А ей и не снилось… - Оксана Ласовская

хотели, чтобы пошел слух, то зачем велели представиться своей племянницей? — удивилась Полина.

— Чтобы не вызвать подозрений.

— А, по-моему, вы перемудрили.

— Да? — едко спросила Екатерина Алексеевна. — Вот только никто ничего не понял бы, если бы я сюда не пришла. Но я не могу позволить, чтобы Мишеньку арестовали! Он не виноват!

— Хотите сказать, что он не убивал? — подал голос Дима.

Милиционеры, находящиеся в комнате, молча курили, слушая их диалог.

— Он не понимал, что делает, — всхлипнула Екатерина Алексеевна и сильнее прижала к себе сына. — Он болен…

— И зачем вы тогда забрали его из клиники? — спросила Рита.

— Я хотела, чтобы он жил с родными людьми, как все. Ему бы непременно стало лучше! — горячо заговорила женщина. — Так и было! Виктор жил в этом доме, и я привезла к нему сына. Мы не выпускали его из дома, по ночам гуляли в лесу. И Мишенька стал выздоравливать…

— Как Виктор мог прятать сына, если и сам был болен?

— Виктор не был сумасшедшим. Да, с чудинкой, но не сумасшедший… Он все понимал и берег сына. Жаль, о себе побеспокоиться не смог.

— И что было дальше? — тихо спросила Полина, сжимая руку подруги.

— А дальше… Мишенька увидел, как убили Виктора. Ему стало хуже.

— Он видел убийц? — у Риты перехватило дыхание.

— Да! Они не знали, что в доме кто-то есть, а Миша все видел!

— И кто же это был?

— Страшно, страшно, страшно… — вдруг заговорил Михаил и принялся раскачиваться из стороны в сторону. — Они пришли, они были пьяными. Поговорили с папочкой. Просили дать денег. А у него не было, он бы дал. Они стали кричать. Было очень страшно. Папочка хотел их выгнать, но они ударили его. Папочка упал. А они ушли. Я подошел к папочке, а он не дышал. И кровь. Много крови. Их нужно наказать. Наказать. Наказать.

— Кто это был? Вы знаете?

— Нет, — покачала головой Екатерина Алексеевна. — Возможно, кто-то чужой, не из Камышино. Дом стоит на окраине, пьяные ввалились в дом и требовали денег. Убили Виктора. Такое сплошь и рядом творится.

— Людей в деревне кто убивал? — спросил Дима.

— Он не понимал, — опять заплакала Екатерина Алексеевна. — Сначала он постоянно сидел на могиле отца, плакал. Я пыталась держать его в этом доме, но Миша стал сбегать. На девятый день я заказала молебен, сын узнал об этом и ночью стал играть на скрипке на могиле. Говорил, что папочке понравится. Люди перепугались, я пыталась убедить Мишу так не делать, но он перестал меня слушаться! Когда после этого погиб человек в деревне, я жутко перепугалась, бросилась к Мише, а он все твердил, что их нужно наказать! Я пыталась держать его под замком, но все было тщетно. Он сбегал, опять играла скрипка, опять гибли люди…

— И вы… — не поверила своим ушам Рита. — Вы молчали?

— А разве должна была заявить на собственного сына? — вскинулась Екатерина Алексеевна.

— Вы должны были отправить его в больницу!

— Там его бы закололи уколами, и он бы никогда уже не заговорил, не назвал бы меня мамой, не увидел природы, которую так любит! Я не оставляла надежды вылечить его!

— По-моему, вы такая же сумасшедшая, как и он… — покачала головой Полина.

— Я не могла допустить, чтобы Мишу опять упекли в психушку, — упрямо повторила Екатерина Алексеевна. — Я бы вылечила его сама! Придумала бы что-нибудь!

— Почему он перестал убивать, а стал похищать? — понимая, что переубедить женщину не представляется возможным, спросила Рита.

— Я не знаю, — вздохнула Екатерина Алексеевна. — Когда пропал Владимир Петрович, я все ждала, когда обнаружат его тело, но этого не произошло, и я засомневалась…

— Но легенду о том, что его утащил призрак, усердно подогревали, — усмехнулась Полина.

— Я не хотела, чтобы о Мише узнали!

— Плохих людей надо держать в тюрьме, — опять заговорил Михаил, смотря в одну точку. — И я сажал их в тюрьму. Вы все плохие. Нужно в тюрьму. Хороший был папочка. И мама. Больше никто.

После его слов в комнате повисло молчание. Следователь затушил сигарету и скомандовал:

— Забирайте обоих и поехали. Вам тоже предстоит проехать с нами, — обернулся он к девушкам. Подругам не хотелось этого делать, однако спорить не осмелились.

Через час машины разъехались, сельчане разошлись по домам, и о произошедшем напоминала только примятая шинами машин трава у дома чудака Витеньки…

Глава 11

Из здания милиции они вышли только к вечеру. Уставшие и изможденные подруги с Димой отправились на вокзал и ближайшим автобусом вернулись в Камышино. Полине очень не хотелось туда ехать, но нужно было забрать вещи из дома Екатерины Алексеевны. Рита была молчаливой и задумчивой. Дима тоже отмалчивался, он то и дело звонил в больницу, узнавал о состоянии отца и думал о чем-то своем.

Втроем направились к дому Екатерины Алексеевны, ключ от которого находился у склочной Галины. Единственное, чего хотелось подругам, так это забрать вещи и выспаться. Едва завидев компанию, из домов высыпали люди, окружили плотным кольцом и принялись задавать вопросы.

— Тихо! — наконец не выдержал Дима. — Давайте без шума, девчонки устали.

— Так вы скажите, что теперь будет-то? — выступила вперед Галина. — Мы поверить не можем, что Катька знала о таких зверствах и молчала! Да еще и пугала, мол, призрак людей к себе забирает, мстит.

— Я в курсе того, что она говорила, — поморщился Дима. — Не знаю, что будет с Екатериной Алексеевной… Сейчас она в СИЗО. Думаю, что она пойдет под суд за соучастие или укрывательство… Не знаю, я не следователь.

— А сын это ее родной был?

— Да. — Кивнул Дима. — Он очень болен и всю жизнь провел в специализированном учреждении. Екатерина Алексеевна отказалась от него, когда он был маленьким. А потом вдруг воспылала материнскими чувствами и решила, что, забрав к себе, вылечит. Вот уж глупость…

— И что же тогда… Это он убивал? — тихо спросила одна из женщин, вдова погибшего Артура.

— Он.

— И его посадят?

— Нет, отправят в психиатрическую клинику. Впрочем, это одно и то же, а может, и хуже. Оттуда он уже никогда не выйдет.

— Но за что? — заголосила Татьяна, вдова захлебнувшегося в луже Бориса. — За что он их всех?

— Вы поймите, Миша — больной человек, — вздохнул Дима. — После того как его отца убили, он решил, что все люди плохие, всех нужно наказывать.

— Но это же целый план! — возмутилась Татьяна. — Сначала на скрипке играл, а потом шел и убивал! Разве может больной человек до такого додуматься?

— Это нам с вами так кажется, будто план.