Песни мертвых соловьев - Артем Мичурин

– Давай сюда, – махнул я дергающемуся как на иголках Рябе.

Тот попятился, лихорадочно рыская глазами, и – кочергу тебе в зад! – веером от пуза разрядил весь магазин, после чего бросился наутек.

Пришлось драпануть следом. Надо было сразу забрать рюкзак у этого долбоеба!

В стену сарая, от угла которого стартовал Ряба, воткнулось не меньше пяти болтов.

Я ломился через двухметровый бурьян, стараясь не упустить из виду драгоценный предмет амуниции с мелькающими внизу подошвами. Сапер оказался очень неплохим бегуном. Правду говорят – в критические моменты организм человека мобилизуется по полной. У Рябы он мобилизовался так, что я – никогда не жаловавшийся на скоростные характеристики – стал отставать от уже немолодого и нагруженного барахлом обладателя больных почек. И, глядишь, совсем бы отстал, не попадись на его пути…

– А-а-а!!!

Металлический лязг и отчаянно дергающаяся на земле фигура «марафонца» дали ясное представление о случившемся.

– Бля-я-ядь!!! Су-у-ука!!!

Стальные челюсти сомкнулись чуть ниже колена. Нога вывернулась под неестественным углом, из-под разорванной, стремительно напитывающейся кровью штанины выглядывала кость.

– Кол! Кол, помоги! – протараторил Ряба, задыхаясь.

– Давай рюкзак.

– Ага, – он быстро скинул поклажу и, схватившись за дуги капкана, снова воззрился на меня. – Помоги, мне самому не разжать. Ну же! Кол. Ты что?

Я поправил водруженный на спину рюкзак, не забывая следить за руками «товарища», и стал отступать, взяв того на прицел.

– Помоги мне, – повторил Ряба без особой надежды в голосе. – Помоги…

Отойдя метров на пять, я развернулся и побежал. Так быстро, как только был способен, готовый в следующий миг упасть брюхом на землю, расслышав за спиной щелчок УСМ. Но не расслышал. Треск коротких очередей донесся, когда по сторонам уже мелькали стволы деревьев и спасительный мрак сгущался вокруг меня. А спустя несколько секунд хлопнули два взрыва. Сапер не обманул ожиданий, дорого продал шкуру. Давящая на нервы тишина погони нарушилась криками раненых.

Я бежал, пока ноги не начали заплетаться. Остановился, отдышался. А труба-то уже совсем близко. Дошел до забора, через ближайшую прореху забрался внутрь, сверил диспозицию – вот и котельная моя, рукой подать. Кругом ни души, по крайней мере, заключенной в телесную оболочку. Юрким полозом скользнул меж стеной и забором, подобрал камешек повесомее и запустил в лаз на крыше, искренне надеясь, что провидение выберет нужную цель. Хм, ни звука. Видно, промазал.

– Эй, – позвал я осторожно. – Ткач, Сиплый. Есть там кто?

Тишина.

Вот суки. Неужели ушли?

Солнце только-только показалось из-за леса.

Я скинул рюкзак с винтовкой, отступил к забору, разбежался, насколько это позволял двухметровый промежуток, и, прыгнув, уцепился за край стены. Кое-как подтянувшись, заглянул внутрь – пусто, ни крови, ни стреляных гильз. Растяжек на двери не видать. Подобрал вещички, обошел котельную сбоку – и там чистота-порядок, капканы не тронуты, следы боя отсутствуют.

Ну, Ткач, ну, сучара поганая! Так кинуть меня! Впрочем, коль без взрывчатки им не жизнь, то далеко они уйти не должны. Какой резон? Если только назад повернули. Или решили своими силами товарища из беды выручать? Нет, это вряд ли. А может, просто вниз спустились? Стремно небось в коробке-то сидеть. Вдруг прилетит чего сверху, повзрывоопаснее камушка, а то и через дверь ебанут из шайтан-трубы. Как мне сразу в голову не пришло?

Обозрев прилегающую территорию, я убедился, что на сей раз за выходом из котельной никто не приглядывает. Видно, у ребят серьезные проблемы со взаимодействием. Трупы-то до сих пор не убраны. Уже и вороны круги в светлеющем небе нарезают. Но не мне сетовать на упущения чужих командиров.

Я подошел к двери и потянул – открыто. А вот люк оказался заблокирован, притом что задвижки – точно помню – снизу нет. Похоже, к лестнице привязали. Надо бы себя голосом обозначить, а то шмальнут еще со страху.

– Эй, Ткач, – позвал я, наклонившись к щели, и дважды стукнул кулаком по крышке лаза. – Отзовись.

– Кол? – раздалось снизу настороженно.

Никогда бы не подумал, что буду рад слышать этот голос.

– Да-да! Открывай скорее, пока меня тут за жопу не ухватили!

После недолгого шебуршания люк приоткрылся, и мне в рожу уставилось дуло «ПБ».

– Где Ряба?

– Здорово, капитан. Я тоже безмерно счастлив тебя видеть. Жаль, наш товарищ не дожил до этого прекрасного мгновения. Может, уберешь пушку от моего честного лица?

– Что с тротилом? – гнусная сволочь даже не шелохнулась.

– Знаешь, мне чуточку неуютно, когда ось твоего ствола пересекает мой череп. Сохранность тротила поможет развести их в нашей системе координат?

– Без сомнений.

– Ну, тогда давай спустимся вниз и поговорим, как старые добрые друзья.

Ткач осклабился, медленно убирая пистолет.

– Не поскользнись.

Предупреждение было не лишним. Нижние ступени лестницы и впрямь оказались весьма скользкими, на земле под ними еще не успела высохнуть кровь, оттеняющая светлые пятна рассыпанных вокруг зубов.

– Где пропадал? – ехидно поинтересовался Сиплый. – Мы волновались.

– Но не скучали, как вижу, – я кивнул на валяющийся между грядками труп в черном.

– Ага, – согласился Балаган и приподнял за шкибот второго мертвеца с кровавым фаршем на месте физиономии.

Желудок неожиданно скрутило спазмом, и я совсем некстати блеванул.

– Черт! – воскликнул Сиплый. – Кол, что произошло с твоими стальными яйцами?

– Отголоски сотрясения.

– Ладно, хватит болтовни, – Ткач закончил возиться с ремнем, прикручивая крышку лаза к лестнице, и спустился. – Покажи взрывчатку.

Едва я успел скинуть рюкзак, как меня опять вывернуло.

– Достоверно показывает, – хмыкнул Гейгер.

– На месте, – убедился капитан и вручил шашки вместе с рюкзаком технику. – Забери все причиндалы к ней, остальное разделите, если кому надо.

– А что с Рябой? – поинтересовался, наконец, пулеметчик. – Как он погиб?

– Лучше, чем многие, – я утерся и глотнул из фляги. – Угодил в капкан. Прикрывал меня, сколько мог, потом подорвался.

– В капкан? – переспросил Ткач.

– Да, медвежий. Тут полно этого добра расставлено. И на выходе целая куча. Там засада была.

– Знаю. Поспрашивали.

– Еще что-нибудь выяснить удалось?

– Немного. Уж больно скрытный. Мямлил что-то про хранителей, про скверну.

– Присоединяться не предлагал?