История Португалии - Жозе Эрману Сарайва

Но культура не прекратила существование. XVII век не был столетием бескультурья, он был лишь неплодотворным веком. Работала философская мысль (ни в одну другую эпоху португальской истории не было опубликовано такое количество философских трудов), система образования, осуществлялось строительство, появлялись поэтические произведения, ставились театральные представления. Дело скорее в том, что культура была абстрагирована от жизни и насущных проблем эпохи, избегала острых тем и нововведений, которые могли бы привлечь внимание португальского инквизитора или испанского губернатора, и, чтобы выжить, прибегала к уловкам, используя особые стилистические приемы, обращаясь к истории, к иррационализму, развивая малые жанры и формы искусства.

Иезуитское обучение

Главную роль в культурной жизни XVII в. в Португалии сыграли иезуиты. Именно они продвигали образование и питали практически всю культурную жизнь, которая, несмотря ни на что, продолжала существовать. Это один из многих аспектов, в которых проявляется контраст между деятельностью Общества Иисуса и инквизицией: первое старалась ее развивать, вторая создавала для этого препятствия. Истоки подобного феномена лежат в самих задачах создания Общества Иисуса: бороться с идеями Реформации. Во всех странах, в которых создавался орден, иезуиты брали в свои руки образование — и делали это с большим успехом. В Португалии коллегии действовали в Лиссабоне (нынешняя больница Сан-Жозе действует в здании коллегии Санту-Антан; для того чтобы стереть из памяти этот факт, Помбал изменил его название и дал зданию имя короля), Эворе, Браге, Брагансе, Ангре, Фуншале, Фару, Порталегри, Понта-Делгаде, Сантарене, Порту, Элваше, Орте, Сетубале, Портимане, Беже, Пернише, Вила-Висозе. Также работало несколько школ в Бразилии, Африке и Индии. Это было первая сеть средних учебных заведений на всей территории Португалии.

Книги для обучения были тщательно подготовлены: наилучшим образом составленные дидактические учебники, опубликованные до настоящего момента в Португалии, — это толстые фолианты курса Университета Коимбры. В них объединялось все ортодоксальное учение, то есть учение, которое в условиях Контрреформации считалось соответствующим истинам веры. Эти книги, написанные на латыни, являлись основой образования до времен Помбала, который запретил их употребление. Таким образом, они были как бы единственными книгами в течение полутора веков, и это сделало их существенной причиной задержки и отсталости: в XVIII в. португальские студенты читали учебники, излагавшие идеи начала XVII в.

С другой стороны, образование, которое давали иезуиты, было образованием, преследовавшим свои интересы. Оно представляло собой одну из форм борьбы с ересью и духом Реформации. Ведь Реформация стала порождением умственной свободы, права думать самостоятельно, которым должен был обладать каждый. Именно этого стремилась избежать система преподавания в коллегиях. Его целью было укоренить догмы, которые являются предметом искренней веры, а не порождать критику, поскольку критика всегда приводит к уничтожению догм. В итоге образование было направлено не на тренировку мысли, но на закладку основ веры. Это дало результаты, поскольку португальцы XVII в. отличались глубиной веры, но не мысли.

Но из коллегий вышло большое количество образованных людей. В них учились представители знати, дети буржуа, простые люди, в которых иезуиты видели таланты. Иезуиты не разделяли мнения инквизиции по поводу «новых христиан» и принимали их в свои школы (самый блестящий португальский иезуит — падре Антониу Виейра был «новым христианином», защищал евреев и был арестован инквизицией). Все эти люди изучали латынь, грамматику, риторику, философию. Однако образование не уделяло никакого внимания новым наукам и живым языкам. Спустя некоторое время после событий 1640 г. Жуан IV столкнулся с трудностью при отправке посла во Францию, поскольку среди фидалгу, находившихся у него на службе, не нашлось ни одного человека, который бы говорил по-французски.

Культ формы и каббалистика

Польза, которую могло принести такое обучение, была ограничена контролем инквизиции над всей духовной жизнью. Для светской культуры оставалось очень узкое пространство. Неосторожные слова были очень рискованными, а дерзости могли привести в тюрьму. В этой ситуации мысль развивалась по двум направлениям: религиозное смирение, выраженное в многочисленной апологетической литературе и прославлявшее Божественное величие; и чистый культ формы, который вел к использованию слова как явления самоценного и полностью оторванного от идеи. Два писателя, которые, как правило, считаются главными фигурами португальской литературы XVII в., падре Мануэл Бернардиш и падре Антониу Виейра, являются представителями этих двух направлений. Первый, закрывшись в монастыре, посвятил всю жизнь написанию великолепной прозы, излагающей назидательные случаи и наивные описания чудес. Второй направил свой талант на разработку блестящей словесной формы и создание самых ярких риторических произведений, когда-либо написанных на португальском языке.

Но в обоих случаях блеск формы служил уловкой, скрывающей слабость мысли, и именно слово, а не мысль было рабочим материалом для творческого гения. Историки литературы используют выражение культизм, концептизм, гонгоризм[111] для определения этого поворота, суть которого — в постановке идеи на службу форме.

Существовавшие в Европе философские течения практически не получили отклика в Португалии. Единственное исключение нужно сделать для каббалистики, несмотря на то что она не является философией в чистом виде. Это некая смесь иррационализма, оккультизма и мессианства, что-то среднее между грамматикой и некромантией. Франсишку Мануэл ди Мелу примерно в то же время, когда Декарт написал свое «Рассуждение о методе», составил «Трактат о науке каббалы». Несмотря на то что автор отличался тонкой ироничностью, в книге не было никаких признаков иронии. Была очевидной его вера в каббалистику. Писатель стремился продемонстрировать, что каббала и католицизм не являются несовместимыми. «Скажем, согласно католикам, правильная каббалистика представляла собой глубокое размышление над оккультными тайнами на основании имен, букв, цифр и фигур из Божественных книг; а неправильная — это судебная фикция, которая смутно предсказывает будущее при помощи неопределенных наблюдений». Каббала не имеет португальского происхождения, она пришла в страну из-за границы. Однако показательно, что ничто иное, пришедшее извне, не получило в стране такого распространения: ни метод, ни логаритмы (другое глубокое размышление о цифрах, но основанное на мысли, а не на вере), ни физика. Важным является также то, что два умнейших человека XVII в., дон Франсишку Мануэл и падре Антониу Виейра, являлись приверженцами каббалистики.

Вера в чудо

Другой характеристикой менталитета той эпохи является вера в чудо, широко распространенная как объяснение практически всего, что происходит или существует. Речь идет не только о народной вере в чудо, возникшей задолго до XVII в. и просуществовавшей долгое время, но и о литературной и культурной традиции, проникшей повсюду. Самые удивительные факты получали чудесное объяснение. Если монахи одного из орденов выбирали красивое место для строительства монастыря, то это считалось чудом: это Бог, который при помощи красоты места желает показать людям красоту рая. Длинная жизнь или короткая жизнь, жизнь во здравии или в болезни, удачное путешествие или кораблекрушение — все объяснялось действием высших сил. Монастырские хроники (которые тогда были многочисленными и хорошо написанными) являются бесконечными описаниями чудес. Но это было характерно не только для монастырских хроник. Первым португальским периодическим изданием стала «Газета, в которой все новости, случившиеся при этом дворе и пришедшие из разных стран»; первый номер ее вышел в декабре 1641 г. Вот новость из этого первого номера, которая удостоилась чести быть опубликованной на первой странице: «Сообщается, что в одном местечке в Бейре один человек, услышав в разговоре друзей, что во время счастливой коронации Государя нашего короля произошло всем известное чудо с распятием в соборе Лиссабона, спросил, разве мог образ Господа отделить руку от распятия. И как только он произнес эти слова, упала стена рядом со всеми присутствовавшими при разговоре, и стена убила лишь сказавшего это». Это — чудо, которое подтвердило другое чудо.