Тропами Снайпера. Зов Зоны - Андрей Посняков

– О, гляди! Видала пласт? Барыкин! «Ступени»… В Сумах купил, повезло.

– Ты это сегодня нам продать пытался.

– Ишь ты… Да. А это, это видала?

Мик хвастливо всучил собутыльнице еще один диск.

– Хм… Тут что-то не по-русски… И не по-английски, да…

– «Магнетик Бэнд» – «Розы для папы». Попробуй достань! Гуннар Грапс там та-ак на ударных…

– Слушай, Мик… – вдруг встревоженно спросила девушка, перебив пижона. – Число сегодня какое?

– Двадцать пятое апреля. Пятница.

– А год?

– Во дает! Восемьдесят шестой, какой же еще-то? Не, ну надо же. Ну ты и спросила, чувиха. Вообще ты – герла крейзанутая, да.

– Сам ты крейзанутый…

Все то, что знал Валера, знала и Дарья. Не в таких, правда, масштабах и подробностях, но знала. И сейчас вдруг вспомнила. Вспомнила и невольно поежилась. Тень приближающейся ужасной катастрофы зримо повисла над всем поселком! Над этими трехэтажками, над частным сектором, над клубом, магазином и школой… Над всем. Еще немного и… Совсем чуть-чуть осталось.

Быстро темнело. В окнах домов зажигались огни. Желтые, мирные… Вот запахло сигаретным дымом. Кто-то вышел на балкон покурить. Тлеющий окурок упал в песочницу.

– Им… им нельзя здесь! – тупо глядя перед собой, произнесла Даша.

Девушка со всей остротой понимала, что предотвратить надвигающуюся катастрофу она не в силах. Зато в силах хотя бы предупредить. Если кто послушает… Черт… что же делать? Что-то надо делать… надо… Не кричать же! Но и не сидеть сиднем, когда…

– У тебя ручка есть? Или фломастер…

– Хм… – Мика похлопал себя по карманам. – Вот, карандаш…

– Годится!

Этим карандашом Дашка и принялась писать. Прямо на двери подъезда! Сначала на одной, потом на другой… Правда, карандаш быстро затупился. Патлатый Мик покорно протянул перочинный ножик…

– Ну ты и впрямь – крейзи!

Дашка писала, сколько хватало сил. «Был ядерный взрыв. Уезжайте. Срочно. Увозите детей». Хорошо, зажглись фонари…

Пижонистый Мик давно ушел, прочитав такое и покрутив пальцем у виска. А девчонка не унималась…

Не слышала шум мотора, не увидела подъехавшей машины – просто не обратила внимания на желтый милицейский «луноход».

– Опаньки! – Выглянул из салона усатый старшина. – Точно – пачкает двери. Не та ли это девка, про которую люди жаловались, что голой ходит? Конопенько, Мицько! Быстро хватайте ее – и в опорник. Утром Трофимыч разберется.

– В опорник? Товарищ старшина, там же уже…

– Ничего. В Красном уголке посидит. В «Ленинской комнате». А вы двое посторожите. Все! Да, за фельдшером еще заехать не забыть…

Дашка там и уснула, в Красном уголке, свернувшись клубком на креслах. Те еще были креслица: старые, обитые потертым коричневым дерматином и скрепленные вместе по три штуки кряду. Они, видно, стояли еще в каком-нибудь клубе или в избе-читальне, если забираться в совсем уж древние времена.

Тем не менее, девчонка выспалась – сказались и усталость, и – совсем небольшое – опьянение.

– Эй, эй! Чудо! Проснись!

Просыпаясь, девушка резко распахнула глаза! Молодой парень в милицейской форме с погонами сержанта сильно тряс ее за плечо – будил. Возле сержанта, уперев руки в бока, стоял странно одетый человек лет тридцати, высокий шатен с усиками и модной стрижкой, вполне симпатичный с виду, правда, малость полноватый. Потертые джинсы, модная полосатая рубашка поло и поверх нее – небрежно накинутый китель с погонами капитана и значком «Отличник милиции».

– Да хватит ее трясти, Мицько! – тут же распорядился непонятный тип, увидев, что задержанная наконец-таки проснулась. Наверное, это и был обещанный вчера Трофимыч. За главного здесь, похоже. Капитан.

Хмыкнув, капитан поправил китель и, с некоторым удивлением глянув на Дашку, задал довольно странный вопрос:

– Ты кто такая? И откуда здесь взялась?

Усевшись, девчонка хлопнула глазами с удивлением ничуть не меньшим, а может, даже и большим:

– Так вы же вчера меня и замели! Я – Даша. Из Москвы.

– А фамилия у тебя есть, Даша из Москвы?

– Е-есть… Иванчикова.

– Иванчикова, – усаживаясь за стол, передразнил капитан. – Хорошо хоть фамилию вспомнила. А я – Павел Трофимович Хорин, участковый здешний… Ну? Так как ты здесь очутилась?

Дашка скривилась:

– Сказала ж уже!

– Н-да? – Участковый глянул на задержанную с таким видом, словно подозревал как минимум в шпионаже… или в желании взорвать АЭС. АЭС! Так она и так уже взорвалась!

– Знаете что, участковый… Надо срочно эвакуировать всех! Вот прямо сейчас. Потому что…

– Молчать! – Внезапно покраснев, капитан хлопнул рукой по столу. – Наедут тут из Москвы, потом панику наводят. Подожди-и, сейчас разберемся, кто ты… Значит, правду говорить не хотим? Ну, кто-то тебя сюда привел! Или сама пробралась? Зачем? С какой такой целью?

– Ага, сама, как же! – Девушка нахально заложила ногу на ногу и даже хотела плюнуть на пол – но постеснялась. Все-таки некультурно как-то.

– Говорю же, ваши меня сюда и завели. Сказали – до утра сидеть. Вот я и уснула.

– Наши, говоришь?

Недоверчиво щурясь, участковый вытащил из ящика стола официальный бланк и, повернув голову, громко позвал:

– Эй, Мицько, Конопенько! А ну, сюда все.

На пороге тут же возникли оба милиционера. Мицько что-то жевал, вернее сказать, дожевывал.

– Дома не наелся? – буркнул капитан. – Знаете ее?

Парни недоуменно переглянулись.

– Первый раз видим, товарищ капитан! Может, Егор знает… старшина… Вон он как раз едет.

За окном послышался шум мотора. Заглушив двигатель, кто-то вошел в подъезд… Лязгнула дверь…

– Здоровеньки булы! Товарищ капитан, старшина Федорчук на службу прибыл!

– Молодец, что прибыл. – Хмыкнув, участковый кивнул на задержанную: – Это кто такая?

– Не могу знать, товарищ капитан! – без тени сомнения браво доложил старшина. – Впервые эту особу вижу.

– Да… как впервые-то? – Дашка вообще перестала что-либо понимать. Тут одно из двух – то ли она с ума сбрендила, то ли все эти милиционеры ее зачем-то обманывают. Зачем?

В этот момент из соседней комнаты донесся шум.

– Это кто там еще буянит? – поднял глаза капитан. – У вас что, еще задержанные есть? Почему не доложили?

– Так это… Нет никого. Не было…

– Ах, не было? А ну, давай этих невидимок сюда!

Увидев вошедших парней, Валерика и Витька, Дашка не скрывала радости.