Освобождение Атлантиды - Алисия Дэй

Тот закатил глаза.

— Я обращал внимание на то, что мне казалось важным. Спроси меня о двадцати восьми способах убить вампира без оружия.

— Двадцать восемь способов? — Кили стала считаться в уме. Но смогла найти лишь пять. — Правда?

Джастис кинулся через всю комнату, став так, чтобы закрыть от нее своего брата.

— Если ты полагаешь, что я разрешу тебе подойти к вампиру так близко, чтобы воспользоваться этими способами, то ты глубоко ошибаешься, — сказал он голосом, полным мягкой угрозы.

— Эй, худшие расхитители гробниц — вампиры…

— Если этот камень принадлежал нереидам, — продолжал Джастис, снова прерывая ее. По ее мнению, он обзавелся дурной привычкой, — мы наверняка сможем найти его. Если я отправлюсь в джунгли Гватемалы и найду это Сан Бартоло, даже если Звезду Артемиды перевезли, я смогу почувствовать ее.

— Если только его не нашли и не украли тысячи лет назад и давно уже разрезали, создав пару дюжин ожерелий и серёжек, — заметила Кили довольно резко. — И перестань меня перебивать.

— В любом случае, — заметил Конлан. — Ты не можешь пойти никуда, пока Аларик не… навестит тебя.

— Ты имеешь в виду, что пора побывать у меня в мозгу, — мрачно ответил Джастис. — Я сейчас держу нереида под контролем. Мы заключили перемирие. Не заставляйте меня делать что-то, что может нарушить это хрупкое равновесие. Я отправлюсь в Сан Бартоло и посмотрю, что смогу отыскать.

— Если ты идешь, то я пойду с тобой, — сказала Кили, и все трое посмотрели на нее, включив на полную мощность свою атлантийскую надменность, направив ее на бедняжку-девушку.

О, Боже, им еще многому нужно научиться.

— Этого не будет, — сказал Вэн.

— Я это запрещаю, — заметил Конлан.

— Даже думать не смей, — сказал Джастис. Но потом что-то сверкнуло в его глазах, а его лицо… переменилось. Каким-то образом оно стало мрачным и хищным. Появилась опасная улыбка и такая сексуальная решимость, что она поежилась и отступила.

— Да, — сказал Джастис, который был уже не только Джастисом. — Да, ты можешь пойти с нами.

Прежде, чем она успела ответить, в комнате началась свистопляска. Конлан снова воздел руки вверх и направил сине-зеленую энергию, Вэн бросился к Джастису без оружия, лишь с мрачной решимостью на лице. Синеволосый воин кинулся на землю, подставил подножку Вэну, сбив того с ног. Когда воин снова вскочил, приняв боевую стойку, Конлан метнул два энергетических шара в Джастиса.

Тот рассмеялся и небрежно поднял руку. Сферы разорвались дождем безвредных искр. Потом он указал пальцем на Конлана, выпустив в него струю серебряно-зеленого пламени, которая отбросила принца через всю комнату. Сильно ударившись о стену, Конлан оказался на ногах в мгновение ока.

Вэн воспользовался случаем и бросился на Джастиса, но тот был готов к этому. Он воздел руки в воздух, выкрикнул слово, создавшее спиральную, мерцающую, водную катушку, которая пленила Вэна. Как бы тот не старался выбраться, спираль подстраивалась под его усилия, удерживая его руки по бокам.

Вэн рявкнул что-то Джастису, что-то, что, по мнению Кили, значило нечто довольно мерзкое. Она была в шоке из-за неожиданного насилия, так что просто стояла там, беспомощно размышляя о том, какими силами она обладала против подобной магии.

Только одной.

Состраданием.

Джастис издал крик господства и триумфа, и она знала, что нереид взял над ним контроль. Каким-то образом, ей нужно было достучаться до атлантийского Джастиса.

Ее Джастиса.

Она стоял совершенно неподвижно, лишь немного дрожа, когда он направился к ней, словно хищник. Однако не намерена была становиться его добычей.

Когда он подошёл к ней на расстоянии прикосновения, она воспользовалась своим единственным оружием.

— Джастис, мне нужна твоя помощь. Тебе нужно бороться с ним ради меня. Я сделаю всё, что смогу, чтобы помочь тебе, и я с радостью отправлюсь в Сан Бартоло. Мы вместе найдём Звезду Артемиды. Но тебе нужно держать нереида под контролем, я боюсь его.

Он остановился, выставив перед собой руки. Его мышцы напряглись от силы внутренней борьбы, которая разразилась внутри него. Наконец, через несколько долгих мгновений, в нем проявились рассудок и здравомыслие, сбалансировав голод и одержимость в его глазах.

— Я теперь держу его под контролем, — хрипло сказал он. — Но мне нужна ты. Ты должна пойти со мной, или боюсь, я проиграю борьбу навсегда.

Так что Кили, никогда не поступившая опрометчиво в своей жизни, отбросила всякую осторожность и пришла в его объятия. Вперед в будущее.

— Только попробуй удержать меня. Настенная живопись майя? Пирамида? Сапфир возрастом в одиннадцать тысяч лет с магическими силами? Эй, какой археолог может устоять перед таким?

Морщины вокруг его рта углубились, и он смотрел на нее, испытывая сильный обжигающий голод.

— Ради меня, Кили. Мне нужно, чтобы ты отправилась со мной ради меня, а не ради науки или по другим причинам. Мне нужно, чтобы ты пошла туда ради меня.

— Да, — сказала она, наконец, поддавшись тому, что существовало между ними. Независимо от того, что произойдёт, теперь она хотела быть честной. — Я отправляюсь с тобой. Только ради тебя.

Он издал крик триумфа, схватив ее в свои объятия. Потом, как прежде, мир вокруг них растаял, превратившись в каскад вероятностных реальностей. Она закрыла глаза и приготовилась к поездке.

Кладбище Холи Гост, Сент Луис

Аларик давно уже потерял даже тот слабый контроль, который имел над своим темпераментом. Рыская всю ночь по городу в поисках Квинн, Джека и Дэнала, он, наконец, поймал слабый проблеск мысли из сознания Квинн, и вот она привела его в это место смерти всего через несколько часов после рассвета, а потом он снова потерял эту ниточку.

Аларик летел в туманном обличье над надгробиями; многие относились к 1849 году. Значит, тогда была эпидемия какой-то болезни. Вероятно, опять холера. Он помнил, что делал всё, что мог для людей, пользуясь атлантийскими снадобьями и лечением. Некоторые посчитали его ангелом смерти, пришедшим, чтобы унести их из этого мира.

Он тогда смеялся над этим, но слишком часто Аларик действительно приносил смерть. Хотя в основном убивал врагов человечества. Слишком много раз его вызывали к воинам. Слишком много раз он снова и снова лечил их, доводя себя до изнеможения, а потом вынужден был наблюдать, как воины и люди умирали ужасной смертью.

Этого не хватало, никогда не хватало. Он всё отдал ради силы, и даже сил было недостаточно.

На него нахлынула сила, словно призванная его мыслями или привлеченная его яростью. И этой силе, и упомянутой ярости необходим был выход. Испытывая разочарование, он призвал воду и направил ее в форме перепутанных стрел в ограду, окружающую кладбище. После того, как первый удар разрушил часть ограждения, он заставил себя успокоиться настолько, чтобы обуздать силу. Следующий шквал смыл вековую грязь с деревянных досок, которые остались в целости.