Истина масок или Упадок лжи - Оскар Уайлд

вам более, чем к какому-либо другому народу, была щедра природа; она снабдила вас материалом, над которым могут работать художественные ремесленники. У вас имеются мраморные каменоломни, где камень по своей раскраске лучше, чем тот, который употребляли греки для своих прекрасных созданий. И все же день за днем мне попадает в глаза огромное здание, построенное каким-то безмозглым зодчим, который пользовался прекрасным материалом, словно не сознавая его неимоверной ценности. Мрамором должны пользоваться только благородные рабочие. Ничто не оставляло на мне такого впечатления пустынности при путешествии по вашей стране, как абсолютное отсутствие деревянной резьбы на ваших домах. Деревянная резьба — самая простая форма декоративного искусства. В Швейцарии маленький босоногий мальчик украшает сени отчего дома образцами своего творчества в этой области. Почему же американским мальчикам не делать этого гораздо лучше и в более значительном масштабе, чем делают швейцарские мальчики?

Нет для меня ничего более грубого по замыслу и более вульгарного по исполнению, чем современные ювелирные изделия. А это можно легко исправить. Надо выделывать что-нибудь лучшее из прекрасного золота, скрытого в глубине ваших гор и рассыпанного по дну ваших рек. Когда я был в Лэдвилле и подумал, что все это сверкающее серебро, поднимающееся из рудников, будет превращено в уродливые доллары, мне стало грустно. Надо, чтобы оно было превращено в нечто более долговечное. Золотые ворота во Флоренции так же прекрасны сегодня, как они были тогда, когда их видел Микеланджело.

Мы должны чаще и больше видеться с рабочими, чем мы это делаем сегодня. Мы не должны довольствоваться тем, чтобы между ними становился купец. Ведь купец ничего не знает о том товаре, который он нам продает, кроме того, что он запрашивает слишком высокую цену. А если бы мы наблюдали рабочего за работой, мы научились бы самому главному — благородству всякой рациональной работы.

Я сказал в своей предыдущей лекции, что искусство создает новое братство среди людей, снабдив их универсальным языком. Я сказал, что под облагораживающим влиянием искусства прекратятся войны. Держась такого взгляда, какое место я могу отвести искусству в деле нашего образования? Если детей вырастить среди прекрасных и красивых предметов, они научатся любить красоту и ненавидеть безобразие прежде, чем будут рассуждать, почему это необходимо. Когда вы входите в дом, где все предметы грубы, вы находите все сломанным, треснувшим, в небрежном состоянии. Никто ни о чем не заботится. Если же все нежно и хрупко, мягкость и осторожность в обращении приобретаются невольно. Когда я был в Сан-Франциско, я часто посещал китайский квартал. Там я наблюдал большого здорового китайца, чернорабочего-землекопа, и видел, как каждый день он пил чай из крошечной чашечки, нежной, как чашечка цветка, в то время как во всех больших отелях Америки, где тысячи долларов были потрачены на огромные позолоченные зеркала и кричащие, пестрые колонны, мне подавали кофе или шоколад в чашках толщиной в дюйм с четвертью. А мне кажется, я заслужил что-нибудь более изящное.

Художественные системы прошлого были придуманы философами, смотревшими на человеческие существа как на препятствия. Они пытались воспитать разум мальчиков еще до того, как он у них появлялся. Насколько полезно было бы в этом раннем возрасте научить детей пользоваться своими руками для рационального служения человечеству. Я бы при каждой школе построил мастерскую и каждый день отводил бы час обучению простому декоративному искусству. Это было бы золотым часом для детей. И вы скоро воспитали бы поколение художественных ремесленников, которые преобразовали бы лицо вашей страны. Я видел только одну такую школу во всех Соединенных Штатах, и это было в Филадельфии, и она основана была моим другом, м-ром Лейландом. Я был там вчера и принес сюда сегодня некоторые вещи, выделанные в этой школе, чтобы показать вам. Вот два диска из чеканной меди: узоры на них прекрасны, выделка проста, и общий эффект вполне удовлетворителен. Это произведение двенадцатилетнего мальчика. А вот деревянный ковш, расписанный тринадцатилетней девочкой. Узор очарователен, а раскраска нежна и красива. А вот кусок дерева с резьбой, выполненный девятилетним мальчиком. В подобных работах дети познают искренность, правдивость в искусстве. Они научаются ненавидеть лгуна в искусстве — человека, который расписывает дерево так, чтобы оно походило на железо, или чтобы железо походило на камень. Это практичная школа морали. Нет лучшего пути научиться любить природу, чем в понимании искусства. Оно облагораживает каждый полевой цветок. И мальчик, видевший, в какой красивый предмет превращается летящая птица, будучи перенесенной на дерево или холст, очень возможно, не бросит в нее традиционного камня. Нам нужно, чтобы к жизни было примешано что-нибудь духовное. Нет ничего настолько низменного, чего искусство не могло бы освятить.

1882

Перевод М.Ф. Ликиардопуло

Ценность искусства в домашнем быту

Лекция, прочитанная студентам Лондонской академии художеств

В лекции, которую я имею честь сегодня прочитать вам, я отнюдь не намерен предложить вам какое-нибудь отвлеченное определение красоты. Ибо мы, работники искусства, не можем принять какую-нибудь теорию красоты взамен самой красоты, и, будучи далеки от желания изолировать ее формулой, взывающей к разуму, мы, наоборот, желаем воплотить ее в какой-нибудь материальной форме, дающей радость душе через посредство чувств. Мы хотим создавать, а не определять ее. Определение должно следовать за творчеством, а не творчество — приспособляться к определению.

Ничего нет опаснее для молодого художника, чем какая-нибудь концепция идеальной красоты: она неукоснительно поведет его или к мелкой красивости, или к безжизненной абстракции; но, чтобы достичь идеала, его не надо лишать безжизненности. Надо находить его в жизни и претворять его в искусстве.

И хотя, с одной стороны, я не имею намерения преподнести вам какую-нибудь философскую теорию искусства, ибо сегодня я хочу заняться исследованием того, как мы можем творить искусство, а не говорить о нем, с другой стороны, я не хочу иметь дело с тем, что относится к истории английского искусства.

Начать с того, что такое выражение, как «английское» искусство, совершенно бессмысленно. Можно с таким же успехом говорить и об английской математике. Искусство — наука о красоте, а математика — наука об истине; нет какой-нибудь национальной школы ни той ни другой из них. Национальная школа — это просто-напросто провинциальная школа. Да и вообще не существует такой вещи, как школа искусства. Есть просто художники, вот и все.

Что же касается истории искусств, она вам будет совершенно бесполезна, конечно, если вы не ищете тщеславного забвения: звания профессора искусств. Вам совершенно ни к чему знать точную дату появления на свет Перуджино или