Что мы пожираем - Линси Миллер

– Иди и помоги всем целителям, которых найдешь! – Я оттолкнула ребенка. – Бэзил?

– Лора! Сюда! – Бейнс махал мне поверх толпы.

Его глаза были красными, а повязка на груди сочилась чернилами и кровью.

– Я, может быть, и смогу удержать здание от обрушения, но я не могу использовать кислород в своих контрактах. Это запрещено.

Конечно. Лучше запретить всем благоосененным создавать кислород, а то ведь тот, кто связан знаком Жизни, может создать в вене пузырь воздуха. От этих знаков не было совершенно ничего хорошего. Без них благоосененные могли бы полностью остановить пожар.

Но нет – эти жизни были необходимыми жертвами, чтобы гарантировать, что никто никогда никому не причинит вреда.

– Бэзил, – крикнула я. – А что активирует порох?

Он покачнулся.

– Селитра. При нагревании она вырабатывает кислород и…

Порох, которым мы пользовались сейчас, был создан благоосененными. Водой его было не обезвредить. Кислород поддерживал горение, но если уничтожить кислород, все задохнутся. Жертва за такое разрушение в любом случае была бы слишком велика.

В толпе раздался резкий голос Карлоу.

– Дайте пройти! У меня есть идея.

Мы с Бэзилом обернулись. Карлоу покатила к огню металлическую бочку, солдаты и целители пытались ее остановить. Она оттолкнула их и пнула бочонок вперед. Из него просыпался белый кристаллический порошок. Бэзил зашипел.

– Ты ограбила мыловара? – закричала я.

– Да! – Карлоу засмеялась, ее знак сильно кровоточил. – Как думаешь, сколько там аммиака и серы?

– Что? – Бэзил схватил ее за руку. – Ты не станешь этого делать.

– По крайней мере, от этого проклятья будет хоть какая-то польза, – сказала Карлоу.

Она закрыла глаза, и я почувствовала силу, исходящую от ее благотворца. Мои творцы заскулили, и Бэзил поморщился. Порошок, который Карлоу принесла с собой, исчез, ее благотворец принял его в обмен на то, что она создавала, и на передней половине здания осел бледно-желтый снег. Он обильно падал прямо на пламя, погружаясь в каждую горящую трещину.

– Господи, – пробормотала я. – Карлоу, что ты…

Она засмеялась и упала на землю.

– Нам запрещено проводить серьезные химические изменения, – Бэзил обнял Карлоу одной рукой и попытался оттащить ее. – Ее знак убил ее.

– Да чтоб они все сгорели! Все, кто контролирует знаки, все советники и пэры. – Я схватила Карлоу за ноги и помогла донести ее до дома целителей в квартале отсюда. – Задняя часть здания все еще горит. Мы должны остановить огонь до того, как он доберется до боевых снарядов.

Бэзил побледнел.

– Черт.

Я оглядела толпу. Здесь должен был быть кто-то, кто мог бы помочь, кто-то, кто мог бы сделать все, что угодно. Мне нужна была жертва, больше, чем кровь или воспоминания, чтобы уничтожить огонь или кислород, который его питает. А осененные ничем не могли помочь из-за их знаков. Богатые позаботились о том, чтобы простой народ Цинлиры никогда не смог спастись.

Бэзил, рыжие волосы которого были черными от пепла, а щеки розовыми от блестящих ожогов, вытащил из-под обломков еще одного выжившего. Он убрал с лица женщины ломкие волосы и проверял ее дыхание. По его лицу было невозможно сказать, что он думает.

– Подожди, – сказала я и опустилась на колени рядом с женщиной.

– Спасибо, – сказал Бэзил, бросаясь помогать в другом месте.

Я взяла женщину за здоровую руку. Она закатила глаза, вопрос был очевиден.

– Я не целитель, но я не связана, так что я могу сделать так, чтобы вам не было больно, – сказала я. – Кто-то из целителей, наверное, сможет помочь, но для этого потребуется принести жертву, которая, возможно, будет больше, чем позволит знак. Я знаю, что если я сделаю это, это может стоить мне жизни.

Она провела дрожащими пальцами по тыльной стороне моей руки. Пять неровных линий. Она понимает.

– Я могу предотвратить взрыв и потушить огонь, но для этого нужно будет принести жертву. Той, о которой я не буду просить. Однако я могу гарантировать, что это сработает, и я видела, что могут и чего не могут сделать целители. Моя мать погибла в пожаре, подобном этому, на заводе Норткотта много лет назад, но она продержалась несколько дней. Оно того не стоило. Ей было больно. Она просила меня не исцелять ее. Мне стоило ее послушать.

Она переплела свои пальцы с моими.

– Мне нужно знать, где находятся снаряды, – сказала я. – Вы понимаете, о чем я говорю?

Она кивнула, чуть отодвинулась и подняла руку, указывая на большой сарай с запертыми дверями сбоку от фабрики. Без опознавательных знаков он зажат между двумя одинаковыми зданиями.

– Спасибо, – прошептала я.

«Возьми ее чувство боли. Уничтожь кислород рядом с огнем, чтобы он потух».

Мой обезумевший от голода грехотворец бросился к огню. Пожар погас сразу, как будто языки пламени сдуло одним-единственным порывом ветра, и я застонала. Мой грехотворец вернулся, неся с собой запах крови и подкашивающую усталость. Я склонилась над женщиной.

Ее палец впился в мою руку.

– Я хотела, чтобы вы это увидели, – сказала я, заставляя себя подняться. – Это сделали вы. Вы спасли их.

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, и я не могла не видеть в них свою мать. Я не могла начать все сначала, как Норткотт, единственным наказанием за преступление которого были ничтожные штрафы. Многие не могли начать все сначала. Горе никогда не излечивалось. Оно только покрывалось шрамами.

Штрафов никогда не хватало.

– Вы готовы? – Я обхватила ее лицо дрожащими руками. – Вы хотите что-то мне сказать? Хотите что-то передать своим близким?

Она коснулась своего сердца и провела пальцами по моему лицу, оставив пять ломаных линий крови и пепла. Она провела шестую линию, перечеркивая их.

– Я сделаю это быстро, – сказала я, ущипнув ее за щеку. – Больно?

Она медленно покачала головой, и я повернула ее голову, сломав ей шею. Я слишком хорошо знала смерть.

«Возьми ее в жертву».

С губ женщины сорвался один-единственный вздох. Я еще долго сидела рядом с ней, после того, как мой грехотворец прошел через нее. Жители Болот носились вокруг меня, вбегали в здание, несмотря на то что огонь только начал затлевать. Я нарисовала знак Смерти на лице женщины и поморщилась от пульсирующей боли в голове. Мой грехотворец зароптал.

Жертв всегда не хватало.

«Как можно скорее создай кислород для выживших, – взмолилась я. – Возьми мой голос, мое бодрствование, мой сон. Возьми что-нибудь, что не убьет меня, и сделай так, чтобы они остались живы».

Мой благотворец поглотил меня, и мое дыхание участилось. Моя грудь сжалась. Этого не хватало.