даже маленьких детей, что сопровождали родителей, развесив их вдоль Рингштрассе.

Таким образом, к 1 августа ситуация на Северном фронте стала для австрийцев совершенно бесперспективной – остатки Богемской армии спешно отступали через Южную Силезию в Галицию, постоянно неся серьезные потери и находясь под угрозой окружения значительно превосходящим противником. Саксония была смята и разбита. Бавария вышла из войны, толком в ней и не поучаствовав. А Ганновер, так и не приняв решения, на чьей стороне ему выступать, перешел к тактике Великобритании и стал заваливать дипломатические представительства Пруссии и Австрии нотами протеста и предложениями прекратить эту братоубийственную войну. То есть дал понять, что воевать не будет.

2 августа 1867 года фон Мольтке, заключив кратковременное перемирие, пригласил фельдмаршала Людвига фон Габленца, последнего кадрового генерала в Богемской армии, выполняющего функции ее командира, на беседу, где сообщил много «радостных известий». В частности о том, что в Вене восстание и провозглашена коммуна. Франц-Иосиф вместе со всей своей семьей и родственниками, что находились в тот момент в Вене, погиб. Иоганн Саксонский, попав в руки восставших, был ими повешен. Итальянские войска разбили Южную армию австрийцев и вместе с русским корпусом окружили Вену. Бавария вышла из войны, а Дания – де-факто в нее и не вступала. В общем, много чего интересного поведал фон Мольтке Людвигу, а затем предложил ему не продолжать «эту бессмысленную бойню» и сложить оружие ради сохранения жизни вверенных ему людей.

В течение всего монолога фон Мольтке Людвиг угрюмо молчал, а после взял на принятие решение сутки – ему требовалось посоветоваться со своими офицерами. Дескать, сдаться он всегда успеет. На самом деле Габленц чувствовал себя преданным теми, кого он защищал, и жаждал мести, а потому выступил с горячей речью перед офицерами армии на общем собрании. Он донес до них обстановку на фронтах. И предложил отомстить тем, из-за кого они, солдаты, практически выигравшие войну, оказались в столь позорном положении. Одобрение было полное и всеобщее. Поэтому 3 августа фон Мольтке был глубоко шокирован предложением австрийца. Людвиг поклялся честью, что он и его люди сложат оружие, но только если им позволят совершить поход на Вену и раздавить своими руками то «чудовище, что привело их Отечество к позорному поражению». Бисмарк, также присутствующий на этих переговорах, одобрил эту идею. В конце концов, эту коммуну нужно было ликвидировать, и было бы очень неплохо сделать это чужими руками. Никаких оплотов революции в Европе он, Отто фон Бисмарк, терпеть не намеревался.