Ледяной ад - Юрис Юрьевикс

Исикава срочно поехал в международный аэропорт Лос-Анджелеса и ближайшим беспосадочным рейсом вылетел в Токио.

Через восемнадцать часов он уже был в Японии — без багажа, если не считать пиджака за плечом. В поезде, который нес его на юг со скоростью более ста миль в час, Исикава спал и потому не видел ни террасированных полей, ни потрясающих воображение мостов. Наконец он очутился на пароме, а затем на холодном пляже самого южного из Японских островов.

Вулкан, находящийся неподалеку, плевался смесью дымка и сероватой пыли, скорее напоминающей туман. Старуха с явным презрением к японскому, изученному Исикавой в американской школе, указала странной метлой вдоль берега на грядку с салатом-латуком, которую, согнувшись, возделывала группка женщин.

Туфли мешали Исикаве идти быстро. Он снял их и поднес в руке. К его удивлению, песок оказался теплым в отличие от воздуха. Приблизившись к грядке, Исикава услышал веселый разговор и понял, что ошибся: не салатные, а человеческие головы торчали из песка; прекрасные садовницы, окучивающие их, скромно посмеивались, прикрывая рты ладошками.

Исикава подошел к компании и представился. Барышни быстро помогли четверым мужчинам выбраться из песка и удалились вместе с ними.

— Я попросил их не возиться со мной, потому что позже вы меня откопаете, — объявила пятая голова. — Я доктор Нура.

Сообразив, что Исикава не понимает беглый японский, академик перешел на английский.

Исикава испытывал неудобство, беседуя с головой, находящейся на уровне его ступней. Скинув связку с туфлями с плеча на песок, он уселся рядом с академиком, скрестив ноги.

— Вы согласились рассказать об Анни Баскомб. Все, чем вы поделитесь со мной, будет сохранено в строжайшей тайне. Как я понимаю, вы близко общались с ней…

— Ваше посещение делает мне честь. Она… была уникальным человеком. Ее кончина преждевременна и прискорбна. — Задрав подбородок, Нура взглянул на Исикаву. — Нет, все-таки здесь неподходящее место для такого разговора. Поможете мне? — Он кивнул на лопатку.

— Разумеется. — Исикава принялся ловко копать вокруг плеч академика.

— Ох! — вздохнул Нура, выйдя из добровольного заточения. — Действует ободряюще, только теперь я мерзну.

Он натянул рубаху и жестом предложил Исикаве прогуляться.

Анни была биохимиком, как и я, — начал рассказ Нура. — Сейчас я преподаю в Токийском университете. Мне посчастливилось работать с Анни дважды. В первый раз мы изучали воздействие человеческой деятельности на Баренцево море и Арктику: сбросы отходов, непреднамеренные разливы нефти и тому подобное. Второе исследование мы проводили по заданию Канадской службы по надзору за экологическим состоянием атмосферы. Канадцев интересовало, как изменения в термогалинной циркуляции влияют на океанические экосистемы и погоду. Мы моделировали возможные последствия таяния Арктики. Вероятный эффект вызывает большие опасения… — Нура поник головой. — Анни была беспредельно предана своему делу. Одухотворенная натура.

— А в последние годы вы общались?

— Да, в Сети. Два последних послания Анни меня встревожили. В первом она призналась, что не знает, как ей следует поступить. Во втором — и последнем — она размышляла, стоит ли поделиться своими опасениями с общественностью.

— Она не раскрыла, в чем суть опасений?

Нет, — ответил Нура. — Она сомневалась, что электронная почта гарантирует конфиденциальность переписки. Очевидно, все было действительно серьезно. Анни дала понять, что в результате выступления могут пострадать ее карьера и авторитет и что изгнание со станции будет неминуемо.

— Нельзя взглянуть на сообщения, сэр?

— Мне очень жаль, но я не сохранил их. То же самое я сказал ее подруге доктору Крюгер, которая жаждала любой мелочи, напоминающей об Анни. Наверное, господин Стивенсон поведает вам больше. Он состоял в правлении станции и был в курсе работы Анни. — Доктор Нура заложил руки за спину. Он выглядел спокойным и деловитым, однако чувствовалось, как он скорбит. — Не могу поверить, что она мертва.

Жерло вулкана слабо светилось на фоне наступающей темноты; словно летучие мыши, из него вылетали перья пепла. Двое мужчин не спеша прогуливались по теплому песку, наслаждаясь вечерним бризом.

— Мой санаторий организует походы на холмы для тех, кому доставляет удовольствие наблюдать за светлячками. Здесь это популярное развлечение. Не хотите присоединиться?

Исикава с сожалением отклонил приглашение.

Для того чтобы попасть в гараж, требовалось облачиться в полярные костюмы.

В раздевалке Джек, повернувшись к Хэнли спиной, стал снимать одежду. Джесси последовала его примеру. Только однажды, не удержавшись, она бросила взгляд через плечо, и созерцание крепкого тела Джека отозвалось в ней волной возбуждения.

Осыпав трикотажное белье тальком, Хэнли вступила в борьбу с тонким внутренним слоем костюма. Ей вспомнились студенческие годы. Соседка по комнате учила ее надевать чулки таким образом, чтобы швы проходили точно по середине икроножных мышц. Но тщетно: на всех официальных мероприятиях Хэнли была вынуждена периодически извиняться и убегать в туалет, чтобы поставить егозливые «стрелки» на место.

Остальные предметы полярного костюма налезли довольно легко. Хэнли с осторожностью надела шлем и проверила его рабочее состояние. Нимит первым двинулся в вестибюль, неся в руке длинную узкую коробку.

— Надеюсь, это не часть прямой кишки, — пошутила Хэнли.

Нимит не засмеялся. «Ладно, — подумала она, — будем придерживаться повестки дня».

Прежде чем выйти на свежий воздух, Нимит обернулся к Хэнли.

— Послушай меня внимательно. Отсюда кажется, что снаружи жизнь такая же нормальная, как и везде на Земле, только холоднее. Это глубокое заблуждение. Тут все иначе. — Он сделал паузу. — Пока вопросов нет?

— Какова толщина льда? Мы не провалимся?

— Вряд ли. В среднем его толщина семь футов. Однако время от времени во льдах образуются трещины, так что нужно соблюдать осторожность. — Не дождавшись новых вопросов, он продолжил: — Хорошо. Теперь о том, чего нельзя делать в Арктике: нельзя носить серьги, очки (если они не из пропилена), контактные линзы, брать с собой обычные фото- и видеокамеры, полевые бинокли, пробирки, ручки. Они примерзнут к тебе, а потом треснут.

— Где-то я уже все это слышала.

— Если не хочешь, чтобы у тебя отвалились пальцы, ни к чему не прикасайся голыми руками. Если вдруг это случится, единственный способ спасти конечности — пописать на них. Потом, пока жидкость не замерзла, нужно тщательно вытереться.

— Мужчинам в этом отношении проще.

— Возможно. Лучше не пробовать. Вопросы?

— А кто-нибудь когда-нибудь примерзал к другому человеку?

— До сих пор никто в этом не сознавался.