Муравьиный лабиринт - Дмитрий Емец

Ощущая себя центром приложения стольких многоразличных хлопот, Белдо успевал еще и быть озабоченным. Гай представлялся ему безумцем. А вдруг не получится? Например, белки глаз тоже вымажешь медом? Или вдруг какой-нибудь шныр успеет выстрелить и, конечно, попадет в самого милого, беззащитного, беспомощного?

Каждое отдельное «вдруг» казалось еще преодолимым, но несколько «вдруг» подряд представлялись барьерами в беге с препятствиями.

В общем, скверно и гадко было на душе у балетного старичка Дионисия свет Тиграновича. Однако через все это беспокойство проступала некая мысль. Она состояла в том, чтобы подключить еще одну силу и тем подстраховаться, разделить ответственность и, по возможности, наперед узнать, чем все закончится… И, если закончится плохо, то…

«Я маленькое, слабенькое существо! А чем может спастись маленькое существо, у которого совсем нету сил? Стравить сильных между собой и вовремя встать на сторону победителя. Или хотя бы поставить в известность», – рассуждал он.

Все это Белдо думал, пока заботливые Млада и Влада трясли его, обнимали, целовали в плечико и сдували с его одежды пылинки. Внесенный в квартиру, глава форта великодушно разрешил расшнуровать ему ботинки и тогда только позволил себе толкнуть Владу разутой ножкой. Та потеряла равновесие и, глупо улыбаясь, села на пол.

– Позови ко мне Племянников! – приказал Белдо. Последнее слово произнес брезгливо, точно человек, выуживающий из супа сварившуюся муху.

Влада вздрогнула.

– Племянников? – переспросила она. – Но ведь…

Глава форта вцепился ей в руку и ущипнул до синяка.

– Ты что, глупая? Тупая, да? Тебе уши прочистить? – завизжал он.

– Прямо сейчас звать? – спросила Влада, растирая руку. К боли отнеслась стоически.

– Нет, глупая! Через неделю! Через сто лет!..

Влада потащилась к двери, в растерянности держа в руках снятый ботинок Дионисия Тиграновича. На пороге остановилась и, глядя под ноги, тихо спросила:

– Можно уточнить? Куда звать Племянников? В нашу квартиру?

Белдо, собиравшийся в очередной раз заорать, захлопнул рот. Мысль про квартиру столкнулась с мыслью о подключении еще одной силы, которая позволит ему спасти то самое маленькое и дорогое, что было у Белдо, – самого Дионисия Тиграновича. И две эти мысли, принюхавшись друг к другу, совместились в едином простом решении.

– Ты права… ни в коем случае не сюда! Лучше там… ну ты знаешь где!.. Ботинок, ботинок куда потащила, ворона? Лечись, милая, лечись!

Влада опомнилась и, оставив ботинок, выскользнула за дверь.

Если человек недоволен жизнью, он останется недовольным, даже дай ему в десять тысяч раз больше. Просто внешний повод недовольства станет другим.

Йозеф Эметс

Кафе, в которое Влада позвала Племянников, притаилось в арке старого дома на Мясницкой улице. Дом был такой длинный, что казалось – вся Москва намотана вокруг него.

Кафе было маленькое, грязноватое, темное. Единственное окно выходило во двор, где за долгие годы существования дома культурный слой так поднялся, что от большого окна осталась одна маленькая форточка и первый этаж стал полуподвалом. Через кухню проходила общая для всего строения отопительная труба, которая, несмотря на все ухищрения, так раскаляла кухню, что повара изжаривались в ней быстрее, чем на плите успевали готовиться блюда.

По одному ему ведомой причине Белдо очень любил это невзрачное кафе. От дома главы форта до кафе было четыре минуты пешком или десять на машине. Сегодня старичок выбрал автомобиль, потому что ему требовалось время, чтобы подумать.

– Куда ты гонишь? Где-то пожар? – раздраженно крикнул он Птаху, и умный Птах поехал так сложно и запутанно, что сам в конце концов едва не заблудился, хотя знал в Москве каждый двор.

В кафе Дионисий Тигранович зашел один. В гардеробе пасся плешивый человечек. Он узнал гостя и попытался улыбнуться, но улыбка получилась такой пришибленной, что лучше бы заплакал. Старый маг милостиво кивнул и, по-свойски пройдя в гардероб, направился к маленькой комнатке, куда заглядывал всякий раз, как заходил в кафе.

Плешивый человечек испуганно сорвался со стула и, выставив вперед ладони, загородил ему дверь.

– Нет-нет, не надо! Прошу вас! Там огромные крысы!

– Да? – удивился Белдо. – Вы их видели?

– Нет! Но ночью они сожрали кошку! Утром я вынес то, что от нее осталось! Это было… Даже представить себе не можете, что это было!

– Конечно, не могу! Зачем я буду представлять себе глазные яблоки и кончик хвоста? Что я, больной, что ли, чушь всякую представлять? – плаксиво отозвался Белдо и, отодвинув человечка, нырнул в маленькую комнатку.

Дверей он никогда не распахивал, а всегда чуть-чуть приталкивал и проскальзывал ужиком, так ловко и деликатно, что порой казалось, что глава форта проходит сквозь двери, совсем их не открывая.

Гардеробный человечек мялся у входа, боясь заглянуть.

– Откуда вы знаете про хвост и глаза? – трусливо крикнул он сквозь дверь.

– Здешние крысы всегда их оставляют! – сказал Дионисий Тигранович, выглядывая с нежной улыбкой.

Затем старичок закрыл за собой двери, и его нежная улыбка сразу погасла. В тесной комнатке пахло грязными тряпками и горячим паром домовой трубы. Задев в темноте швабру, которая, упав и оперевшись о противоположную стену, наискось преградила ему путь, Белдо от неожиданности подался назад.

– Свет включить? – донесся голос гардеробщика.

– Ни в коем случае! Просто упорно умоляю! – торопливо откликнулся Дионисий Тигранович.

Рука нашарила знакомую стену. В ее кладке был замурован эльб, некогда опекавший первого хозяина доходного дома. Хозяин этот, кстати, закончил свою жизнь тут же и тоже замурованным, но эти житейские мелочи мало волновали Белдо. Ощупав неровности стены, он отыскал выемку и, поморщившись, как человек, не исключающий, что придется испытать нечто неприятное, аккуратно вложил в нее лоб. Замурованный эльб – мудрый, но необыкновенно злобный – не всегда ладил с основным опекуном старичка, что часто приводило к головной боли. Но сегодня все обошлось. Эльбы договорились между собой.

Первые несколько секунд глава форта ощущал лишь тепло разогретой трубами стены. Засохшая капля краски царапала старичку кожу, и он недовольно подергивал головой, не решаясь оторвать лба. Он знал, что если сделает это раньше, чем ему разрешат, то сойдет с ума.

Мало-помалу мертвая стена пробудилась. Белдо ощутил нечто похожее на прикосновение щупальцев, скользнувших ему в мозг. Некоторое время его кололи чужие, неприятные, страшные мысли. Ему чудилось, что он стоит в узком колодце, а сверху на него падают темные твердые фигуры.

Наконец эльб подстроился, и на Белдо нахлынули образы, подсказывающие ему ход сегодняшней встречи. Дионисий Тигранович внимательно моргал, а потом позволил себе тихонечко сказать, адресуясь непонятно к кому: «Какие нехорошие жадные люди!»