Игрушка Тирана - Эрика Адамс

Мердок красноречиво посмотрел на меня. Нет, я, конечно, предполагал, что у меня не самые лучшие папочка с мамочкой, но чтобы настолько… У меня их вовсе нет.

Не то чтобы меня это расстраивало, но осознавать себя искусственной клеткой было как-то странно.

«Чертовски живучая и удачливая клетка!» — усмехнулся я про себя и закрыл на этом тему напрасных сожалений. Мне было даже неинтересно, как получилась утечка.

— Ошибки можно исправить? — медленно спросил я.

— Не могу сказать, насколько верны мои предположения. Всё это проверяется только опытным путём. Во всяком случае, у нас есть живой образец чистокровных дагоррианских тканей — Кейтлин. И пример удачного, пусть и случайного проведения подобного эксперимента. Ты. При равных условиях можно попытаться повторить эксперимент.

— Что для этого нужно?..

Мердок верно понял мой вопрос. За годы, проведённые бок о бок, он научился меня понимать почти с полуслова. Если бы я задумался над тем, кого можно было бы назвать подобием друга, я бы в первую очередь назвал имя Мердока.

— Сосуд, образец. Всё имеется в наличие.

— Образец чего?

— Клеток, разумеется. Твоих…

— И Кейтлин?

— Это зависит от того, о каком эксперименте сейчас идёт речь. Первый эксперимент — выведение подобных тебе в лабораторных условиях. Здесь нужны будут образцы чистокровных дагоррианцев. Допустим, Кейтлин. Не все попытки будут удачными. Если же ты имеешь в виду второй эксперимент — выведение младенца, то тут я не могу сказать, будет ли удачным скрещивание с кем-то другим или с Кейтлин. Это всё из области предположений, проверяется опытным путём.

— Мне не нравится, как это звучит.

— Не все опыты бывают удачными.

— Ты предлагаешь мне лечь под твой нож, чтобы я удовлетворил твой исследовательский интерес?

— С тебя спрос невелик, — уклончиво ответил Мердок. Но я понял, к чему он клонит.

От одной только мысли о том, что Мердок будет извлекать из Кейт необходимые для опыта образцы тканей, мне захотелось прострелить Мердоку голову. Так, чтобы нечего было восстанавливать.

— Забудь. Всё, что ты сейчас говорил — нет. Однозначно.

— Я так и думал. Остаётся Поток. Пара. Нужно сказать об этом Кейтлин.

— И опять я тебе скажу — нет. Я сам решу, когда и как ей нужно об этом сообщить. Лучше займись её диетой. Создаётся впечатление, что её не кормят.

— Ничего удивительного. Ты же не разрешаешь ей пользоваться пси-полем. Энергии нужно давать выход, но не истощать почти досуха, как это было однажды, — укоризненно произнёс Мердок, — когда энергии много, ты начинаешь вариться в собственном соку. Кейт вянет не от того, что её плохо кормят, а от того, что ей не дают быть собой уже очень-очень долго.

Я оставил Мердока среди его ненаглядных приборов. В голове стало тесно от переполнявших её мыслей.

Первое — пара.

Второе — призрачная возможность искусственно вырастить нужного мне младенца.

И если бы речь шла о ком-нибудь другом, я бы тотчас же дал отмашку. Но Мердок говорил о Кейтлин Роу. И здесь вся моя решимость разбивалась вдребезги.

Отгрызть себе руку было бы не так больно и сложно, как использовать Кейт для экспериментов.

Я с изумлением отметил для себя, что сама цель, для которой мне понадобилась Кейтлин, вдруг перестаёт быть такой же важной, как девушка, что обязана была выносить мне младенца.

Покоя не давали слова Мердока о полном слиянии. Стоило мне только подумать об этом, как на зубах начинал скрипеть песок: такой невозможной мне казалась сама мысль открыться полностью, позволить Кейт нырять в моё сознание, рыться в самых тёмных и грязных углах моей памяти.

А любопытная Кейт обязательно сунет свой нос в самый зачумлённый из углов. И мне ли не знать, что ничего хорошего её там не ждёт?..

Я бесился от безысходности, впервые так долго и нерешительно топчась на одном месте, не зная, как поступить…

Утром Рэмиана в моей комнате не оказалось. Ещё сонная, тем не менее, я ощутила этот чёткий момент: до и после. Отдаляющееся желанное марево. Куда-то прочь.

Становится пусто и гулко в груди, хотя не должно быть так. Не должно, но есть. У многого из происходящего нет привкуса наших мечтаний. Иногда оказывается, что мечтал совершенно о пустом, а желанное, подходящее к тебе — совсем иное, чем ты бы мог себе представить.

Мердок необыкновенно тих и задумчив.

— Ты что-то знаешь, но молчишь.

— Знаю. Но молчу, — улыбается он. — Приказ.

— Значит, бесполезно пытаться, — говорю я, смотря на него. — Можно было бы попытаться на тебя надавить, но ты наябедничаешь Тирану. И ничем хорошим для меня это не кончится.

— Спроси его сама. Вдруг расскажет?

— Ха. Очень смешно. У него, как у сейфа с ценным содержимым, слишком длинный и сложный код для меня.

— Всё гораздо проще, чем ты думаешь, — говорит Мердок. — В послеобеденное время у тебя прогулка. После кратковременного отдыха.

Я соглашаюсь, хоть не чувствую себя лучше, выполняя все предписания. Мне безумно тяжело. Не было так плохо, даже когда Тиран полакомился частью моей энергии. Но я же послушный ручной зверёк и хочу увидеть своих родных живыми и здоровыми. Поэтому выполняю все требования. Против моей воли ловлю себя на мысли: досадую на отца и брата. Они знали. Не могли не знать и держали меня в неведении, словно глупышку. Не отвечали на вопросы. Может, считали глупой или недостойной?..

— Может быть, наоборот? — раздаётся голос Рэмиана.

Я оборачиваюсь.

— Не слышала, как ты подошёл.

— Отсюда открывается хороший вид, — замечает Рэмиан, опираясь о перила смотровой площадки, — я знал, что тебе понравится это место.

— Не много ли ты знаешь обо мне?

— Возможно, много. Но точно могу сказать, что не всё. Хотелось бы узнать твой потенциал. Если уж тебя держали в неведении и слепом повиновении.

— О повиновении и речи не было, — упрямлюсь я, зная, что это не так.

— Как скажешь. Пойдём. Нужно выбраться подальше от жилых кварталов. Там, где нам никто не помешает.

От слов Рэмиана у меня начинает гореть кожа лица. По ней словно прокрадываются мурашки: мысли лезут не те, что надо. Рэмиан посмеивается:

— Не скромничай. Тебе нравится секс. Ты уже взрослая сформировавшаяся девушка с адекватными запросами.

— И ты считаешь себя единственным, кто способен их удовлетворить, — ёрничаю я.

— Ты видишь на моём месте кого-то другого или думала о ком-то другом вчера? — спрашивать Рэмиан. Не утверждает, а спрашивает. Рэмиан в последнее время позволяет мне до странного очень многое. Это не может не радовать. И в тоже время настораживает. Я не готова поверить его словам и поведению. Временная прихоть всемогущего Тирана, не более того.