Утонченный мертвец - Роберт Ирвин

Поскольку меня постоянно что-то отвлекало, я даже не сразу сообразил, что меня ведут вовсе не в Сент-Джеймсский парк! Я понял это только тогда, когда Лже-Кэролайн потянула меня за собой вниз по лестнице – то ли каменной, то ли кирпичной, – заваленной какими-то обломками и булыжниками.

Лестница была узкой, и Лже-Кэролайн тесно прижалась ко мне на ходу, шепча мне на ухо слова из блокнота. Наконец мы добрались до самого низа. У меня за спиной раздался громкий шорох – наверное, крыса. Я уже собирался спросить, что происходит, как вдруг мне в шею уперлось что-то холодное и заостренное, и мужской голос сказал:

– Ладно, красавчик, давай сюда свой кошелек. И без шуток, приятель, а то я тебе перережу глотку. И это… брось свою палку.

Ему не стоило напоминать мне про трость. Я незаметно провернул серебряный набалдашник и нажал потайную кнопку, которая выбрасывала клинок. Резко вскинув руку, я вслепую рванулся вперед, оступился, едва не упал и почувствовал, как что-то кольнуло меня в шею сзади.

– Осторожнее, Арнольд! – закричала Лже-Кэролайн. – У него сабля!

Я сорвал маску с глаз. Еще только начало смеркаться, но небо было затянуто плотными тучами, и поэтому казалось, что уже почти ночь. Мы стояли посреди обломков высотного здания, разрушенного при бомбежке, и с улицы нас было не видно, потому что огромные рекламные щиты закрывали разбомбленный участок со всех сторон. Арнольд, одетый в пальто из толстой шерстяной ткани и вязаную шапочку наподобие тех, которые носят матросы на рыболовецких судах, неумело размахивал ножом, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Лже-Кэролайн испуганно жалась к нему со спины. Так получилось, что я перекрыл им единственный выход на улицу. Шея слегка кровоточила, но рана была не опасной. Просто царапина, ничего страшного. Глядя на бледное перепуганное лицо незадачливого грабителя, я вдруг понял, что глупость – она не всегда нейтральна с точки зрения морали. Иногда глупость бывает и злой, причем злой активно.

– Брось нож, – сказал я. Он послушался.

– На колени, вы оба. Нет, не так. Лицом друг к другу. Они сделали, как я велел. Стоя в жидкой грязи на коленях,

они оба дрожали. Я тоже дрожал. Было холодно, очень холодно.

– Она меня предала. Я хочу, чтобы ты выслушал ее признание, Арнольд. Я отойду, чтобы вам не мешать, но я буду рядом. Кэролайн должна понести наказание за свое вероломство, но прежде чем я отрублю ей голову, я дам ей возможность покаяться во всех грехах. Я считаю, что так будет правильно. Ты, Арнольд, будешь ее исповедником. А потом я хочу, чтобы ты завязал ей глаза своим шарфом.

Держа шпагу, как королевский палач, прямо перед собой, я отступил на пару шагов назад, к подножию полуразрушенной лестницы. Они заговорили друг с другом вполголоса. Со стороны было совсем не похоже, что он отпускал ей грехи. Ну и ладно. А потом они вдруг вскочили с колен и бросились в разные стороны. Арнольд заметил еще один выход: узенькую ненадежную тропинку, поднимавшуюся по стене котлована к щели между двумя рекламными щитами. Лже-Кэролайн побежала к началу тропинки, рискуя в любую минуту сломать каблук и подвернуть ногу. А сам Арнольд начал карабкаться вверх прямо по раскрошенной стене. При всем желании я не смог бы перехватить их обоих, впрочем, Арнольд меня мало интересовал. Наклонив шпагу, я преградил Лже-Кэролайн дорогу. Она тряслась и стонала. Похоже, он страха она потеряла дар речи. Но я вовсе не собирался ее убивать. Доктор Уилсон был прав: я не убийца. Однако я не представлял себе, что делать дальше. Мы добрались до этапа импровизации гораздо раньше, чем я ожидал.

А потом я вдруг понял, что надо делать. Проиграть грезы юности в лицах, придать им хотя бы подобие воплощения -это возможно. Главное, чтобы хватило смелости. Угрожая Лже-Кэролайн шпагой, я заставил ее подняться по лестнице. Когда мы выбрались на улицу, я увидел, что мы находимся между Лестер-сквер и Национальной галереей. Я поймал такси, затолкал Лже-Кэролайн на заднее сидение, сам забрался в машину и назвал водителю адрес в Свисс-Коттедже. Лже-Кэролайн продолжала стонать, но я ободряюще ей улыбнулся и сказал:

– Если будешь пай-девочкой, у тебя еще остается шанс получить деньги.

Ее стоны слегка поутихли, но только слегка. Однако таксист словно и не замечал, что с ней что-то не так.

– Свисс-Коттедж. Это будет вам стоить. Многие жалуются, что такси – это дорого, – заявил он. – Ну, так и бензин нынче дорог. Люди этого не понимают. А почему он такой дорогой? Ну, бензин? Потому что мы так до сих пор и воюем. Вот чего мы полезли в войну в Корее? Мало нам двух мировых войн в одном веке?! А корейцы пусть сами воюют, если им так прижало…

Пока таксист излагал нам свою точку зрения на корейцев, китайцев, японцев и русских, я вырезал в маске дырки для глаз (все-таки полезная штука: трость с выкидной шпагой; сегодня она пригодилась мне уже не раз). Потом я вновь надел маску и котелок, и меня вдруг охватило загадочное ощущение удовольствия. Я называю его загадочным, потому что я вовсе не сразу определил его скрытый источник, хотя это было действительно странное чувство, и мне хотелось понять, откуда оно происходит. А потом я вдруг вспомнил, как в детстве мой гувернер показывал мне эпизоды из приключенческого сериала «Приключения Зорро» на импровизированном экране у меня в детской, наполненной роскошью и одиночеством. Да, вот оно! В котелке, в черной маске, с сияющей шпагой, я стал воплощением благородного мстителя, английским Зорро! Ура! Ура! Романтика и приключения еще не исчезли из этой жизни! Они по-прежнему здесь, со мной! Ура!

Когда мы приехали на место, и я достал кошелек, чтобы расплатиться с таксистом, Кэролайн обратилась к нему слабым голосом:

– Помогите. Пожалуйста, помогите мне! Но таксист ее не услышал.

– Я ж говорил, что оно выйдет недешево. И помяните мои слова, китайцы еще о себе заявят. Было очень приятно с вами поговорить. Сразу видно, что вы человек толковый. Всего хорошего.

Я постучался в дверь доктора Уилсона эфесом шпаги. К этому времени мелкая изморось уже превратилась в почти настоящий дождь. Нам пришлось ждать достаточно долго. Наконец, в доме зажегся свет, и доктор Уилсон открыл нам дверь. Было еще не так поздно, и поэтому я удивился, когда увидел, что добрый доктор вышел к нам в пижаме.

– Добрый вечер, доктор Уилсон. Прошу прощения, если поднял вас с постели. Позвольте представить вам Кэролайн, ту самую женщину, которой, по-вашему, не существует. Кэролайн, это доктор Уилсон, мой психоаналитик.

Лже-Кэролайн взглянула на доктора Уилсона с безысходным отчаянием, а потом нервно кивнула и выдавила:

– Очень приятно.

Но доктор не обращал на нее внимания. Он смотрел на меня, грозно нахмурившись.

– Мы можем войти? – спросил я, размахивая клинком. – А то здесь как-то мокро. Кэролайн все-таки согласилась выйти за меня замуж. Это надо отметить. У вас не найдется чего-нибудь выпить? Мы пришли, чтобы внести в вашу скучную серую жизнь немного красок и капельку чуда.

Я собирался развить эту тему: о чудесном, которое есть в жизни каждого, но не каждый умеет его разглядеть, – но тут на лестницу вышла жена доктора Уилсона, дородная дама в плотном стеганом халате и с бигуди. Увидев меня с саблей и в маске, она завопила дурным голосом. Лже-Кэролайн тоже принялась кричать. В соседних домах зажглись окна. Кто-то, должно быть, позвонил в полицию. Полиция приехала, когда мы только-только уселись за стол и разлили вино, и я настойчиво уговаривал Лже-Кэролайн рассказать доктору Уилсону и его уважаемой супруге о том, как она работала машинисткой в меховой компании.