Разбуженная страсть - Сесилия Грант

– Нет, – сказала она. И быстро наклонилась к нему. – Откройте рот.

Из его горла вырвался стон, и он приподнял голову от подушки. Вот и хорошо. Она уже доставила ему удовольствие, а теперь его очередь.

Он провел языком по ее соску, и Марта невольно застонала – по ее телу словно пробежали огненные сполохи. Она опустилась пониже, ухватившись руками за стойки кровати, и сплела свои пальцы с его пальцами.

– Марта, – прохрипел он, и его голова откинулась на подушку. – Марта, развяжите меня.

Теперь?.. Она тяжело дышала, пытаясь разглядеть его в полутьме.

– Семя… – Его лицо исказилось. – Вам надо лечь на спину.

Да, конечно. Она с огромным трудом оторвалась от него, услышав его мучительный вздох сквозь сжатые зубы, и потянула за первый попавшийся узел.

– Марта, быстрее!

Она освободила одну его руку и хотела заняться другой, но он уже начал развязывать себя сам, просто работая пальцами. Освободившись, он быстро опрокинул ее на спину и тут же снова оказался в ней.

На этот раз он действовал медленно, словно сдерживал себя. Потом вдруг коснулся низа ее живота, доставляя ей необычайные и странные ощущения. И вопросительно посмотрел на нее.

– Да, так, – сказала она, чтобы он не сомневался. Она откинула назад голову, прижалась плечами и руками к матрасу и приподняла бедра навстречу его пальцам.

И тут же его движения стали более энергичными, а дыхание сделалось неровным и тяжелым, но оно лишь смутно доносилось до нее сквозь издаваемые ей самой звуки. Она видела над собой его обнаженное тело, а потом вдруг увидела его одетым, за обеденным столом – изящным повелителем. И тогда она повернула голову и укусила подушку, потому что весь мир внезапно взорвался белым пламенем.

Он тяжело упал рядом с ней на матрас и закрыл глаза, потому что комната по-прежнему кружилась. Он был совершенно опустошен, у него ничего не осталось, лишь пустая шелуха со странными ощущениями в тех местах, где должны были находиться легкие и печень.

Проклятие! Оргазм! Какое странное и совершенно неподходящее слово. Словно это какой-то скучный научный процесс с участием растений – или же невразумительная лекция Гемфри Дэви. Это слово никак не описывало восхитительный восторг, тот миг, когда его душа покинула тело и слилась с ее душой. Безумный, необыкновенный триумф – вот чем стали для него ее приглушенные подушкой крики.

Подушка!.. Он открыл глаза. Надо помочь ей лечь на подушку. Только зачем? Она или уже беременна к этому моменту, или же нет. Скоро все станет известно. И тогда все закончится. Но сейчас не надо об этом думать.

– Миссис Расселл… – Тяжело дыша, он заговорил, обращаясь к потолку. – Пожалуйста, не говорите, что все было так легко. Связать мне руки… Сесть на меня сверху…

Она повернулась на бок. Нашла его руку, и их пальцы сплелись.

– Это помогло, ведь мне… Полагаю, мне просто хотелось вас узнать. Узнать, какой вы на самом деле.

– И какой же? – В горле у него запершило, словно он проглотил огромный камень. – Может, мне надо выброситься от стыда из окна вашей комнаты?

Она очаровательно рассмеялась – так смеялись довольные жизнью женщины. Глаза же ее были темными и прекрасными. Глаза цвета турецкого кофе…

– Только не сегодня. – Она погладила пальцем его ладонь. – И вообще не надо выбрасываться из окна. Я хочу, чтобы сегодня вечером вы опять пришли.

– Я могу прийти через пятнадцать минут, если пожелаете. – Он обнял ее за талию и привлек к себе поближе.

– Непостижимый человек… – В ее голосе слышалась беззлобная насмешка. – Я знала, что вы так пошутите.

Тридцать один день. Слишком рано, чтобы праздновать победу. Слишком рано отдаться надеждам, которые могут быть разбиты ужасным разочарованием. Правда, в последнее время по утрам она испытывала – или скорее представляла себе – легкую тошноту.

Марта сидела в задней части класса, машинально держа руку на животе и глядя, как воплощается в жизнь ее очередной план. Семь юных девочек в классе. Две дочери Фаррисов, Дженни Эверетт с сестрой, две девочки из других фермерских семейств и – самый удивительный сюрприз! – Керри Уивер с заплетенными косичками и блестящими от радости глазами.

Она едва умела читать.

– Думаете, стоит сказать ее родителям, чтобы отправляли ее в класс по будням с младшими детьми? – Мистер Аткинс подошел к Марте. На его лице было выражение доброты. Он привык советоваться с ней по вопросам обучения девочек.

– А вы что думаете? – Она подалась вперед, неловко облокотившись локтями о стол. – В конце концов, это ведь вам придется мириться с ее присутствием в классе.

– Мне бы не хотелось переводить ее. – Мистер Аткинс посмотрел на семь голов, склонившихся над грифельными досками. Все девочки тщательно выводили свое имя. – Я знаю, что ей будет стыдно. К тому же ее мать, возможно, будет против того, чтобы она училась больше часа в неделю.

– Тогда надо решить, как удержать ее в этом классе. Она должна научиться читать к тому же времени, как изучит английскую историю.

– А может… Если бы какая-то из девушек Сетон-парка взялась помогать ей…

– Наверное, Дженни. Она любит читать, и у нее есть время, пока она пасет овец.

– Отлично. – Викарий кивнул ей и быстро прошел к передней парте. – Сегодня мы начнем изучать королей и королев. – Теперь он стоял за столом, опершись на него одной рукой. – Начнем с нынешнего короля Георга. Кто-нибудь знает, когда он взошел на трон?

Голос учителя и голоса девочек сливались в тихий гул, нисколько не мешавший Марте снова отдаться своим мыслям.

Она совершенно не жалела о содеянном вчера. И прошедшей ночью. А также сегодня утром, в спешке, чтобы мистер Мирквуд успел добраться домой и поспать несколько часов перед походом в церковь.

Садясь на церковную скамью, он коротко ей кивнул. В его взгляде не было никаких неподобающих мыслей, но она тут же опустила глаза и почувствовала, как загорелись ее щеки. Всякое его движение отвлекало ее во время проповеди – словно горячая ладонь, прижатая к щеке. Как все это неловко… И все же она ни о чем не жалела.

Да, не жалела. Возможно, испытывала лишь легкую грусть после очередной ночи, проведенной точно так же, как и предыдущая. И после очередного дня, отмеченного на календаре. Говорят, это такой симптом. Неизъяснимая, непонятная грусть. Но лучше сейчас об этом не думать.

Однако ее настроение оставалось прежним, поэтому днем она отправилась на долгую прогулку по своему поместью. Вверх и вниз по холмам, вдоль самой длинной живой изгороди, мимо фермерских коттеджей и, наконец, к берегу ручья, где она и остановилась, подбирая с земли веточки и бросая их в воду. Некоторые уплывали далеко, и она представляла, как они добираются до того места, где ручей становится рекой, а оттуда плывут к морю. Но многие застревали на камнях или на отмели, и их путешествие заканчивалось неудачей.