Шлепни ведьму! или Голый маг – это к свадьбе! - Елена Амеличева

она задохнулась от восторга. – Возьмите меня с собой, ну пожалуйста! Я тихонечко постою в сторонке, посмотрю издалека. И мешать не буду, честно-честно-честно! Разве что разочек его тоже стукну – легонечко совсем! А если надо, буду вам камешки подавать, чтобы в него кидать!

– Нет уж, тебе на такое смотреть пока что рано. Но вырастешь и сама будешь таких проходимцев лупить, почем зря, обещаю! – я взяла ее за ручку и подхватила блюдо с ягодами. – Пойдем-ка, найдем тебе не менее интересное занятие.

– Эх, вот всегда так, – девочка вздохнула, шагая с нами к дому. – Сплошная несправедливость! Вы, взрослые, одно говорите – когда вырастешь. У вас прям идеальная отмазка на всё-про всё, на все случаи жизни. А я все расту, расту, расту, да сколько же уже можно! Этак со слона вымахаю, никто замуж не возьмет!

– Нечего там делать, в этом замуже, – помрачнев, ответила я. – поверь бывалой ведьме, сплошное расстройство эти мужчины! То есть, – спохватилась тут же, поняв, что такие воспитательные лекции могут не добрым словом вспомянуться, когда это хулиганье подрастет и непременно напомнит мне мои же слова, – надо найти достойного, Адель. Тогда все будет хорошо. Скорее всего.

– А папа мой недостойный? – умная кроха ухватилась за главную мысль и тут же принялась ее развивать. – Но он же хороший! Любит меня, играет, заботится, сказки мне на ночь читает. Где же я еще такого отыщу? Куда уж достойнее-то!

– Ты права, твой отец – достойный и самый лучший, – поддакнула я, стремясь возместить урон, нанесенный детской психике моими унылыми умозаключениями.

– Вот, обязательно ему передам твои слова, – кивнул довольный ребенок. – Скажу, что его жена считает его самым-самым лучшим!

– Лучше не надо, – пробормотала торопливо, не представляя, как выкарабкаться из той ямы, которую сама же себе и выкопала.

– Почему? – естественно, не замедлило прозвучать в ответ.

– Просто не надо, ладно, солнышко? – устало вздохнув, попросила я.

– Не понимаю вас, взрослых, – она обиженно глянула исподлобья. – То не говори, это не делай. А ничего ведь не объясняют. Вы сами-то хоть знаете, почему?

– Далеко не всегда.

– Побыстрее бы вырасти! – заключила девочка. – Тогда сама во всем разберусь, вот!

– Проходите, – Катта открыла нам дверь. – Поверь, Адель, когда вырастешь, начнешь мечтать вернуться обратно в детство.

– Это ты привираешь, – крошка с сомнением посмотрела на ее, потом на меня. – Ведь правда, Эля? Кто же не хочет вырасти? Ведь взрослые делают, что хотят, им ни у кого разрешения не надо просить, их даже днем спать не заставляют, красота же! Никто не захочет снова становиться маленьким, только если умалишенный какой, так какой с них спрос?

– В детстве хорошо, – мечтательно пропела я, вспомнив голопопые годы. – Никаких забот, одни развлечения и хулиганства. Никакой ответственности. А если что и случается, то все твои проблемы тут же решают взрослые.

– Что за проблемы? – спросила Пима, к которой мы и нагрянули.

Наша бессменная повариха стояла у большого стола, посыпанного мукой, и лепила пельмешки, зачерпывая начинку из тазика, быстро шлепая ее на кругляшок теста и тут же ловко прищипывая уголки. Готовый пельмень отправлялся в длинные стройные рядки вкусняшек.

Рядом крутился Анри. Толку от него, очевидно, не наблюдалось, но фея сияла, стало быть, присутствие жениха шло на пользу ее настроению.

– Да вот решили мы к Аларику в гости наведаться, – сообщила я. – А то что-то и не заглядывает к нам, мало ли, случилось что.

– Приболел, может, – вздохнула Пима.

– Мы его мигом вылечим, – я усмехнулась. – Чудодейственное средство знаю, применяется по попе.

– Крапивка? – Катта кивнула.

– Она самая. В штаны напихать, и будет он как новенький.

– Ага, траволечение мужчинам отлично помогает, – повариха рассмеялась. – Даже на характер благотворно влияет!

– Вот-вот. А пока что мы тебе вот эту помощницу привели, – я кивнула на дочь Каса, которая тянула нос, чтобы разглядеть, что там такое колдует тетя Пима. – Возьмешь в младшие поварята?

– Конечно, – фея вытерла руки о фартук и водрузила на голову малышки белый колпак. – Вот, теперь ты официально моя помощница, деточка!

– Давай-ка, – я поставила ее на подставку. – Помоги тут, Пима же без тебя не справится. Если хорошо поработаешь, мы с Каттой все тебе расскажем про дядю Аларика, когда придем.

– Договорились! – детеныш с энтузиазмом погрузил ручки в муку, а потом хлопнул в ладоши и восхитился, когда все вокруг укутало бело облако, – здорово! Тут даже веселее, чем пинать дракона-негодяйчика!

– Спасибо, Элечка, – усмехнулась Пима, пытаясь проморгаться, как и все мы. – Что бы я делала без такого поваренка!

– Вот-вот, со скуки бы тут померла! – я поспешно отступила к двери.

– А меня, стало быть, разжаловали из помощников? – вздохнул Анри.

– Из тебя-то какое помогайло? – фея посмотрела на жениха. – Крутишься тут, мешаешь только, руки распускаешь, – она порозовела, стрельнув в нас с Каттой глазками. – Ты только если для повады, чтобы веселил да отвлекал.

– Ну, хоть на что-то сгодился, – жених рассмеялся.

– Так что иди-ка лучше бумагами займись своими, из Совета, их вон уйма накопилась. В комнате твоей куда взор ни упадет, везде башни бумажные! Того и гляди сквозняком одну повалит, она другие пороняет, накроет тебя и все, сгинешь под завалами. А мне что тогда прикажешь делать? В девках куковать?

– Это потому что совсем дела забросил, – повинился отчим. – И в том ты виновата, феечка моя! Все внимание ведь тебе уделяю, денно и, – тоже стрельнул в нас глазками, – нощно!

– Иди, работун ночной, лучше с Элей поговори, сам знаешь о чем, – Пима убрала заполненную пельмешками досочку и посыпала мукой новую. – Давай-ка, шустренько.

– Слушаюсь, госпожа, – он чмокнул ее в щеку и посмотрел на меня:

– Уделишь старику пару минут, Эля?

– Конечно, – кивнула ему.

Обиды на него у меня не было. Анри такая же жертва обмана Кассиана, как и я. Уверена, бедный отчим весь извелся от терзающего его чувства вины перед падчерицей, которую выдал замуж за охотника на приданое. Он же редкостный самоед и никому никогда не желал зла, даже мух и тех выгонял из дома, жалея.

Матильда, глядя на это, только глаза закатывала и зубами скрипела от злости. Ей нравились жесткие мужчины, которые никого не жалеют, банкротят фабрики ради выгоды и наживают баснословные состояния на чужом горе. Таких она боготворила и рассказывала об их злодеяниях с придыханием.

Надеюсь, ее любовник из таких и устроит моей бывшей мачехе такую жизнь, что она на своей шкуре поймет, что в безжалостности и равнодушии к чужому горю нет ровным счетом ничего хорошего.

Хотя, думаю, с этим и зять Итар прекрасно справится. От него они с дочкой еще наплачутся.