В поисках сокровища - Ася Лавринович

– Сколько человек может прожить без еды? – спросил Ляля.

– Кажется, что ты и суток не протянешь, – сказал я.

– Сейчас бы в «Макдоналдс», – мечтательно проговорил Лялин. – «Биг Мак» заказать и картошечку фри с сырным соусом.

– Ляля, заткнись, пожалуйста, – попросил Марвин.

– Я б эту картошку в соус обмакнул, чтоб в нем потом все пальцы…

– Илья-я-я! – захныкала Лиля, прикрывая Лялин рот ладошкой. – Перестань!

Когда Ляля угомонился, Лиля положила голову ему на плечо и с грустным видом уставилась на потрескивающий костер. На лице сестры плясали блики от пламени.

– До населенного пункта бы какого-нибудь доехать, – сказал Макс. – В ту сторону, куда мы гоняли в магазин, соваться смысла нет. Заправка там далеко, мне бензина не хватит. Нужно ехать вперед, а что там впереди – кто знает?..

– А у тебя нет дорожного атласа? – спросила Сима.

– Валяется где-то в машине. Отец у меня – старовер. Покупал его, когда я на права сдал. Только на фига, если я всегда по навигатору езжу?

– Вот и пригодился! – засиял Ляля. – Тащи сюда!

Марвин нехотя поднялся и отправился к машине. Вскоре он вернулся растерянный, с большой пластиковой канистрой в руках.

– Это что такое? – встрепенулась Лиля.

– В кустах было, – ответил Марвин. – Я сразу и не заметил. Тут еще на соточку километров смело хватит. До заправки. Уже веселее…

Мы обрадовались. Никто не горел желанием оставаться в лесу без связи и топлива, чтобы помереть с голоду.

К канистре была прицеплена записка, которую явно писали впопыхах: «Простите!»

– Это наверняка дядя Толя оставил, – предположила Лиля. – И почему он вообще с ними связался?

– Дядя Толя хороший, но слабохарактерный, – сказал Ляля. – Таким сложно на свете живется.

– А Альберт? – поддел Лялина Макс. – Настоящий лидер.

– Альберта я больше знать не желаю, – угрюмо отозвался Лялин. – Если кто-нибудь из них еще мне на пути попадется… Этому Быку я еще раз челюсть вправлю.

Сима в нашем разговоре участия не принимала. Она сидела у костра и внимательно разглядывала дорожный атлас.

– Прямо есть населенный пункт, – сказала она. – Как раз Медведево. Наверняка там же – заправка и продуктовый.

– Ура! – обрадовался Ляля. – Пожрем, отдохнем и домой двинем.

– Жалко, что деревню так и не нашли, – сказала Лиля.

– И золотые монеты, – поддакнул Лялин.

– Мне хватило приключений, – отрезал Макс. – У меня вообще через неделю экзамен по английскому.

– Да и не найти нам деревню самостоятельно, – вздохнула Лиля. – Если уж Альберт не нашел…

Сестра взглянула на меня и с надеждой в голосе спросила:

– Это нереально, да, Лева?

– Ну, почему же нереально. Были бы с собой старые, дореволюционные карты…

– У меня есть, – вдруг тихо сказала Сима.

Мы все замерли и уставились на нее.

– В смысле? – не понял Ляля.

– Лева, помнишь, ты мне давал книги своего дедушки? – обратилась ко мне Сима. – И карты, и справочник. Я все взяла с собой. На всякий случай.

– Что ж ты раньше молчала, Симка? – завопил счастливо Ляля. – Скорее неси сюда!

Стараясь не думать о голоде, мы расположились рядом с палаткой и, склонившись над современными и старыми картами, принялись изучать местность. Ляле не терпелось разыскать золотые монеты, Максу – утереть нос Альберту. Мне же, несмотря на ломоту в мышцах, усталость и голод, просто нравилось жить в этом моменте. Нравилась лунная ночь, запах костра и будоражащая неизвестность. Нравилось, что рядом, по левую руку, сидит сосредоточенная Сима. Вот она забавно хмурится, вчитываясь в названия, а потом склоняется ко мне, чтобы задать вопрос. А получив ответ, в благодарность, несмело целует меня в висок…

– Я ничего не понимаю! – рассердилась Лиля. – Разве можно в этом разобраться?

– Не отвлекайся, – шикнул на нее Лялин. – До утра еще много времени. Разберемся.

Сима

Наутро я еле разлепила глаза. Давно мне не было так сложно вставать. Из соседней комнаты доносились оживленные мужские голоса, а снаружи – веселый щебет птиц. Из спальника вылезать не хотелось – в палатке было прохладно. Растрепанная и сонная Лиля сидела рядом со мной и прислушивалась к тому, что происходило у мальчишек.

Я все-таки расстегнула спальник и приподнялась на локтях. Тут же почувствовала, как болят мышцы пресса.

– Тоже разваливаешься? – спросила Лиля, заметив, как я поморщилась. – И у меня все болит. Особенно ноги.

Голоса в соседней комнате затихли. Видимо, парни вышли на улицу. Тогда и мы с Лилей, кряхтя, как две старушки, выбрались наружу. Ребята сидели на траве и о чем-то негромко переговаривались.

– Доброе утро! – первой поприветствовала парней Лиля.

Ляля тут же обернулся.

– Доброе! – произнес он слегка охрипшим голосом, а затем покашлял. После вчерашней прогулки под дождем, а потом купания под ним же Лялин посадил голос. Светлые кудряшки торчали в разные стороны, синяки с лица по-прежнему не сошли. Глядя на него, я покачала головой.

– Как ты весь такой побитый маме покажешься, когда мы домой приедем?

Ляля слинял из дома под предлогом похода. Даже палатку и в самом деле раздобыл вполне легально – у родного дяди.

– Еще бы до дома живыми добраться, – угрюмо сказал Марвин.

– Что вы здесь обсуждаете? – спросила Лиля.

– Макс боится, что мы нигде не проедем, – ответил Лева. – Снова застрянем.

– Придется пешочком гулять, – беспечно откликнулся Лялин. Вот кто не терял бодрости духа, даже несмотря на то что его кумир Альберт оказался обычным «кидалой».

Лева и Марвин промолчали. Но, судя по кислым выражениям лиц ребят, разбитыми в это утро себя чувствовали не только мы с Лилей. Взяв из палатки мыло, пасту и зубные щетки, мы отправились умываться.

Над озером еще плавал туман. После дождя вокруг пахло мокрой землей, но небо ясное, а значит, день обещал быть хорошим. Повезло, что дожди не зарядили на несколько дней. Есть хотелось неимоверно, но мы не заводили разговор о завтраке. Даже Ляля не дразнил сегодня картошкой фри и сырным соусом.

Деревня-призрак, которую мы посчитали той самой, «альбертовской», находилась почти в сотне километров от нашего озера. Перед поисками сокровищ мы планировали завернуть на станцию Медведево и где-нибудь перекусить.

Когда собрали палатку, полянка показалась заброшенной и какой-то чужой.

– Даже жалко уезжать, – вздохнула Лиля. – Вот здесь мы танцевали…