Жаклин Кеннеди. Американская королева - Сара Брэдфорд

«Джеки не могла примириться с тем, что Джон названивал девушкам в Нью-Йорке», – вспоминала Робин Биддл Дьюк. Больше всех она недолюбливала Фло Притчетт Смит, которую раньше считала старой приятельницей мужа по его флотским временам. На самом деле у них был серьезный роман, но давным-давно закончился. По словам Робин Биддл Дьюк, «выяснив, что Фло – бывшая любовница мужа… Джеки рассердилась, ведь Фло оставалась рядом, на виду, и нью-йоркская элита часто ездила к ним на танцевальные вечеринки. Джеки держалась с Фло все более холодно и натянуто, когда заметила, что Джон “не без греха”, и задумалась, не приударяет ли он снова за Фло, хотя в ту пору Фло уже нисколько его не интересовала. Джек звонил ей, чтобы услышать последние нью-йоркские анекдоты и сплетни, просто развлечения ради, Фло охотно рассказывала, кто с кем спит, кто что учудил, а он только охал да ахал. Но Джеки настроилась против Фло и в конце концов сказала Джеку, что не хочет видеть Фло в Белом доме…».

Ревность Джеки к женщинам, с которыми Джона связывала платоническая дружба, была скорее интеллектуальная, нежели сексуальная. Женщины-друзья существовали в той части его жизни, куда ее не допускали, ее самолюбие страдало оттого, что эти отношения сказывались на ней. Джон испытывал потребность поговорить о своей жизни с такими подругами, получал от них что-то, чего не могла дать законная жена.

Гордость толкала Джеки проводить обиженно-завистливые сравнения, ревновать к безупречной Грейс Келли и даже к Этель. Один из близких друзей Джона вспоминал: «Джеки ревновала к Этель, потому что Этель была общительна и в компании невестки президент веселился вовсю… он любил ее общество, любил ее энергию, шутки и истории…» Однажды, когда этот друг имел неосторожность расхваливать Этель в присутствии Джеки, Джон отвел его в сторонку и велел прекратить.

Что до сексуальных похождений мужа, Джеки закрывала на них глаза по принципу: не пойман – не вор. Помимо разовых интрижек Джон в тот год, когда занял Белый дом, спал как минимум с тремя женщинами – Джудит Кэмпбелл (впоследствии Экснер), безымянной студенткой из Радклиффа, и Памелой Турнюр, которую Джеки выбрала на роль своего пресс-секретаря.

Пэм представили Джону на свадьбе Нини Окинклосс и Ньютона Стирса летом 1957 года, а осенью предложили работу в его офисе. Некоторое время спустя начался их роман. Джон приезжал к Пэм поздно вечером и уезжал рано утром, что не укрылось от глаз Флоренс Кейтер, владелицы дома, где Пэм снимала квартиру. Миссис Кейтер узнала, что за гость посещает Памелу, когда Джон стал оплачивать жилье девушки. Католичка Флоренс прямо-таки зациклилась на измене женатого сенатора-католика, и, когда Пэм Турнюр переехала в другую квартиру, неподалеку, муж Флоренс подстерег Джека, выходящего рано утром 11 июля 1958 года от любовницы, и сфотографировал. В мае 1959-го миссис Кейтер разослала этот кадр, на котором Джон пытается прикрыть лицо платком, пятидесяти влиятельным персонам Нью-Йорка и Вашингтона; в июне письмо попало в ФБР. Однако отклика не последовало, и 14 мая 1960 года, через четыре дня после того, как Кеннеди выиграл первичные выборы в Западной Виргинии, миссис Кейтер с плакатом, на котором красовалась означенная фотография, явилась на митинг сторонников Кеннеди возле Университета Мэриленда. На следующий день фото миссис Кейтер с плакатом напечатала Washington Star. Эту историю все-таки замолчали, хотя несколько журналистов поверили миссис Кейтер и взяли у нее интервью. Впрочем, даже когда наутро после инаугурации миссис Кейтер пикетировала Белый дом, верноподданные вашингтонские журналисты не упомянули об этом.

Вряд ли Джеки пребывала в неведении насчет интрижки мужа и Пэм, но, что характерно, ничем не показала, что знает о ней. Робин Биддл Дьюк, жена начальника протокольной службы Белого дома, заявила: «По-моему, Джеки узнала об их романе уже на позднем его этапе». Однако, если верить другой обитательнице Белого дома, экономке Энн Линкольн (Линки), Джеки была прекрасно обо всем осведомлена. Как рассказывала подруга Линки, «Линки была заинтригована: “Миссис Кеннеди знала о романе мистера Кеннеди и мисс Турнюр, но мисс Турнюр стала пресс-секретарем миссис Кеннеди и отлично справлялась со своими обязанностями”. Линки, фанатично преданная Джеки, вообще-то не скупилась на колкости по адресу тех, кто этого заслуживал, а вот Пэм Турнюр ей нравилась. Она говорила, что Пэм – хороший друг, на которого можно положиться и который умеет хранить секреты. Ее удивляло, что роман продолжался под крышей Белого дома на виду у стольких людей… думаю, они встречались довольно долго. И мисс Турнюр вела себя с достоинством, поэтому ее присутствие никого не смущало. Пэм была просто очень хорошенькой девушкой. Она легко улаживала те или иные сложности и помогала миссис Кеннеди в ее бытность в Белом доме, так что все знали, что она – представитель миссис Кеннеди… Да, она действительно помогла миссис Кеннеди адаптироваться на новом месте».

Постоянные измены Джона являли собой этакую неразорвавшуюся бомбу, грозившую уничтожить президента. Похоже, в какой-то момент он намеревался прекратить свои похождения. «Думаю, веселые деньки миновали», – черкнул он в блокноте во время предвыборной кампании, но фактически в годы своего президентства ходил налево даже чаще прежнего. По сути, от катастрофы Джона уберегли только верность Джеки и ее сильный характер, ее нежелание марать имя президента Соединенных Штатов.

Другим оборонительным оружием стало назначение Бобби, по настоянию отца, на пост министра юстиции. Поначалу Джон выступал против столь вопиющего непотизма. Бобби и сам был против назначения, в основном оттого, что предвидел шквал критики: родственник, молодой, неопытный. Но Джо твердо сказал: «Джеку нужно сплотить вокруг себя верных людей». На новом высоком посту Джону нужен человек, которому можно целиком и полностью доверять, и на эту роль подходил только Бобби. Жесткий, безжалостный, злопамятный (отец с гордостью говорил: «Он умеет ненавидеть даже лучше, чем я»), Бобби ни перед чем не останавливался в достижении собственных целей и был предан брату. Только Бобби мог прикрыть брата от политических угроз с тыла, а как министр юстиции получил бы контроль и над ФБР, где, как Джо отлично знал, в шкафах у Хелен Ганди, секретаря директора ФБР Эдгара Гувера, хранится обширное дискредитирующее досье о сексуальных похождениях Джона Кеннеди. Брат президента и министр юстиции, Бобби не только стоял выше Гувера в бюрократической иерархии, но, в отличие от своих предшественников, и вел себя как его начальник. Он провел в кабинет Гувера прямой телефон и специальный зуммер, чтобы вызывать Гувера к себе. Гуверу, который был на тридцать лет старше Бобби, такое положение вещей, мягко говоря, пришлось не по вкусу.

Помощница Гувера утверждала, что в ФБР имелось как минимум шесть папок, касавшихся романов Кеннеди начиная с Инги Арвад. Когда в 1956-м Кеннеди рассматривали как потенциального кандидата от демократов на пост вице-президента, Гувер попросил глянуть, что на него есть, и был шокирован содержимым папок. По словам помощницы директора ФБР, «Гувер близко дружил с послом Кеннеди и… не хотел брать на себя ответственность за доклад, который разрушит политическую карьеру многообещающего сына старого Джо». Гувер и Джо Кеннеди звали друг друга по именам; с сентября 1943 года Джо сотрудничал со спецслужбами. В 1953-м о нем докладывали, что он передал информацию для расследования ФБР по делу Генри Люса-третьего и «весьма лестно отзывался о ФБР и его директоре». Джо пригласил Гувера на свадьбу Юнис, а на бракосочетании Джона и Джеки присутствовал бостонский спецагент Уильям Карпентер. В иллюстрированном журнале ФБР Investigator даже опубликовали фото Джо и Карпентера с хвалебными комментариями. Джо считал, что информация – это власть, и ему доставляло удовольствие иметь близким другом главу одной из самых влиятельных и секретных организаций Соединенных Штатов. В 1958 году Джо писал Гуверу: «Дорогой Эдгар, повторюсь: твоя организация – важнейшая в нашей системе, и среди всех, кого я знаю, именно ты выполняешь первостепенную задачу на службе обществу».