Синдикат киллеров - Фридрих Незнанский

— По его биографии пройти так и так придется, — заметил Слава. — Не забудь матери-начальнице лишний раз ручку лобызнуть. Она дала такую команду местным сыскарям, что те к моему появлению должны бы досье минимум сотни на две страниц положить. Она это умеет, ты же знаешь. Особенно когда разозлится.

Ладно. А ты знаешь, Славка, я тебе как мужик мужику, вот когда их кино смотрел, почему-то все ждал, когда же там Карина появится? Вот же гадство какое! Понять хочу, почему он с ней таким скотом был? Ведь баба-то — конфетка! А впрочем...

Есть такой анекдот. Померла у еврея жена. Ну собрались друзья, стали поминать. Один говорит: Рива была такая красивая, ах! А бывший супруг: да- да, что вы знаете! Второй: она была такая хозяйка! Ну вдовец опять: да-да, что вы знаете! Третий: такая мать! Четвертый: так любила нас, друзей! Пятый, шестой и так далее. А этот все свое: что вы знаете! Наконец встал самый мудрый. Хаим, говорит, да, мы знали твою Риву, она была... и начинает все перечислять сначала. Но ты все время говоришь: что вы знаете! Конечно, ты знаешь ее лучше, чем все мы, вместе взятые. Так скажи нам о ней то, чего мы не знаем, а знаешь один ты! Друзья мои, сказал Хаим, это была такая сволочь!

— А ты знаешь, — даже не улыбнувшись, сказал Слава, — это очень похоже на правду. Я тоже об этом подумал. Нельзя, понимаешь, написать портрет человека одной черной краской. Но это уже другая философия. А кстати, ты заметил, что ни в чьих показаниях Карина не фигурирует, будто нет ее. Пустое место. Интересно.

— Слушай, а когда у нас основной-то дележ начался, а?

— Дележ чего, власти? С февраля семнадцатого.

— Да нет, — засмеялся удачному ответу Турецкий. — Дележ наших с тобой ресурсов. С начала перестройки или позже? Я имею в виду — открытый, бессовестный.

— А зачем тебе?

А затем, что этот момент может стать точкой отсчета. Я думаю, не так уж много дел-то было за эти шесть-семь лет, где обязательно должны присутствовать наши фигуранты — в том или ином качестве. Подсудимых, свидетелей, ответчиков... И вообще, пробежаться бы по крупным уголовным и гражданским делам, их состояния не могли на пустом месте, как грибы, вырасти. А значит, были и обидчики. Или обиженные.

— Ты все про Монте-Кристо?

— Красивая мечта юности, рыжий! Что ты понимаешь в роскошной жизни...

«Внимание... — пробудилось вдруг радио, — начинается регистрация пассажиров на рейс... Москва — Самара... просим пройти к стойке номер...»

— Все, Слава, — откачнулся от ограды Турецкий. — Твоя самолетка, однако, паря... Не забудь поинтересоваться, где он любил отдыхать от трудов праведных. Удачи тебе.

— А ты не забудь о моей просьбе.

Из стеклянного куба аэровокзала Турецкий посмотрел, как на посадку вышла жидкая группа пассажиров и растворила в себе Славу.

— Ну, твари, — услышал он восхищенный голос Савельича, когда открыл дверцу и бухнулся на заднее сиденье машины. — Нет, вы только послушайте, Александр Борисович, вот сейчас по «Маяку» передали. Убили приехавшего вчера в Лондон управляющего Новороссийской частной судоходной компанией Тарасюка. На какой-то площади подъехали на машине к его автомобилю и расстреляли в упор из автоматов. И спокойно уехали. А грешат опять на чеченцев. Вроде бы им заплатили. Там комментарий был, ну, как обычно. Танкеры, нефть, мафия. И когда мы у себя порядок наведем... Ну что, проводили? Едем домой?

— А? Ну конечно...

«Та-ак, следующий — Антон Тарасюк. Какой он по счету в списке-то гостей? Ай да Монте-Кристо! И кто же теперь у него на очереди? Интересная получается игра...»

* * *

Жалко было, конечно, расставаться с красивой версией о графе Монте-Кристо, но дело требовало не фантазий, а фактов. И по дороге домой, благо времени было много, а спать сегодня уже все равно не придется, Саша стал прокручивать иные варианты.

Самым странным и непонятным во всем деле до сих пор оставался для него метод убийства. Изучить распорядок дня, выбрать один и далеко не самый лучший момент, подставить таким образом огромную компанию — а может, как раз этого и добивался наниматель киллера: испугать остальных? Но, по версии Деревянко, если сведения о Мирзоеве он передал сучковскому охраннику, то больше всех и должен был быть заинтересован в смерти Мирзоева именно Сучков? А зачем ему эта смерть? Если они были почти друзьями. Или в их мире понятие «дружба» не существует? Но Сучков постоянно демонстрирует свое самое сердечное отношение к покойному. И Дергунов, кстати. Вызванный же на допрос Кузьмин сразу и без оговорок признался, что спрашивал, интересовался, да, потому что речь тогда шла о том, как Наилю постоянно удавалось сохранять спортивную форму, притом что спортом он абсолютно не занимался. Он и сказал, что все это благодаря жесткому режиму, вон у Олега спроси, он подтвердит. Кузьмин и попросил дать для Сучкова этот распорядок. Записал даже. Только ведь Сергей Поликарпович не в собственном офисе сидит, а на разных заседаниях и не может себе позволить, к примеру, ровно в час дня залечь в холодную ванну, а в четыре пятнадцать, к примеру, пригласить секретаршу прилечь на диван. Так что обсудили в тот раз, посмеялись, да и дело с концом. А что, есть какие-то соображения?

Взор у этого Кузьмина был так чист, а репутация безупречна, опять же по представлению Сучкова, что все дальнейшие поиски в этом направлении с согласия Меркулова решили прекратить.

Оставался еще, правда, неудачливый муж Нины Галактионовны, но эту версию напрочь отвергла она сама, зная характер мужа. Он и искать-то ее толком не решился, куда уж в мстители-то! А зря, между прочим, ежели хиляка в угол загнать, он кусаться начнет. Но здесь, скорее всего, не тот случай.

А вот интересно, как отреагируют на убийство Тарасюка Сучков с Дергуновым? Надо будет обязательно встретиться с кем-нибудь из них, найти повод, уточнить какую-нибудь деталь.

К дому на Фрунзенской набережной они подъехали, когда первые москвичи уже шли на работу. Саша с тоской подумал, что Иринке однажды надоест ждать, когда он явится под утро, чтобы принять душ, сменить рубашку и, поглядев на нее с вожделением, опять умчаться на сутки. Она плюнет и найдет себе мужика с размеренной жизнью, хорошей зарплатой и большой квартирой. Но если однажды так случится, она будет очень и очень не права. Надо будет не забыть сказать ей об этом. А после взять да и позвонить в приемную Меркулова. И сказать так: «Костя, я так заболел, что с Ирки встать не могу!» И Костя обалдеет и ответит: «Дурак ты невоспитанный! Когда ж ты, наконец, на свадьбу-то пригласишь?» А действительно, когда? Ладно, вот кончим это дело и... Что — и? И... Ирина... спит одна, а тебя по Москве черти носят. Все, сегодня вечером... И это окончательно. Твердо.

Тогда Саша еще не знал, что утром, когда он придет на работу... Хотя что значит— утром, когда оно уже наступило! Так вот, когда он явится в свой кабинет, раздастся звонок из Самары, который напрочь перечеркнет все его благие намерения, которые он так старательно приготовил на сегодняшний вечер. И вечером Ирка будет уже провожать его в Домодедовском аэропорту, а в руках Саша будет держать билет до Иркутска. Но это будет только вечером. А он еще не наступил.