Расколотый мир - Татьяна Гармаш-Роффе

О Романе. О его письме, оставившем у него тяжелое и беспокойное чувство. И о своем намерении переговорить с Верой.

Отчего-то ему было непросто ей позвонить. Письмо Романа его напрягало и даже пугало…

Он сначала позвонил Саше: «Все в порядке, родная, мы с Лизой едем домой! И Кирюшу привезут скоро!»

Встав на заправке, он набрал номер Веры, но тут же дал отбой.

Сначала нужно удостовериться, что с Кирюшкой все в порядке!

Он перезвонил Сереге – убедился, что с Кирюшей все в порядке…

Кис знал, что лукавит с собой. Он просто тянул время.

Потому что был уверен, что Вера подтвердит его догадку.

Он обернулся на Лизоньку. Она спала безмятежно, она даже во сне, масечка, знала, что все закончилось, что папа снова с ней.

Отступать некуда. Алексей решительно набрал Веру. Прочитал ей письмо Романа. Спросил по окончании, с трудом подбирая слова:

– Вер, тебе не кажется, что это прощание?

Вера молчала.

– Вер… Это означает суицид, да?

Вера молчала!

– Вера-а-а!!!

«Машинка для собственной смерти»

Роман, после того как оставил коляску и записку, пошел бесцельно слоняться по улицам. Ему теперь оставалось только одно: уйти из этой жизни!

В которой он сделал много неправильных вещей, но правильных вещей в этой жизни не существовало!

Если бы только он просто сам ошибся, можно было бы еще надеяться, что ошибки исправимы…

Но они не были исправимы, потому что сама жизнь устроена неправильно и постоянно ошибалась.

Роман точно знал, что он был прав!

И точно знал, что был не прав…

Несоразмерность?

Это не поддавалось осмыслению.

А тогда зачем ему такая жизнь?

Да ну ее на хрен!

Он слонялся по улицам, пытаясь придумать, как лучше, как легче уйти из жизни, чтобы перестать всем мешать. Он оказался в жизни лишним, никому не нужным человеком. Он даже маму не смог спасти, а теперь и Ему только навредил… Все испортил – сжег мосты, как сказала Лана.

Девушки – она думает, что ему нужны девушки! Смешная, она, конечно, ничего не поняла! Не ее вина, ведь Роман ей ничего толком не рассказал. Месяц морочил ей голову про девушку, даже Гульдена у нее выманил для знакомства с якобы девушкой…

А толку?

Может, надо было Лане рассказать всю правду, и не иносказательно – она все-таки психолог, подсказала бы, наверное…

Да теперь уж что. Теперь поздно. Он сделал столько ошибок, что их уже не исправить. Ни Лане, ни ему.

Глупый, подлый, никому не нужный – он лучше уйдет из этой жизни. Оставалось только решить как.

Повеситься?

Газом он отравиться не может, у него плита электрическая…

Утопиться?

Выпрыгнуть из окна, это не получится: квартира, которую он снял, когда мама еще была жива и когда он надеялся на их новую жизнь, – эта квартира располагалась всего лишь на втором этаже…

Разбиться на машине? Неплохой вариант, уйти вместе со своим «Вольво», единственным родным существом, оставшимся у него после смерти мамы… Страшно только одно: остаться живым и покалечиться. И жить дальше, как Николай Петрович, в инвалидном кресле…

А еще существуют какие-то таблетки, которыми можно отравиться! Но Роман не знал какие…

Выходило, что остается ему повеситься. Или утопиться. На Москве-реке ледок еще тонкий: если пойти по нему, то непременно провалишься…

При этой мысли его передернуло. Он сразу представил, как начнет барахтаться в ледяной воде, как в последний момент инстинкт самосохранения даст себя знать, и он примется цепляться за хрупкий лед…

Хоть бы кто-нибудь его убил! Ну, просто так, от нечего делать! Пырнул ножом или лучше бы застрелил из пистолета…

Пистолет! Вот что ему нужно! Быстро и безболезненно!

Только где его найти? Где-то ведь можно, наверняка можно!

В Интернете, конечно, в Интернете! Там найдется все, что угодно!

Но домой возвращаться нельзя. До Романа уже могли добраться, и дома его в таком случае ждет засада…

Интернет-кафе!!!

Покружив по улицам центра, Роман обнаружил искомое заведение. И меньше чем через два часа он уже назначил встречу продавцу пистолета на окраине Москвы, в Новогирееве. Наверное, продавцу оружия так удобнее, а Роману было все равно.

И он поехал в Новогиреево.

– Вера-а-а! Не молчи, прошу тебя!

– Алексей…

– Что?! Не темни, говори прямо!

– Хорошо, – согласилась Вера. – Да, письмо Романа наводит на мысль о том, что он решил уйти из жизни. Ты ведь это хотел узнать?

– Это.

– Я тебе ответила.

– Спасибо.

– Кис…

– Вера, не трать слова.

– Кис, послушай меня! – сердито ответила она. – У меня нет привычки тратить слова понапрасну!

– Хорошо. Слушаю.

– Только я ничего не гарантирую…

– Я знаю, Вера.

– Я только предполагаю…

– Я тоже обычно только предполагаю, Вера.

– Он не уйдет просто так.

– Но он действительно намерен уйти, да?

– Он намерен… Он думает, что намерен!

– Объясни!

– Алексей, первым делом ты не должен чувствовать себя виноватым перед ним!

– Вера, оставь мне это решать самому. Скажи мне про Романа!

– Не оставлю! Ты чувствуешь себя виноватым, и ты сейчас готов…

– Вера!!!

– Не перебивай! Ты готов ему все простить, все! А этого быть не должно!

– Ты забыла. Ты просто забыла, что я умный. Я не умею так точно говорить, как ты, но это не значит, что я идиот!

– О боже. Ты о чем?!

– Я о том, что далеко не готов его простить. При условии, что он не кинется сегодня же в реку, не повесится, не отравится… Я готов надавать ему пендюлей, но для этого нужно, чтобы он был жив, черт возьми!

– Он не уйдет из жизни…

– Ты уверена?!

– Ты мне дашь договорить?! Я уверена в том, что он не уйдет просто так, Кис, – не повидавшись с тобой!

– Хм, он решит меня окончательно угробить и повеситься на моих глазах? На тополе в ближайшем к моему дому сквере?

– Не ерничай, Кис!