Миллион в кармане - Андрей Дышев

Что-то еще происходило рядом со мной, но я частично находился в другом измерении и принять активное участие в развитии событий не мог. Что я услышал отчетливо – так это нарастающий визг колес и шуршание гравия под ними. Затем один за другим прозвучали два выстрела. Руку, чуть выше локтя, обожгла тупая боль, я закричал – приглушенно и тихо, словно уткнулся лицом в подушку.

Я с трудом открыл глаза и увидел прямо перед собой мутное бордовое пятно. Сфокусировать зрение не удалось, и я дернул рукой, пытаясь убрать с глаз долой эту пелену. Оказалось, это спортивная сумка Лады.

Голова раскалывалась от боли, и из моей груди вырвался стон. Упираясь ладонями в землю и тряся головой, я пытался подняться на ноги и со стороны, должно быть, напоминал новорожденного слоненка, который намеревается сделать первые шаги. Камни подо мной щедро окропились вишневыми каплями. Они срывались с локтя, промочив насквозь ткань рукава.

Со спины ко мне кто-то подбежал. Я с трудом повернул свою неподъемную голову и увидел светлые джинсы Лады с налипшей на них веткой вьюнка.

– Живой? – крикнула она, хватая меня за руки.

– Не так сильно! – простонал я. Пальцами она сдавила простреленную руку. – Посмотри, что у меня там с башкой… Мозги не вывалились?

Она помогла мне сесть и стала осматривать мою голову. Я чувствовал, как ее пальцы касаются моих волос. Она молчала. Молчат в двух случаях: либо там какой-то пустяк, либо головы как таковой нет вообще. Лес плыл перед моими глазами, полоса шоссе двоилась, троилась, напоминая веер.

– Послушай, что тут вообще случилось? Кто стрелял?

Я стремительно возвращался в действительность. Лучше бы я этого не делал.

– С головой у тебя все в порядке. А вот руку надо перевязать, – сказала Лада.

Она открыла сумку, вынула оттуда полиэтиленовый пакет с ватой и стала прилаживать на моем предплечье повязку.

– Встать можешь? – спросила Лада.

Я заорал раненым бизоном, когда девушка попыталась приподнять меня под мышки. Мой голос отозвался эхом из чащи. Лада оставила меня в покое, серьезно посмотрела на мое страдающее лицо и произнесла:

– Вот же вляпались мы с тобой!

Боль медленно отпускала. Лада помогла мне сползти с обочины на траву, а сама, продираясь сквозь плотные заросли, пошла в чащу, к едва заметной среди кустов красной машине. Через пару минут я услышал ее голос:

– Свинтили свечи! И сняли высоковольтные провода!

Грохнула крышка капота. Отряхивая куртку от иголок и ломаных веток, Лада вышла из зарослей и с тоской посмотрела на меня.

– Что теперь с тобой делать?

– Пристрелить, – предложил я.

– Вот-вот, – кивнула Лада. – Только и остается. Ты сможешь идти? Хочешь, обопрись о мое плечо.

– Опираясь на плечо, я бежать смогу, – ответил я.

– У тебя сильное кровотечение, – думала вслух Лада. – С такой дыркой надо срочно везти в больницу. Но когда тебя осмотрят, то врачам сразу станет ясно, что это огнестрельное ранение. А значит – милиция, допрос, протокол.

Лада терпела мою тяжесть, помогая мне встать, со стоицизмом медсестры, выносящей бойца с поля боя. Одно ее плечо отягощала спортивная сумка, второе – я, и бедолага покусывала губы от напряжения и жалости ко мне.

– Когда ты вышел, – медленно говорила Лада, стараясь не упустить ни одной детали, – профессор заметил в кустах красную машину. Я хотела выйти, но тут раздался звук удара… Ах, эта проклятая сумка! Лямка зацепилась за рычаг, и я потеряла несколько секунд. И она успела, как ты говоришь, приставить к моей голове ствол.

– Кто – она? – не поверил я своим ушам.

Мне показалось, что Лада удивилась моему удивлению.

– Ты разве не заметил? Это же была Марина!

– Что?! – заорал я и с такой силой навалился на Ладу, что у нее подкосились ноги. – Марина?! А ты не ошиблась? Она была по-настоящему рыжая? И она направила на тебя пистолет?!

– Да, – опасаясь рецидива моей бурной реакции, осторожно ответила Лада. – А почему ты так…

– Что ж это получается? – пробормотал я, снова чувствуя слабость и боль во всем теле. – Значит, она не была заложницей? Но как же теперь нам быть? Ты понимаешь, что все рушится? Я запутался! У меня мозги перевернулись!

– Это не ново, – ответила Лада мрачным голосом. – Все это уже было – дочь звонит отцу и говорит, что ее взяли в заложницы и требует деньги.

– Стреляла она?

– Да. Гаишник сел за руль, а Марина – рядом с профессором, и из окна выстрелила по тебе, а потом – по мне. К счастью, второй раз промахнулась.

Мы не заметили, как остановились, потом сошли с обочины и сели на ствол поваленного бука. Лада принялась поправлять повязку на моей руке, а я нарвал каких-то широких листьев с бархатистой поверхностью и приложил их ко лбу. Каждый из нас невольно тянул время. Мы хотели собраться с мыслями и хотя бы в общих чертах понять, что произошло.

Все менялось кардинально. Торопиться на «стрелку» с Уваровым уже было бессмысленно – Марина и человек в форме гаишника увезли Курахова в неизвестном направлении. Может быть, профессор был с ними заодно? Тогда можно объяснить его внезапное желание пройтись пешком и побыть одному – пока я звонил, он мог встретиться и оговорить детали захвата машины с «гаишником» и падчерицей.

А что случилось с Уваровым и Анной? Почему Влад так странно говорил со мной по телефону: «Марина с вами?» – «Ну, можно так сказать…»

Тут я почувствовал, как меня прошиб холодный пот. Чем больше я вспоминал лицо «гаишника», тем больше он напоминал мне кого-то очень знакомого. Я не мог ухватиться за образ, но он навязчиво крутился в памяти, словно спутник по орбите.

– Я думаю, что Курахов, Марина и Уваров действуют заодно, – сказал я. – Они все сговорились и попросту «кинули» нас с тобой.

Лада молчала, теребя в руке лямку сумки.

– Я тебе скажу одну вещь, – произнесла она, делая большие паузы между словами. – Только ты не спрашивай, откуда мне это известно. Так вот, Марина не может быть заодно с профессором. Ни при каких обстоятельствах. Потому что она его ненавидит – она спит и видит его в гробу.

Мы прошли еще километр или два, и мне стало совсем хреново. К ужасной головной боли и рези в руке добавилась тошнота. Я все чаще останавливался и садился на землю, чтобы перевести дух. В глазах плыли темные круги, в ушах стоял шум прибоя, а сердце колотилось с такой страшной силой, словно оно торопилось до моей смерти отбить необходимое количество ударов.

– Вот что, друг мой хороший, – не выдержала Лада. – Хочешь ты или не хочешь, но я отвезу тебя в больницу.

И тут меня словно ледяной водой окатили. Мне показалось, что я понял что-то очень важное. Остановившись как вкопанный, я тщательно сложил фигуру из трех пальцев и направил кукиш, как пистолет, в Ладу.