Королевская кровь. Книга 7 - Ирина Котова

Тротт кинул на них раздраженный взгляд, поднял глаза к небу и выругался. Они послушно затихли, наблюдая за порталом.

Утолщающиеся «канаты» потоков сжимали его все плотнее – и он начал смыкаться, заворачиваться внутрь себя. Все происходило очень медленно – и чем больше уменьшался и сворачивался уничтожаемый «цветок», тем жестче становился, отталкивая питаемые энергией потоки.

– Это труднее, чем я думал, – сквозь зубы проговорил Свидерский. – Сейчаас… – он шагнул ближе, задвигал руками, будто закручивая вентиль – и разноцветные стихийные жилы вокруг «цветка» тоже закрутились спиралью и очень медленно, с большим трудом «сожрали» портал – он с глухим хлопком всосался внутрь себя и исчез. Александр опустил руки, и стихии стали выравниваться, потекли размеренно, как будто и не было ничего.

– Все увидели? – поинтересовался он, оборачиваясь. – Один маг средней силы с таким не справится, нужна группа. Я еще отсмотрю запись, вдруг что-то нужное увижу. И подожду тут полчасика: вдруг он на том же месте появится, и все закрывания – бесполезны.

Макс посмотрел на часы.

– Я пойду. Данилыч, я бы потренировался закрывать, так что если появится возможность – имей меня в виду. Я первый на очереди.

– Вики, позавтракаешь со мной? – небрежно предложил Мартин, когда истаял переход в Инляндию.

– Я уже завтракала, Март, – ответила она спокойно.

– Тогда обед? – иронично и понятливо предложил он, открывая Зеркало и предлагая ей пройти.

Она пожала плечами с неловкостью и шагнула в переход. Мартин сумрачно посмотрел ей вслед, потер пятерней макушку. Дернулся за ней, развернулся на месте, пнул носком снег и схлопнул Зеркало.

– Ничего не говори, – предупредил он Свидерского.

– Не буду, – сочувственно согласился Алекс. – Если понадоблюсь, я у камеры.

Уже общаясь с группой ученых, Свидерский оглянулся и увидел, как вспыхнуло Зеркало – и тут же погасло, закрывшись за фон Съедентентом.

* * *

Вики едва успела переодеться в домашнее платье, когда вспыхнуло у нее в спальне серебристое полотно перехода, и оттуда вышел злющий Мартин. Даже взбешенный: у него всегда, когда злился, появлялось такое выражение лица – опасное и безбашенное, с темной безуминкой в глазах и едва заметной вызывающей улыбкой. Еще когда они учились, понятно было: если Кот набычился, засверкал глазами и улыбается криво – жди драки. Вот и сейчас очевидно стало, что не кофе попить пришел и не о погоде разговаривать. Волшебница метнулась в сторону, пытаясь выиграть пространство для маневра и, чего греха таить, для защиты – слишком знаком был этот пылающий решимостью темный взгляд. Но Март всегда был быстрее. Перехватил ее, сжал за плечи – не больно, но и не вырвешься.

– Я что, собачка, бегать за тобой, Вика? – очень ровно поинтересовался он. – Что ты издеваешься надо мной?

- Отпусти, – процедила она. Он сжал сильнее – и волшебница скривила губы, застыла.

– Можно подумать, я тебе не обед предложил, а домогаться начал, Вики. Саше бы тоже отказала, если бы позвал? Или он для тебя безопасен, а я нет? – продолжил он так же неестественно спокойно. – Мне что, нужно умирать каждый раз, чтобы ты обратила на меня внимание?

Он попал в точку – и от страха, от того, что не могла вырваться, она дернулась, крикнула ему в лицо:

– А что нужно сделать мне, чтобы ты отстал, Март? Может, переспать с тобой? Может, тогда ты угомонишься?

– Отстал? – спросил он, усмехнувшись – глаза потемнели сильнее, появился в них лихорадочный блеск. Посмотрел на свои руки – и отпустил ее, шагнул назад. – А давай, – заговорил он насмешливо и потянул с себя футболку, – переспать так переспать. Вдруг я успокоюсь? Вдруг я только этого от тебя хочу, да, Вик? Такая вот я похотливая свинья, зациклило меня, что ты мне не даешь, вот и придумал себе любовь. Правда, Вик?

Он расстегнул ремень, молнию, потянул вниз брюки.

– Не дури, Март, – сказала она дрожащим голосом.

– Я не дурю, – ответил он жестко. – Ты предложила, я согласился. Нет завтраку и обеду, да здоровому сексу. Раздевайся.

Сбросил ботинки, следом полетели брюки.

– Пошел к черту! – выдохнула она и застучала по его спине кулаками – он за мгновение до этого вжал ее в себя, в горячее мужское тело. Поцеловал – и губы его были одновременно жадны и нежны, будто он и атаковал, и спрашивал разрешения. И язык был ласкающим. И запах, и вкус – знакомыми, давно впечатавшимися в память, родными. С университета Вики не могла находиться рядом с ним – стоило услышать этот теплый, чуть терпковатый мужской запах, и она слабела и умирала от тоски. Поэтому и держалась подальше. И его держала – словами и делами.

– Ничего кроме секса, да? – с насмешкой пробормотал барон, глядя ей в глаза, и потянул ее платье вверх – и она наконец-то очнулась, толкнула его в грудь, дернула голову вбок. Умела она и стегнуть словом, и охладить – но что делать сейчас? Когда Март этим своим взрывом, своим безобразным поведением навсегда разрушал тихое перемирие, установившееся между ними – с обозначенными границами и ролями?

– Отпусти! – голос был похож на рычание больного зверя, и Мартин отодвинулся, продолжая сжимать пальцы на ее запястье. Вики отвернулась, прижала ладонь к лицу, с силой потерла его. Врезать бы ему как следует – но ведь бесполезно. Если когда у нее и получалось попасть в него, то только потому, что он позволял.

– Посмотри на меня, Вик, – попросил Мартин удивительно мягко.

Она неохотно, устало взглянула на него – черноволосого, полуголого, мрачного. Как же ей плохо. Зачем он так поступает с ней, с ними обоими?

– Если бы я только понимал, что не нужен тебе, – сказал он очень ровно, будто в его глазах не полыхало то же возбуждение, что и в ней, и не кривила бы губы та самая опасная улыбка, – если бы ты не давала мне надежду. Если бы не вспыхивала все эти годы рядом со мной! Ты говоришь одно – но я не вчера родился, Вики, и я знаю теперь, что слова – это всего лишь слова. Я долго был дураком, долго верил словам, долго пытался забыть тебя, выкинуть из головы. Но не вышло – понимаешь, не вышло! Я очень старался, иногда мне казалось, что уже получилось, но нет! И не выйдет уже. И мне не двадцать четыре года, как тогда – я не уйду, не попытавшись убедить тебя. Но и бегать за тобой больше не буду. Достаточно. Я сто лет могу так бегать, и не будет толку, поэтому решим все здесь и сейчас.

От его слов и от напора осколки давно разбитого пришли в движение и начали резать изнутри так, что в глазах помутнело и запульсировало чернотой.

Как не похож он сейчас был на Мартина-разгильдяя, Мартина-весельчака и как напоминал себя самого, голодного, жесткого, экспрессивного. Готового зубами выгрызать то, что ему нужно. Тот Мартин и раньше периодически прорывался сквозь маску, в которую всех заставил поверить – и тогда Вики терялась, не зная как вести себя с ним. И сейчас растерялась.

– Ты ведь любишь меня, Вики, – продолжил он серьезно, всматриваясь ей в глаза – жадно, требовательно. – Ты не девочка уже, хватит обманывать себя. Почти шестьдесят лет мы изводим друг друга – сколько можно? Выходи за меня, Вик. Будь со мной. Я так люблю тебя.