Займ на любовь - Ольга Горовая

А один из мужчин уже рванул на себя дверь с ее стороны и со всей силы ухватив Миру за плечо, дёрнул, словно вытащить рывком хотел! Но и тут ремень вмешался…

— Ах ты, сука! — рявкнул, взбесившись из-за этого мужик, и вдруг с размаху заехал Мире в скулу кулаком.

В глазах потемнело, а в ушах реально зазвенело! Мир кругом пошел! И она совершенно утратила способность ориентироваться, уже не понимая, что они творят.

Кажется, блеснуло лезвие, ремень как захрустел, надрываясь. И Мира ощутила, как ее куда-то из машины тащат с непонятным грохотом…

Первое, что Мира увидела, открыв глаза, — был Стас…

В голове звенело, если честно, взгляд расплывался еще, мутнел то и дело, не в состоянии была навести резкость. Все тело болело. Не до конца понимала, где она сейчас и что произошло.

Но при этом выхватила в нечетком тумане окружающей обстановки очень ясно лицо Гончаренко. Он словно нависал над ней как-то сбоку. И такое выражение этого самого лица было у мужчины, что Мира просто не смогла промолчать:

— Я не выходила из машины, Стас! Честно! Даже останавливаться не собиралась! — захрипела пересохшим горлом, трескающимися почему-то губами.

В голове сильнее запульсировало, напирая на лоб какой-то невыносимой болью. И говорить было невероятно тяжело. Но таким необходимым это показалось вдруг! Объяснить, что не обманула и не лукавила, не предала слова и обещание, которое ему дала.

А Стаса будто перекосило, вот правда! Или это у Миры в глазах все расплывалось.

Выдохнул ругательство сквозь зубы и резко наклонился, уткнувшись лицом в ее ладонь, которую до того Мира и не ощущала толком…

— Я знаю, белла, — прохрипел таким же голосом, как у нее. Будто несколько часов орал на пределе сил. — Знаю…

Этого было достаточно ее дезориентированному сознанию, очевидно. И Мира опять отключилась.

Следующий раз она проснулась часа через два, казалось. Судя по темноте за окном, стояла глубокая ночь. Она лежала в… больничной палате вроде. Если исходить из обстановки и логотипа на стене, клиника была частной, с лучшей репутацией в столице.

На окне стоял огромный букет роз так, что его сразу видно, стоило глаза открыть. Рядом с ее кроватью, очень близко, придвинуто кресло, в котором сейчас сидя спал Стас…

И, глядя на черты его лица, Мира точно не хотела бы разбудить мужчину — он казался ужасно уставшим, хоть именно в этот момент отдыхал вроде как. А еще напряженным даже сейчас, словно и во сне находился на взводе. И что-то внутри Миры очень хотело дать ему возможность банально отдохнуть, как тогда, у него дома.

Да и в себе разобраться для начала неплохо было бы. Осознать масштабы случившегося, так сказать. Она попыталась понять, как себя чувствует.

В данный момент Мире было легче: голова не так болела, да и сознание более-менее прояснилось. Она вспомнила, как грохотали над ее головой выстрелы… Не могла ошибиться, хоть удар по виску, вероятно, прилично сказался на восприятии реальности. Но… думать еще кое-как была в состоянии и даже с логикой дружила, кажется.

Бог знает, имел ли Клим разрешение на огнестрельное оружие, или это травматическое, но, однозначно, ему удалось спугнуть тех, кто напал на нее. Сбежали, бросив ее на землю… Сама не могла стоять, это точно, помнила, как колено ударила…

Сейчас, пусть нечетко, но Мира вспомнила и то, что охранник остался над ней, передав кому-то номера машины, орал про «скорую» и поддержку, которую просил еще пять минут назад…

Потом еще что-то… Куда-то везли, врачи… Что-то кололи. Все спутано и будто смазано в голове.

Было или не было?

Ну, Мира в больнице, а не в багажнике того черного авто и не в подлеске пригорода закопана. А рядом Стас… Так что, да, Клим был и он за ней присматривал, несмотря на их с Гончаренко уговор о том, что ей можно «поездить» в одиночестве.

И нет, вообще ни единой претензии! Благодарна… и даже пристыжена, наверное, что сомневалась и отрицала. Вечно же отвергала желание Стаса прикрыть этот момент, обеспечив ее безопасность.

Но… непонимания — море!

Кто? Зачем? Чего от нее хотели…

Авраменко?

Уффф! Может, проблема в том, что у нее все-таки болела голова, да и о полной ясности мышления речь не велась, но… И сейчас Мире казался подобный ответ неверным, вероятно, потому, что она все еще не поняла, чем же настолько смогла бы рассердить этого депутата? Неужели узнала что-то, сама не поняв? Так не одна же она работала с теми материалами, другие бы заметили что-то… Или по краю ходит, и вот-вот сумеет что-то раскрыть? Или…

Голова болела все сильнее с каждой новой идеей и мыслью. Будто организм сопротивлялся ее попыткам разобраться. Правда, нельзя поспорить, что стоило бы пока не напрягаться. Ей точно досталось… Хоть и непонятно, как именно.

А еще хотелось пить… Бутылка стояла на тумбочке у кровати. Вроде бы совсем близко… Не хотела будить Стаса, пусть отдохнет. Сейчас сама дотянется.

Мира попробовала поднять руку, чтобы коснуться левой части лица, которая пульсировала, по ее ощущению, но не сумела. Придушено застонала — плечо и эту самую руку пронзила настолько сильная и какая-то беспомощная боль, что никакого шанса удержаться! Уронила руку, так и не подняв до конца.

И пока она, скосив глаза, пыталась понять, что с ее конечностью, Стас уже подскочил на ноги и навис над ней. И сна ни в одном глазу, зато безмерное количество напряжения, тревоги и еще чего-то очень темного в мужском взгляде…

— Не шевели рукой пока, — он моментально понял, что случилось. — Она зафиксирована шиной, — Стас пристально всматривался в ее лицо, словно разыскивая что-то.

А у Миры слишком сейчас голова болела, чтобы хоть как-то пытаться его мысли разгадать. Тут со своими собственными разобраться не выходило.

— Почему? — нахмурилась, на что голова отозвалась новой судорогой боли. — Что с рукой? — спросила тише, попытавшись облизнуть пересохшие губы.

Стас это тут же заметил. Взял бутылку, свернул крышку одним жестким движением, налил воду в стакан, который Мира не заметила ранее. И, осторожно подхватив ее за затылок, приподнял Мире голову, поддержав, пока сделала три глотка. На большее сил не хватило.

Черт! И это она думала самостоятельно достать воду и напиться? Похоже, Мире стоит детальней разобраться в своем состоянии. Что-то глобально не так. И откуда такая слабость?

— У тебя была вывихнута ключица, травмированы связки плечевого сустава, — Стас тоже говорил негромко, но ее вновь резанул этот его, будто сорванный, голос.

— А с твоим горлом что? — почему-то это показалось важнее, чем уточнить насчет своей головы, которая все еще болела.

С тяжким вздохом откинулась на подушку, чуть прикрыв веки. Балдела от тепла его руки и пальцев, которые Стас так и не убрал с ее затылка. Какой же кайф! Так можно и сутки лежать…