Клятва над кубком - Сьюзен Виггз

– Нет! – Она схватила жаровню за подставку и швырнула в Винтера. Пылающие угли полетели ему в лицо.

Винтер взвыл от ярости и боли. Ларк бросилась к двери и, как безумная, побежала по узкой лестнице вниз. Оказавшись в холле, она с огромным облегчением обнаружила, что стражники ушли. Во все стороны тянулись галереи. Ларк бросилась в ближайшую из них. Она должна вырваться отсюда, должна найти Оливера прежде, чем...

– Стой! – прогремел где-то позади крик Винтера.

Ларк подхватила юбки и побежала, но с огромным животом это было нелегко. Сворачивая то направо, то налево, она бежала вверх и вниз по лестницам и наконец оказалась перед узким коридором, ведущим в темноту. Одна дверь в коридоре оказалась приоткрыта. Из нее струился слабый свет. Услышав гулкие шаги преследователя, Ларк скользнула в дверь.

Комната оказалась часовней, маленькой и уютной, с двумя горящими свечами. Ларк заморгала, пытаясь привыкнуть к темноте. Возле алтаря на молельной скамеечке преклонила колени одинокая фигура.

Ларк чуть не вскрикнула.

Женщина медленно, словно движения причиняли ей боль, обернулась. Ее, должно быть, когда-то красивое лицо сейчас было измученным и бледным, взгляд остекленел, губы посинели.

Немного придя в себя, Ларк присела в реверансе.

– Ваше величество! – произнесла она дрожащим голосом.

Королева Мария протянула ей руку.

– Как ты мог потерять ее?Епископ Боннер был в ярости.

Винтер втянул голову в плечи. Недовольство Боннера жгло его сильнее, чем раскаленные угли, которые швырнула в него Ларк. Выглядел он ужасно. Лицо покрылось волдырями, волосы опалены, одежда превратилась в лохмотья.

–Милостивый государь, эта женщина явно сумасшедшая. Я не мог предположить, что она как бешеная набросится на меня.

–Но ты мог взять с собой стражников или слуг.

– Я вынужден был соблюдать осторожность, вы же знаете. Я взял двух недотеп испанцев, но они упустили ее.

– Вы, милорд, никогда толком не знали, кому можно доверять, а кому нет. – Суровое лицо Боннера не предвещало ничего хорошего. Возможно, он больше, чем кто-либо в королевстве, имел причины желать, чтобы трон занял наследник, исповедующий католицизм, а не хитрая и ненадежная Елизавета.

Единственным человеком, который хотел этого больше, чем Боннер, был сам Винтер. Эта мысль родилась в голове стеснительного, брошенногоотцом мальчика много лет назад и окрепла за долгие годы, которые он провел возле своей красивой и ожесточившейся матери донны Елены. Она учила Винтера двум главным вещам: служить богу и быть мстительным.

Забрав у Ларк ребенка и отдав его королеве, он выполнит оба ее завета. Более того, он навсегда подчинит Ларк себе. Теперь он добьется своего. Он уже несколько лет пытался покорить ее волю и добился бы своего, если бы не появился Оливер де Лэйси. Этот мерзкий негодяй пробудил в Ларк уверенность в себе, и она ускользнула из рук Винтера навсегда. А может быть, еще не все потеряно?

Винтер посмотрел на вздувшийся на руке волдырь. Он должен вернуть Ларк. Он сломит ее волю и подчинит себе. От этого зависит его честь.

Идея подсунуть королеве новорожденного младенца была слишком хороша, чтобы делиться ею с Боннером. Он сам должен помочь любимой королеве осуществить самую страстную ее мечту. Эта женщина представляет для нас опасность. – Боннер медленно расхаживал взад и вперед по турецкому ковру в роскошных апартаментах. – Ее никто не должен видеть, кроме тебя и твоих слуг. Это понятно?

– Конечно, ваша светлость.

– Нужно ли мне еще что-то говорить?

– Нет, ваша светлость.

– Когда ее поймают, – произнес Боннер, беря из вазы на столе большой апельсин, – проследи, чтобы она умерла во время родов.

Ложь – грех, а ложь королеве – грех вдвойне.

Опустившись перед королевой Марией на колени, Ларк рассказала ей о своем обещании умирающему Спенсеру и о своем поспешном браке с Оливером де Лэйси.

– Де Лэйси? – устало переспросила королева. Ее руки лежали на огромном животе. Это было ужасное, неестественное вздутие, не имевшее ничего общего с беременностью. Застывшее лицо, обвисшие щеки. Королева умирала. Ларк была в этом совершенно уверена.

– Де Лэйси из Линакра. – Ларк старалась не выдать своего волнения. – Его отец – граф Лин-лей.

– Я знаю. Стивен де Лэйси отправился на корабле в погоню за своей дочерью и протестантским мятежником. Вы знаете об этом что-нибудь, миледи?

У Ларк екнуло сердце. От стояния на каменном полу у нее заболели колени. Молчание нарушила барабанная дробь. «Это в Смитфилде», – подумала Ларк. Отчаяние придало ей смелости. Она была готова бросить вызов самой королеве, только бы вовремя успеть к Оливеру. Главное – скрыться от Винтера.

Королева покачала головой.

– Не отвечайте. Правда осудит вас перед лицом закона. А ложь – перед лицом господа.

Ларк облегченно вздохнула. Она первый раз в жизни встретилась с королевой, но не испытывала перед ней благоговейного страха. Напротив, она чувствовала странную жалость к этой женщине, чья несгибаемая вера лишала англичан свободы, а некоторых и жизни.

Пальцы королевы, ни на минуту не останавливаясь, перебирали коралловые бусинки четок.

– Мадам, вам плохо? – осторожно спросила она. – Позвать кого-нибудь?

–Нет. – Мария указала на хрустальный колокольчик возле молельной скамьи. – Как только я позвоню, появятся слуги, но я пришла сюда, чтобы побыть одной и не видеть снующих вокруг врачей и заламывающих руки фрейлин.

Через раскрытые окна донеслись негромкие крики. Губы королевы дрогнули.

– Вы знаете, почему толпа собралась у ворот дворца?

– Нет, мадам.

– Ах, все вы знаете, но боитесь сказать. Они ждут моей смерти.

Ларк закусила губы.

–Некоторые из моих вельмож уже уехали в Хэтфилд. – Мария сжала четки с такой силой, что у нее побелели пальцы.

В гулком церковном коридоре послышались приближающиеся шаги. Ларк похолодела и, не спрашивая разрешения встать, отошла в тень каменной колонны.

Мария посмотрела на нее маленькими темно-карими, как у всех Тюдоров, глазами. Ларк затаила дыхание, отчаянно надеясь, что королева не кликнет стражников и не выдаст ее.

Мария молчала. Звук шагов стих.

– Мадам, моего мужа сегодня казнят, – сказала Ларк.

Королева подняла голову.

– Я знаю.

Решившись испытать судьбу до конца, Ларк тихо сказала:

– Я прошу вас о помиловании.

– Ваш муж признался в ереси. Я не могу вмешиваться в священные дела церкви. Уверена, что вы понимаете это.