Кошка Белого Графа - Кира Калинина

— Граф, наконец-то!

— Что с вами? Вы здоровы?

— Вы сможете обуздать зиму?

— У вас такой летний вид, — растерянно протянул бургомистр Альготы.

Только владыка речных вод и владыка недр хранили каменное молчание.

Заседание шло уже полчаса. Бургомистр как раз жаловался, что людей для расчистки улиц по-прежнему не хватает, а в лавках опять перебои с хлебом — два состава с зерном и мукой застряли в снегах в районе Кибинска, санный обоз из Грельса заплутал близ Тихейского леса. Министр путей сообщения тут же поспешил обвинить магов зимы, не расчистивших дороги. Глава департамента магического обеспечения заявил, что его люди и так спят по четыре часа в сутки, доводя себя до истощения.

— Нельзя требовать от рядовых магов того, что под силу лишь владыке стихий! — с чувством закончил он.

Два десятка взглядов обратились к Рауду Данишу, занявшему свое место за длинным ореховым столом — и в каждом читался немой вопрос, в каждом теплилась надежда.

Никто не бросил графу открытого упрека. Все помнили, что случилось с младшим Данешем. Видели, как Рауд ходил за Альриком по пятам, как графиня Даниш падала королю в ноги. Вскоре после этого мать и сын исчезли из столицы, а затем отправился в свое имение канцлер Соллен, слишком настойчиво хлопотавший за Данишей. Каждый при дворе сделал свои выводы. От придворных шакалов ничего не скроешь…

Хоть бы волосы покрасил! — со злостью подумал Альрик.

Герцог Флоссен вдруг повернулся к Данишу:

— Граф, что скажете? Умилосердится ныне зима?

Флоссен был одним из немногих, кто знал, что король принял дар Белого Графа. Он, маркиз Гаус-Ванден и еще десяток человек — но тех не было сейчас в зале заседаний. Болли не в счет.

Что же ты провоцируешь его, мерзавец? — разозлился Альрик. Даниш клялся молчать, все осведомленные клялись. Однако слухи множились, будто крысы, разбегаясь по дворцу, и, как ему доносили, уже просочились в город. Может, Флоссен их и распускает?

— Как знать, — загадочно отозвался Даниш.

Несмотря на медные вихры и веснушки на носу, он был сама зима — строг, холоден. Граф не отводил глаз, не признавал за собой вины, тем самым возлагая ее на Альрика.

— Уверен, после Ночи Всех Богов многое изменится. Так или иначе.

Альрик стиснул зубы. Так или иначе? Болли со своего места во втором ряду, без права голоса, склонился к уху распорядителя, тот вскинул голову и откашлялся.

— Если позволите, ваше величество… Господа, не пора ли сделать перерыв?

Зал заседаний являл собой особенный шедевр древних зодчих. Стены его были устланы редким мхом разноцветом, который рос на склонах Северных гор и больше, насколько известно, нигде не встречался. Его листочки, похожие на чешуйки, меняли цвет под влиянием тепла, холода, ветра, влаги и прочих внешних условий.

Древние превратили чешуйчатый покров стен в мозаичные картины. Маги растений не раз меняли изображения по вкусу своих королей — если короли готовы были поддержать их дарованной богами силой.

Свой нынешний вид зал приобрел лет сто назад. На одной стене среди лесов, лугов, водопадов и прочих красот дикой ригонской природы животные и птицы склонялись перед огромным мамонтом. Другая стена изображала коронацию королевы Клотильды на ступенях Храма Всех Богов. На третьей риги и вайны низвергали в море молящих о пощаде ланнов.

Стена за спиной Альрика, сидевшего во главе стола, изгибалась полукругом, сцена на ней называлась "Король Вайнмар учреждает Собрание". В детстве Альрик видел на его месте себя — таким же могучим бородачом, на которого с восхищением и надеждой взирают сановники, воины и маги, а также земледельцы и торговцы.

Которые в Собрании, само собой не заседали. До Болли.

Альрик усмехнулся.

Огромная сфера мира в углу скрывала в себе винный шкаф. Новоиспеченный тайный советник самолично извлек из него поднос с пузатыми бутылками синего и черного стекла. Распри были забыты. Члены Собрания улыбались и снисходительно похлопывали Болли по спине, принимая бокалы из его рук.

Умеет пройдоха подольститься к этим спесивцам. Его угодливый тон, суетливые манеры как бы говорили: "Да, меня ввели в Собрание, но я знаю свое место и всегда готов служить". Не то что некоторые так называемые аристократы с их негнущимися спинам!

Даниш приподнял бровь:

— В Собрании теперь подают горячительное?

— Наша новая традиция, — Альрик улыбнулся.

— Бальзамы из северных ягод и орехов с моего завода в Кальге, — рядом возник Болли с парой бокалов. — Ваше величество, извольте. Ваш любимый, с костяникой… Ваше сиятельство, нижайше прошу отведать…

Альрик думал, Даниш не станет пить. Но тот взял, пригубил.

— В самом деле неплохо.

Заседание возобновилось.

Последним вопросом шла подготовка к Зимнему Балу и Ночи Всех Богов. Обсуждение всех деталей заняло три четверти часа. Альрик не торопил советников. Каким бы сложным ни было положение дел, народ должен запомнить эту ночь как великий праздник.

Едва звон колокольчика возвестил об окончании прений, Даниш направился к выходу, но Альрик через распорядителя попросил его задержаться.

Теперь в опустевшем зале их было двое. Вернее, трое. Болли приблизился к королю, с притворной робостью переминаясь с ноги на ногу:

— У меня тут небольшое дельце, ваше величество, если соблаговолите, к выгоде королевской казны… Я подожду, с вашего соизволения…

— Ступай, Болли, ступай. После поговорим, — оборвал его Альрик, а когда за тайным советником закрылась дверь, заметил Данишу: — Полезный человек, но бывает надоедлив.

Граф стоял у стола и молча ждал.

— Рад, что ты приехал, Рауд, — Альрик сдержал желание хлопнуть его по плечам, как бывало, делал в юности.

— Вы приказали, ваше величество.

— Брось! Оставим обиды…

Альрик понимал, что выбрал неверные слова. Но что еще он мог сказать — что ему жаль?

— Послушай, я не хотел, чтобы так вышло. После церемонии подпишу указ о полном прощении твоего брата. Пусть возвращается.

— Благодарю за великодушие.

Альрик поморщился.

— Сколько можно, Рауд? Я же не пеняю тебе за то, что ты приехал и не зашел ко мне, зато поспешил нанести визит этой вайнорской моли!

— Я должен был убедиться, что ваша невеста благополучно добралась до Альготы, — Даниш демонстративно склонил голову. — Ваше величество.

— Что ж, благодарю, что дал себе труд проводить ее… — проговорил Альрик, а потом взорвался: — Думаешь, мне все это нравится?! Я делаю то, что должен, для блага Ригонии! Вожусь с вельможами, с проклятыми министрами, хотя это забота Соллена.