Репортажи с переднего края. Записки итальянского военного корреспондента о событиях на Восточном фронте. 1941-1943 - Курцио Малапарте

По лесу за траншеей разбросаны несколько стеллажей примерно около двух метров длиной, где стоят ряды лыж. Возле каждой пары лыж стоят лыжные палки, ботинки и рукавицы из шкуры северного оленя или собаки. Рукавицы из собачьей шкуры отличаются мягким длинным мехом; на мой взгляд, они выглядят одновременно красиво и отталкивающе. (Никогда не забуду тот шок, который я испытал, увидев в витрине мехового магазина в Хельсинки снятую целиком собачью шкуру вместе с головой.) У входа в каждое укрытие и в каждую землянку, на верхних ступеньках, ведущих вниз, стоит стеллаж из лакированного дерева для винтовок и пистолетов-пулеметов солдат, которые занимают это жилище. Каждый стеллаж имеет даже крышу, чтобы защитить имущество от снега. Оружие тщательно смазано, ярко сияет, деревянные части выглядят так, будто их только что заново покрыли лаком, на кожаные ремни нанесен тонкий слой вазелина как средства, предохраняющего от мороза. Весь этот порядок создает впечатление спокойной уверенности и безопасности. Ни одного лоскутка, ни одного клочка бумаги, ни кусочка мусора на сверкающем снежном ковре, протянувшемся нетронутой девственной полосой по обе стороны от тропинки и от лыжни.

Мы прошли немного вдоль траншеи, периодически поворачиваясь лицом к фронту, чтобы посмотреть, что происходит на территории перед нами. Между финскими и русскими позициями, которые отделяет друг от друга не более трехсот метров, выдается вперед цепочка передовых постов, каждый из которых имеет телефонную связь с основными позициями. Расстояние между постами примерно сто метров; это значит, что они расположены достаточно близко один от другого, чтобы оказать помощь соседям в случае нападения противника.

Пока мы осматривали землю впереди нас, где-то слева послышался яростный перестук пулеметных очередей.

– Вот они и пошли, – заметил кто-то из сопровождавших меня офицеров.

Ведь всего несколько дней назад русские показали себя как нервный и агрессивный противник. Они опасаются, что финны что-то затевают. Их патрули пытаются просочиться через финские позиции в надежде захватить новых пленных, доставить их живьем в свою траншею и заставить говорить. Сегодня ночью подразделение русских атаковало передовой пост прямо перед нашим фронтом. Один из часовых был убит, но второй, уже будучи ранен, сумел поднять тревогу по телефону. Русские связали раненого солдата и уже волокли его к своим окопам, когда вдруг на них обрушилась группа финских лыжников, поспешившая на помощь товарищу. После яростной схватки, главным оружием в которой был финский нож (puukko), финнам удалось отбить у врага раненого товарища и отнести его обратно на свои позиции.

– Незначительный эпизод, – заметил мне финский офицер. – Лесная война полна такими мелкими взаимными любезностями.

После этого он добавил, что вот уже несколько дней, как русские усиленно стараются проникнуть через линию фронта или окружить финские передовые посты.

Но финские солдаты вокруг нас оставались спокойными, как будто ничего особенного не происходило. Пулеметчики сидели у своего оружия на патронных ящиках и спокойно что-то читали. (Финны являются невероятно жадными читателями. На фронте алкоголь был запрещен, а табака не хватало. Солдаты пили молоко и читали – в основном романы или инженерные, электро– и радиотехнические наставления.) Я подошел к одному из пулеметчиков и попросил его показать мне книгу, которую он читает. Это был том по истории дикой природы под названием «Фауна экваториальной Азии». На ярких иллюстрациях сменяли друг друга львы и тигры, слоны и змеи. А за пределами книжных страниц, всех этих красочных картинок с дикими животными и растений красной и желтой раскраски под тропическим солнцем, нас окружал снег, суровая белизна которого так контрастировала с фауной и флорой на экваторе.

Рядом с пулеметом стояло подобие грубого книжного шкафа с миниатюрной библиотекой в нем – детективные романы, тома по истории и географии, техническая литература, а также несколько русских книг, найденных в домах и школах поселков или у советских пленных. Ну вот теперь мы могли посмотреть, что же читают русские солдаты. Их книги тоже по большей части являлись учебниками по техническим предметам. Есть также биография Сталина, изобиловавшая иллюстрациями. Пулеметчик протянул ее мне с иронической усмешкой. Страницы текста сменялись страницами с фотографиями – портрет за портретом Сталина, фотографии Сталина во всевозможных позах. Одна из фотографий, занимавшая целую страницу, была снабжена заголовком: «Сталин и Киров в Парке культуры в Ленинграде». Два человека стоят рядом. Киров более худощавый, чем Сталин, но чуть выше ростом. Его волосы были взъерошены ветром. Сталин с улыбкой на лице указывает рукой на команду футболистов. Эти двое были сфотографированы на фоне аттракционов, теннисных кортов, футбольных площадок, тиров – целого обширного «луна-парка», гигантского парка развлечений красного мегаполиса. (Киров, председатель Ленинградского совета, официальный преемник Сталина на посту главы СССР, погиб несколько лет назад – его умертвили троцкистские элементы[92].)

В прошлом году на Украине через мои руки прошло множество подобных книг, а также бесчисленное количество настенных плакатов, на которых Сталин и Киров предстают рука об руку на фоне заводских труб, тракторов, промышленных станков и сельскохозяйственных машин. Я видел все это в Домах Советов, в Домах культуры, в правлениях кооперативов, в колхозных библиотеках. Киров был человеком, чья гибель всколыхнула беспрецедентный взрыв горя и ярости среди сталинских сторонников в коммунистической партии. Репрессии, порожденные этой смертью, были ужасающими. Число работников всевозможных «органов», расстрелянных в Ленинграде в день его похорон, достигло нескольких тысяч. (Это были величественные похороны, грандиозно поставленный спектакль.) Но рабочие массы в Ленинграде сохранили верность экстремизму, взлелеянной там «ереси» троцкизма[93].