Вы хотели войны? Вы ее получите! - Сергей Дышев

Бессчетнов вытащил нож, разрезал несколько пакетов с героином.

– Ну, что, командир, накормим наших друзей?

И, не дожидаясь, ответа, стал совать порошок в рот мужикам и женщинам.

– Жрите, уроды, что же вы не жрете? Подавитесь...

* * *

Пленники мычат, крутят головами, отбиваются.

Бессчетнов высыпает порошок на головы, потом берет шприцы.

– А не ширануться ли нам, дамы и господа?

– Кончай спектакль! – оборвал импровизацию Родин. – Уходим. Деньги – в мешок! А это, – он показал цыганкам на золото, – оставляем вам на дальнюю дорогу и казенный дом.

Корытов сгреб пачки денег в мешок, а Ляля и Соня в считанные секунды распихали горку колец, бус, ожерелий и прочих изделий под кофточками, в лифчиках, под множеством юбок.

– В сарай заприте их! – распорядился Иван.

Обитателей дома тут же увели.

Со второго этажа с канистрой спустился Бессчетнов.

– Второй этаж окропил, – сообщил он.

– Уходим.

Бессчетнов бросил канистру на пол, поднялся на второй этаж, бросил горящую спичку на щедро политый бензином ковер. Потом, уходя последним, поджег и первый этаж.

Взметнулось в своей короткой и яркой жизни алое пламя, за окнами дома его пляски сначала напоминали фантастическую светомузыку, потом послышался тяжкий гул и треск погибающего дерева.

Во дворе, глядя на бушующее пламя за окнами, Сергий тихо сказал:

– И гори в геенне огненной...

Иван, стоявший рядом, отозвался:

– Да воздастся каждому и на этом, и том свете. Ныне и присно...

– ...И во веки веков.

– Аминь.

Подмосковье. Загородный дом Мирзы Нуриева.

Никогда еще Мирза Нуриев со времен, когда он занялся наркобизнесом, не испытывал такой досады, ярости и чувства реальной опасности. За какие-то пять лет он стал во главе одного из главных потоков наркотрафика из Афганистана в Россию и сопредельные страны. Бешеные деньги за героин легко, как по маслу, давали возможность решать любые проблемы. И чем больше вкладывалось денег, тем более сложные проблемы, на любом уровне, исчезали, как кучка подожженного пороха. Вся эта жадная чиновничья свора правителей и правоохранителей тут же забывала о долге, чести, порядочности, страхе, как только получала тугие пачки свежеотпечатанных американских долларов.

Сегодня в его загородный дом, о котором знали лишь избранные, по его срочному вызову приехал партнер по бизнесу из Таджикистана Файзулла.

В свои тридцать три года Файзулла имел за плечами три курса незаконченного высшего экономического образования, трех детей, оставленных на попечение стариков, и три гражданства: Таджикистана, Афганистана и России. Это был абсолютно беспринципный тип из категории «новых таджиков», отличающийся от них тем, что для него не существовало никаких норм адата и шариата. Всевышний далеко, а что касается Мохаммеда, то пророк где-то в Коране говорил, что с неверными надо бороться любыми средствами и путями. Вот он и боролся, переправляя из Афгана для населения России смертельное зелье. И этот поток шел бесперебойно, за исключением небольших потерь на границах и по маршруту, – для отчетности милиции и погранцам, которым тоже надо что-то кушать и, главное, показывать свою работу.

Файзулла никогда не видел Мирзу таким возбужденным.

– Так вот, Файзулла, я тебе объясняю, твой форс, или фарс мажор, или минор, именно сейчас меня абсолютно не волнует. И знаешь, почему? Потому что это была не автокатастрофа! В машине барона на днище – огромная дыра. Тагару подложили мину. Какие-то отмороженные славяне объявили нам войну. Сначала взорвали два клуба, где хорошо шла дурь на прикорме, замочили двух моих барыг... И везде оставляют эту дурацкую надпись: «Смерть наркомафии». И в этот момент ты предлагаешь мне купить внеплановую партию товара... – Мирза встал, прошелся по залу. – Единственное, что я могу тебе сейчас предложить, – принять на хранение, разумеется, не бесплатно.

– Ты очень любезен, – усмехнулся Файзулла. – А то мне пришлось бы везти героин обратно в Афганистан.

Оба рассмеялись шутке.

– Теперь насчет твоих отмороженных славян, – уже серьезно продолжил Файзулла. – Они, что, такие неуловимые? Кто они такие, сколько их?

– Никто не знает, – развел руками Мирза. – И мои источники у ментов, и в наркоконтроле тоже недоумевают. «Эскадроны смерти», как в Колумбии? Или мифическая «Белая стрела»?

– Может, они пытаются занять наши места в наркотрафике?

– Не знаю. Они какие-то ненормальные: забирают только деньги, а товар уничтожают... Но еще не вечер. Подо мной, Файзулла, тысячи человек, включая самые низовые звенья. Все у меня кормятся на сбыте наркоты. Я дам распоряжение, и эта «армия» будет собирать любую информацию об этой группе «неуловимых отморозков». Они очень пожалеют, что стали у нас на пути.

Август 2008 года. Центральное региональное управление по борьбе с организованной преступностью (ЦРУБОП). Москва.

В этот же день, когда Мирза вызвал на толковище Файзуллу, в ЦРУБОП, по инициативе его начальника, пригласили на совещание коллег из Управления федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков по Центральному федеральному округу. Начальник оперативно-розыскного бюро полковник милиции Никита Майоров и старший оперуполномоченный по особо важным делам майор милиции Петр Самоедов представляли ЦРУБОП, а начальник оперативно-розыскного управления Василий Хабаров и тоже старший опер по ОВД майор полиции Степан Григорьев – УФСНК по ЦФО.

Начальник ОРБ Никита Майоров был ветераном РУБОПа и знал всякие времена: и расцвета и нынешние, как загнивание, иначе и не назовешь. Был и знаменитый «ельцинский указ», по которому можно было задерживать лиц, причастных к преступлениям и членов организованных преступных группировок, до 30 суток. Вот когда можно было реально брать за глотку бандитскую свору. А потом, с подачи криминала, его отменили. Они сутками не были дома, у многих были проблемы в семье, но вкалывали как проклятые, союзная милицейская школа к этому обязывала. А в 1997 – 1998 годах в РУБОП стали приходить молодые личности, их мало интересовал результат, их целью была быстрая и легкая нажива. Они пришли на все готовенькое.

Начальник оперативно-розыскного управления полковник полиции Василий Хабаров пришел в эту систему из органов безопасности, когда она именовалась еще налоговой полицией. В марте 2003 года по указу Президента, как известно, она и стала Федеральной службой по контролю за оборотом наркотиков.

Майор наркополиции Григорьев тоже начинал службу в РУБОПе. Весело было, интересно, многое непонятно, на ходу учились, глаза у всех горели. Потом система гнить начала, бумагами обложили с ног до головы, планируешь что-то – пиши рапорт, рассмотрят, провел что-то – справку пиши, волокита началась, специальная, чтобы больше в кабинетах держать. С другими ведомствами начались конфликты, задержали кого-то – тут же звонок: «Отпустите, он с тем-то или тем работает». Отпускали, хотя знали, что деньги всем правят. Особо ретивых переводили на другие места. Григорьеву часы от министра вручили и предложили идти на повышение – лишь бы не мешался. Он от повышения отказался – написал рапорт на увольнение. И через месяц перешел на службу в наркоконтроль. Взяли с руками и ногами. Да и тут была знакомая до боли картина: все старались друг друга опередить, обогнать, больше «палок» в отчетность вставить, а на деле все стояло. Брали только тех, на кого давало руководство «добро», или же «мелочевку», кто в оперативном значении ничего из себя не представлял. Один раз в адрес вошли, там барыга наркотой торговал, а через секунду туда СОБР ворвался, хорошо Григорьев краем глаза Самоедова увидел, с которым в РУБОПе служил, и крикнул «Петька, свои!», а то перестреляли бы друг друга.