Ее андалузский друг - Александр Содерберг

— Было у нас одно расследование, которое вели Гунилла и Эрик, а я был на подхвате. Мы чуть не засадили за решетку Зденко — сам знаешь, король ипподромов. Крупный гангстер, обосновавшийся в Мальмё. И была у него девчонка — шведка, совершенно пустоголовая блондинка. Из Алингсоса, двадцати восьми лет от роду. Патриция… фамилию не помню.

Андерс сбился с мысли, но потом снова взял себя в руки.

— Гунилла еще на раннем этапе посадила ее на крючок — что-то у нее на эту девчонку было, я уж точно не знаю, что именно. Мы завербовали ее, но нам это мало что давало. Внезапно она исчезла. Зденко ускользнул. Позднее его в Мальмё же и застрелили.

— А что с ней стало?

— Не знаю. Пропала… нет ее.

— В смысле?

Андерс поковырял ножом свою пиццу.

— Я же говорю — пропала. Заявлена в розыск. Нет — и всё.

— Она умерла?

Аск положил в рот кусок пиццы, посмотрел на Хассе, дожевал, пожал плечами.

— Как вам удалось избежать неприятностей?

— Это оказалось несложно. Мы просто-напросто уничтожили все материалы, которые были у нас на нее, словно мы никогда ею не занимались. Гунилла так и работает. Она всегда так поступает — просто использует людей. Для нее это самое естественное дело — привлечь тех, кто ей нужен, даже против их воли. — Он поднял глаза. — И держать непосвященных в стороне — именно потому ей удается почти все, что она затевает.

— Каким образом?

— Каким образом? Вот я сейчас сижу здесь — предатель из СЕПО, убийца лошадей. И ты — жалкий патрульный с резкими перепадами настроения. Хватит такого перечисления?

— Как ей удалось сговориться с блондинкой Зденко? — спросил Хассе.

— Не знаю. Думаю, пообещала ей что-нибудь — или чем-то пригрозила.

— Как с нашей медсестрой?

— Нет, не совсем… Тут было что-то другое — я так и не знаю, что именно. Но, как бы там ни было, вся эта история осталась в прошлом.

На заднем плане алкаши бурно обсуждали вопрос о Палестине.

— В тот раз нам удалось вывернуться, — продолжал Андерс.

— Ты имеешь в виду, что…

Андерс запил пиццу пивом.

— Я имею в виду то, что уже говорил раньше, — мы должны держать ситуацию под контролем. Все может выгореть, а может полететь к чертям — у нас должен быть запасной выход на случай неприятностей.

— Неприятности! Что за дурацкое выражение!

— Сейчас она рискует, и по-крупному.

— Мне кажется, у нее все под контролем, — проговорил Хассе, откинувшись на стуле и проводя языком по зубам.

Андерс пожал плечами:

— Само собой — но ты понимаешь, чем мы занимаемся?

— В смысле?

— Группа, которую она создала, не имеет четких очертаний — как тень в недрах большой организации. Ей этого хотелось, так и получилось. Наша работа не совсем обычная. Мы балансируем на грани юридической анархии. Ради результата она готова пойти на все — в этом ее стиль работы. В один прекрасный день кто-то там, наверху, устанет от этого. Я просто хотел сказать — если ты увидишь или услышишь что-то странное, сообщи мне. А я обещаю тебе то же самое. Идет?

Хассе подавил икоту.

— Я старый патрульный полицейский, отправленный в аэропорт. Это то же самое, что оказаться в бюро находок. Моя карьера рухнула, мне предстояло гнить там до пенсии, а потом спиться и умереть в одиночестве в какой-нибудь засраной квартире. Но один-единственный телефонный звонок в корне изменил мою жизнь. У меня не было шансов — и вдруг я вытянул счастливый билет! Так что я намерен делать, что мне скажут, и всячески угождать начальству. — Хассе оглядел зал, тихонько рыгнул в кулак. — Ну, ты меня понял, — добавил он.

Алкаши добрались до иммиграционной политики — никто из них не считал себя расистом, но… Рыжая женщина даже знавала некоторых иммигрантов, и они вроде были вполне — но чтобы они приезжали и отнимали работу у честных шведов… это ей было совсем не по нраву. Хассе потянулся.

— Когда нам надо быть на месте? — спросил он.

— Через три часа…

— Ну что, побухаем немного?

Андерс не нашел причин отказаться. Они заказали еще. Хассе сразу опорожнил свой бокал, Андерс выпил половину, а Берглунд уже помахал официантке, чтобы им принесли еще.

— И два «Егеря»![25]— крикнул он.

На некоторое время разговор увял, они озирали помещение пустым взглядом. Алкаши продолжали трепаться, из динамиков под потолком полилась мелодия «I just called to say I love you». Андерс делал влажным донышком бокала олимпийские кольца на крышке стола.

— Что за запасной выход, о котором ты говорил?

Перед ними поставили пиво и по стопочке «Егеря». Они выпили залпом.

— Еще две! — снова крикнул Хассе, даже не успев поставить пустую стопку. Официантка в черной футболке была уже далеко.

— Она слышала?

— Думаю, нам надо продумать стратегию.

— Да не гони ты, Андерс… Анд…

Ханс рыгнул в середине предложения и широко улыбнулся.

— Андерс Анд! — радостно воскликнул он.

Андерс вопросительно посмотрел на Хассе, который бормотал дальше:

— Дональд Дак по-норвежски называется Андерс Анд. Это ты и есть!

Андерс не ответил, Хассе рассмеялся странноватым смехом:

— Отличное имя для героя мультика. Андерс Анд…

Андерс посмотрел на Берглунда, удивленный таким неожиданным проявлением чувства юмора.

— Так как тебя называть? Дональд Дак или Андерс Анд?

Андерс допил остатки из своего бокала.

— Андерс Анд, — покорно произнес он.

— Пусть так и будет. Продолжай!

— Мы должны подумать о том, чтобы прикрыть себе задницу.

— А как этого добиться?

— Мы будем все отрицать, если что, но мы должны делать это вместе.

— Ну что ж, давай отрицать, — кивнул Хассе и поднял свой бокал.

Покинув пиццерию «Колизей», они закупили на заправке связку из шести банок пива и покатили в сторону центра.

— Люблю водить тачку, когда я под мухой, — проговорил Хассе.

Андерс высунулся в окно, подставил лицо теплому ветру.

— Послушай, а этот самый Ларс — что он за фигура? — спросил Берглунд.

Ветер трепал Андерсу волосы.

— Да так, ничтожество. Наплюй.

Они пытались убить время, катаясь по центру, попивая пиво, наблюдая за ночной жизнью и слушая старую пластинку Рэнди Кроуфорд.