Дамба - Микаель Ниеми

Ловиса начала торопливо отталкивать сучья, доски – все, с чем не хотела расставаться вырвавшаяся из плена могучая река. Саднящие ладони кровоточили. А Гуннар раз за разом склонялся над мотором, брался за замусоленную ручку стартового шнура и беспрерывно его дергал.

Вр-р-р-р-р-р…

Он успел схватиться за рукоятку газа и повернуть. И в самом деле – обороты прибавились, мотор заработал, но тут же смолк, будто устыдился своей смелости. Гуннар прекрасно знал, что это значит – плохая подача топлива. Засоренный карбюратор, спекшийся топливный фильтр… Годы и годы наплевательского отношения к верному другу. Две минуты, не больше, – разобрать карбюратор, продуть, почистить и поставить на место. Раз в год хотя бы.

Внезапно мотор довольно бодро чихнул, и из выхлопной трубы повалил белый, маслянистый двухтактный дымок. Гуннар убавил газ – помогло. Но мотор проработал лишь несколько секунд и опять заглох.

Еще одна попытка. Теперь он включил скорость и чуть прибавил газ. Винт начал было взбивать воду, но тут же замер.

– Плотина! Порьюсская плотина! – в ужасе крикнула Ловиса.

Они и в самом деле двигались к водопаду все быстрее. Давление воды нарастало, и маленький якорь не выдерживал, его волокло по дну.

– Отталкивай же мусор! Освободи дорогу, сейчас поплывем.

– А якорь?

Ловиса подползла к носу. Якорный канат на месте, но так называемый прямой узел намок и настолько туго затянут на стальном кольце, что развязать без инструмента – даже думать нечего. Был бы нож. Может быть, вывинтить кольцо? Попробовала – сидит намертво. Наверняка закреплено изнутри заржавевшей гайкой. Перегрызть, как крыса? Вкус плесени и пластика… Зубы скользят, не причиняя узлу ни малейшего вреда.

– Нужен нож!

– Нет… ножа нет.

Она полезла в карман, и рука тут же наткнулась на что-то твердое. Вытащила на свет – блеснул металл. Та самая открывашка для консервов, которой она вскрыла банку с сосисками. Ни секунды не мешкая, Ловиса принялась пилить мокрую веревку крошечным лезвием.

Канат постепенно становился все тоньше и через пару минут с глухим уханьем лопнул. Лодку развернуло и понесло течением.

– Погоди! – в отчаянии крикнул Гуннар, но было уже поздно. Лодку несло к водопаду.

Гуннару удалось вновь запустить мотор, лодка двинулась было против течения, но успех был недолгим – двигатель опять заглох, и опять их потащило к бездне.

Еще одна попытка. На этот раз он осторожно прибавлял газ, а свободной рукой сжимал резиновую грушу на шланге.

– Подними бак! – пришла в голову мысль.

Ловиса, с трудом удерживая равновесие, перебралась в кокпит и взялась за когда-то красный, а теперь облезлый и помятый бензобак. Каблуком вышибла удерживающие его деревянные рейки и подняла на уровень груди, стараясь придать горизонтальное положение. Тревожно легкий, только где-то на дне слабо плещется бензин.

Двигатель опять заглох. Еще одна попытка… скорость, осторожно прибавить газ…

Винт заработал. Корма немного осела, а нос приподнялся. Мотор начал чихать, и Гуннар сразу убавил газ, добиваясь оборотов на минимальном уровне, позволяющем справиться с течением. Ловиса держала бак как святыню, как урну с прахом родственника. Осторожно оглянулась назад, туда, где река, не желая расставаться с Хинкеном, исчезала в густом облаке водяного тумана.

И тут же, прямо на ее глазах, тело исчезло. Как темная, неуклюжая птица полетело оно в кипящую бездну, нелепо переворачиваясь в воздухе.

Как странно, подумал Хинкен. Я вижу себя с высоты.

Он парил в водяном дыму над обрывом, а его тяжелое тело кувыркалось в кипящем провале.

Уже замахиваясь, Барни был уверен: вот сейчас он попадет. Как при акробатическом прыжке на батуте или безукоризненном свинге в гольфе, когда человек чувствует и даже знает: ошибки не будет. Глаз передает информацию мозгу, мозг реагирует, а каждое мышечное волокно, каждое сухожилие, каждая косточка выполняет его приказы мгновенно и безошибочно. Все тело превращается в идеально отточенное оружие. Барни прекрасно помнил свою короткую юношескую карьеру в метании копья. Раз за разом тот же разбег, то же короткое пружинистое движение, то же впившееся в землю, вибрирующее копье. Воткнутые в месте приземления вешки. Раумо, тренер, настаивал: продолжай тренироваться.

– Все дело в траектории, – говорил он на своем певучем финско-шведском диалекте. – Что отделяет тебя от мирового рекорда? Труба. Невидимая гнутая труба траектории копья. Ты должен найти ее, эту точку, где она начинается. Нелегко – труба тонкая, диаметром не больше монеты в одну крону, к тому же, как сказано, невидима. Вроде бы всего-то надо научиться находить эту невидимую дырочку, а когда нашел – попасть. Будешь метать копье всю жизнь – когда-нибудь наверняка повезет. Попадешь в это единственное отверстие под единственно точным углом, и воздух будто сам засасывает снаряд, аж с чмоканьем – плопп! – и вот тебе пожалуйста! Бросок мечты. Мировой рекорд.

Раумо также советовал изучать траекторию мочи, когда писаешь.

– Эта парабола – точное отражение полета копья. Подними член, старайся направить струю подальше и следи за углом атаки.

Барни быстро надоели тренировки, но слова тренера он запомнил на всю жизнь. И сейчас, именно в эту долю секунды, когда камень вырвался из самодельной пращи, он знал: попал.

Красноватый камень, даже не красноватый, а цвета охры. Прежде чем начать новый обстрел, он собрал небольшую кучку камней. До сих пор той девке, там, на островке, удавалось уворачиваться. Она изгибалась, наклонялась, отскакивала – и камни летели мимо. Но этот летел по другой траектории. Он поднялся довольно высоко, а потом, в верхней точке, замер, как будто выбирая цель, и опустился, вращаясь и словно бы меняя направление. Она попыталась увернуться, но опоздала – камень угодил ей в голову. Девица, правда, успела соорудить какое-то подобие шлема из капюшона дождевика, перчаток и чего-то лилового. Шарф, должно быть. Но помогло мало, потому что она зашаталась, явно теряя сознание. Камень скатился с бетонного пятачка и с плеском упал в воду.

Этим моментом было бы глупо не воспользоваться. Барни торопливо вложил в пращу новый камень, швырнул – и грубо промазал. Слишком уж разгорячился. Но следующий снаряд опять попал в цель, на этот раз в бедро. Он с удовлетворением приметил: ага, вытирает кровь со лба… Зарядил следующий камень. Теперь он не торопился. Понимал: победа будет за ним. Еще одно попадание, в запястье. Нелепо подняла руку – кисть висит под совсем уж неестественным углом.

Внезапно Барни почувствовал что-то вроде сострадания и опустил пращу. Вообще-то и эта уже заплатила, как и та, первая. Можно бы и оставить все как есть… но она же проболтается. Суд, снюты…[27] И кто поверит здоровенному парню? Ему, видите ли, размозжила челюсть хрупкая женщина…