Взрослые тайны - Пирс Энтони

Но не могла же она бросить бедняжку Че одного. Будучи знакома с ним неполных два дня, Дженни уже успела понять, как тяжело придется ему без дружеской поддержки, а у нее, по крайней мере, остается возможность утешить его песней.

Гоблины несли чадящие факелы, от которых, казалось, дыму было больше, чем света. Клубы дыма стелились вдоль потолка туннелей, словно в тщетных поисках выхода. Каково это – не находить выхода, Дженни понимала прекрасно.

Наконец, где-то в самых недрах горы их впихнули в пустую комнату и захлопнули за ними дверь. Они остались одни.

Не будь на стене факела, там царила бы кромешная тьма, ведь окон в пещере не было. А обитатели этого муравейника, похоже, не особо заботились о свете.

Дженни хотелось сжаться в комочек, но она не решалась выказывать страх в присутствии Че, а потому попыталась казаться беззаботной.

– На худой конец, у нас есть своя комнатенка, – с деланной веселостью промолвила девочка, опуская Сэмми на пол. Кот тут же свернулся клубочком и погрузился в дрему: до всего происходящего он попросту не снисходил. – Давай посмотрим, что тут есть.

Она обошла комнату и с удивлением обнаружила нишу, отполированная стена которой могла служить зеркалом; там стояли глиняный кувшин и тазик с чистой водой.

– Мы можем умыться! – воскликнула она. – Будем хоть выглядеть нормально.

По правде сказать, заботиться о внешнем виде в их положении особого смысла не имело, но Дженни сочла это способом отвлечься. Она предложила помыть губкой Че, чья шкурка и впрямь изрядно испачкалась, и он охотно согласился. Такие рутинные процедуры, как умывание, создают иллюзию того, что дела идут, в общем-то, обычным порядком, и действуют на удивление успокаивающе.

Как следует оттерев кентавра губкой – он был таким грязным, что воду в тазике пришлось менять, – Дженни занялась собой. Поскольку ее одежда пребывала не в лучшем состоянии, чем кентаврова шкура, она сняла и ополоснула в тазу платье. Конечно, это нельзя было считать настоящей стиркой, но все-таки одежонка стала почище.

Но едва Дженни повесила платьице сушиться, как послышался звук отодвигаемого засова, и девочка, успевшая заметить, что у здешних двуногих принято ходить одетыми, встревожилась. Она не хотела, чтобы ее застали голой, но и влезать в мокрое платье особого желания не испытывала, а потому просто спряталась за Че Дверь распахнулась, и в проеме появилась стройная женская фигурка. Лицо вошедшей скрывала тень.

Как только незнакомка шагнула внутрь, дверь у нее за спиной закрылась, и Дженни решила, что к ним присоединилась еще одна пленница. Судя по изысканности наряда – не иначе, как принцесса.

– Привет, Че, – сказала вошедшая. – Привет, Дженни.

– Ой, Годива, – воскликнула Дженни. – А я тебя не узнала. Ты что, тоже пленница?

– Нет, милочка, – рассмеялась Годива. – Я велела закрыть дверь, потому что у меня секретный разговор.

Вы, конечно, устали, и вам надо отдохнуть, но первым делом я должна сообщить вам кое-что, о чем раньше молчала, и заручиться вашим обязательством.

– Уговор выполнен, я здесь, и больше у меня никаких обязательств нет, – заявил Че.

– Но их нужно будет принять, – мрачно завила гоблинша, – причем с участием Дженни: предыдущий уговор заключили без нее. Ой, милая, – воскликнула Годива, бросив взгляд на девочку, – тебе же нужна одежда. Сейчас…

Она постучала в дверь и бросила караульным:

– Принесите один из нарядов Гвендолин.

– Будет сделано, госпожа Годива.

– Так вот, – она снова обернулась к Че. – Я гарантирую вам безопасность, удобства, развлечения и прекрасное питание в обмен на обязательство сохранить в тайне то, о чем вам сейчас поведаю.

– Но если это такой секрет, так не лучше ли не рассказывать о нем вовсе? – удивилась Дженни. – Мы с тобой, кажется, не друзья.

В прочем, о последних словах девочка тут же пожалела: во время путешествия Годива произвела на нее хорошее впечатление.

– Может, и не друзья, – сказала Годива, – но знаем друг друга достаточно хорошо, чтобы верить данному слову. А значит, можем и придти к уговору.

– Это верно, – согласился Че. – Но я не вижу причины давать тебе в чем-либо слово.

– Причина в том, что если ты не пообещаешь хранить тайну, я не смогу рассказать, зачем тебя похитила.

Вся моя миссия потеряет смысл, но никто из нас от этого не выиграет.

– Тогда почему бы тебе просто не отпустить нас? – сказал кентавр.

– К этому не готова. А почему – вы узнаете, когда мы договоримся.

– Как-нибудь обойдусь без этого знания, – встряхнул головой Че. – Я договариваться не собираюсь.

– Упрямство кентавров вошло в легенду, – вздохнула Годива. – Но тебе ведь не обязательно соглашаться выполнять ту роль, которую я для тебе предназначила.

Просто выслушай меня и пообещай ничего не рассказывать другим. Отказываться просто неразумно.

– Ты меня похитила, – заявил Че с только что упомянутым упрямством, – и у тебя нет никакого права просить меня о чем бы то ни было, пока я не вернулся к маме.

– А что, если… – Годива задумалась. – А что, если я расскажу все Дженни, а она скажет, стоит ли тебе идти на уговор?

– Но… – попыталась возразить Дженни.

– Дженни меня не похищала и сюда пришла по своей воле, – заявил Че. – Она имеет полное право договориться с тобой о чем угодно.

– Тогда пойдем со мной, Дженни, – сказала Годива.

– Нет, – возразила девочка. – Я не хочу оставлять Че одного.

– Не бойся, ты оставишь его только на время нашего разговора. Он ведь все равно не станет меня слушать без твоего согласия, так что разлучать вас у меня нет резона, – Ладно, – согласилась Дженни. – Но я не обещаю тебе посоветовать Че поступить так, как ты хочешь.

В это время в дверь постучали.

– Наряд доставлен! – донесся грубый голос.

– Давай сюда! – велела Годива.

Длинная лапа просунулась в приоткрывшуюся дверь и подала комплект одежды и туфельки.

– Вот что, Че, – твердо сказала Годива, – сейчас ты встанешь лицом к стене и закроешь глаза.

– Это еще почему?

– Потому, что ты лицо мужского пола, а значит, не имеешь права видеть, как она одевается.

– Но…

– Она же должна надеть трусики.

Все возражения были сняты: кентавр мигом встал лицом к стенке.

Годива помогла Дженни надеть розовые, куда более красивые, чем можно было ожидать в недрах мрачной твердыни гоблинов, трусики, а потом еще один предмет одежды, надевавшийся на тело где-то посередине между трусиками и головой и называвшийся как-то смешно и труднопроизносимо: кажется, «бухгалтер».