Московская Плоть - Татьяна Ставицкая

Но задолго до фаерщиков и бит, однажды воскресным днем в Кадашевском переулке, во дворе Европейских бань Кузнецова, где уже около двух лет безуспешно производились работы по устройству для нужд бань артезианского колодца, вдруг из буровой скважины со страшной силой забил фонтан. Струя поднималась выше десяти сажень. В несколько минут были затоплены двор и подвальные помещения. Силу фонтана определили в десять тысяч ведер в час. Тогда по распоряжению Растопчина застройка Болотной площади была прекращена, и это место стало использоваться в качестве предохранительного клапана, служившего для стравливания избыточного давления ПРА, мощным потоком всасываемой располагающимися поблизости учреждениями: банками, гостиницами… Избыточное давление выходило через фонтан. По фонтанам вообще легко можно вычислить уровень поступающей ПРА. Каждый фонтан на самом деле представляет собой предохранительный клапан. Их можно увидеть в непосредственной близости от сепаратора или насоса, например в ГУМе или «Охотном ряду». Или, скажем, фонтаны Всероссийского выставочного центра, а также фонтан «Похищение Европы» у Киевского вокзала. ГИБДД тоже вынуждено было озаботиться устройством предохранительных клапанов в виде целого комплекса фонтанов «Третье транспортное кольцо»: два фонтана-каскада «Северный» и «Южный» стравливают давление ПРА на Кутузовской транспортной развязке над первым построенным в Москве автомобильным тоннелем глубокого залегания.

Секцию маркетологов по спортивному отъему ПРА возглавлял Бобрище. Базировались маркетологи в бывшей усадьбе графа Разумовского, точнее, в том, что от усадьбы осталось. Комьюнити уже давно привело бы ее в надлежащее состояние, но им мешал Спорткомитет, свивший там свое гнездо. Иногда казалось, что если бы Спорткомитет потрудился или хотя бы просто вложился в реставрацию усадьбы, а не сидел посреди ветхих руин, то и спорт в стране непременно бы воспрял.

Маркетинговые исследования сокольничья охотничье-спортивная группа значительно усовершенствовала. В их практике лидировал устный опрос в форме интервью: личный диалог с респондентом. Устные опросы граждан, которым надлежало быть потребителями, маркетологи проводили вечерней порой, отлавливая респондентов в сумерках. Отоварив респондента коленом в печень, прижимали нерадивого потребителя к стене и интересовались, чего ему не хватает в этой жизни для полного счастья, после чего вручали ему каталог товаров.

С утра сокольничий вводил присланную Матерью девушку в курс дела:

– Маркетинг, барышня, был изобретением московских еще с тех незапамятных времен, когда нам удалось первый раз продать лондонским пеньку для флота. Пенька, как известно, добывалась путем долгого, до двух лет, отмачивания конопляной массы в проточной воде. Но лондонские уже тогда жестко сидели на плане, поэтому коноплю они не отмачивали – им такое даже в голову не приходило, – а высушивали и скуривали. Тогда мы и показали, что такое «активные продажи», пригрозив, что будем продавать пеньку только Непобедимой армаде.

Люся, затянутая в правильный офисный костюмчик, подобающий случаю, с недоверием поглядывала на своего нового начальника, расхаживающего перед ней в волчьей дохе поверх спортивного костюма, украшенного массивной золотой цепью с подвеской в виде звезды. Ей казалось, что он сам, накурившись конопли, морочит ей теперь мозги. Какие такие «московские»? Какие «лондонские»?

– …И пирамиду потребностей наше комьюнити построило. А Маслоу – он только опубликовал. Потому что это была секретная разработка, а Маслоу, введя в заблуждение нашу службу безопасности своей буквой «М», стыбрил итоговый документ и тупо насасывался на публикациях. Тогда мы внедрили бизнес-тренинги активных продаж как инструментарий добычи ПРА.

– И что это за технология продаж такая таинственная? – вежливо полюбопытствовала Люся.

– Да все очень просто, это обслуживание, барышня, – любимое заклинание наших тренеров. Только клиент или покупатель при этом думает, что обслуживают его, а на самом деле – происходит обслуживание ПРА. И продавец, сам того не подозревая, также является донором. Все бизнес-тренеры – наши люди, барышня. Мы изобрели капканы в виде вербальных маркеров. Лондонские ответили нам НЛП, но оно как было кривым, так и осталось. Начиная с гербалайфа. Но сейчас в Москве развелось полным-полно доморощенных коучеров, которые… э-э-э… любят в мозг московскую плоть. Портят, короче, плоть и отравляют нам бизнес-поляну. Оттого на поляне недород. Надо исправлять.

Люсе нравилось это нежное старорежимное обращение – «барышня». Нравился и сам главный маркетолог, производивший впечатление вполне лояльного начальника, в отличие от того задерганного истеричного манагера, под началом которого ей приходилось работать прежде. Тот требовал от Люси какого-то непонятного креатива, не объясняя толком, что же это за зверь такой. Правда, рабочее место показалось Люсе уж очень странным – развалины графской усадьбы были покрыты не только пылью времен. Благородные руины оказались сильно загаженными. Пирамида Маслоу, НЛП, гербалайф – все это было ей знакомо, и деятельность на новом поприще не сулила особых трудностей. Но кое-что осталось за гранью ее профессиональных знаний.

– А что такое «ПРА»? – поинтересовалась Люся.

Ее вопрос произвел неожиданный эффект. Начальник как-то вдруг заметался, захлопал себя по карманам, выхватил телефон и выскочил с ним вон.

На крыльце, поеживаясь от холода, он набрал номер Матери:

– …Э-э-э… она – кто? Она наша?

– Нет. Она… – Марья запнулась, – она моя подруга.

– Ну, вы даете, Мамо!.. Я ж перед ней колюсь по самые помидоры…

– Бобрище, милый, я не знаю, что с ней делать… Как ты сам думаешь? Она мне нужна.

– Я весь в удивлении… Чего тут думать, Мамо? Возьмите к себе секретаршей, будете пить ее сами, не возьмете – буду пить я. Она мне нравится. – Бобрище сглотнул.

– Я не могу пить свою подругу.

– Да неужели, Мамо? Отчего же? – искренне изумился Бобрище.

– Ну, не комильфо как-то…

– Это поначалу не комильфо, а потом так подсаживаются на подруг… А кто рефлексирует, того самого пьют все кому не лень.

– И то верно. Ну, раз других вариантов нет, тогда давай сначала ты. Чтоб по любви и красиво. Если говоришь, что нравится. А то девочка уже настрадалась. Потом я ее к себе заберу. Раз уж такая у нее судьба.

Некоторое время сокольничий обретался возле Птичьего рынка. Но с тех пор как Птичка была выдворена под предлогом борьбы с антисанитарией на рынок «Садовод», открытый немногим ранее на четырнадцатом километре МКАД на развалинах бывшего цековского, роскошного и абсолютно убыточного совхоза «Белая Дача», Бобрище потерял к нему интерес. И теперь вернулся в Сокольники, откуда и началась его карьера.

Переезд его никак не обременил, поскольку единственной важной и ценной вещью, с которой никогда не расставался Бобрище, было чучело знаменитого сокола Ширяя – любимца царя Алексея Михайловича. Сокольничий лично видел, как однажды Ширяй, бросившись на свою жертву, не рассчитал траектории и сам разбился насмерть о землю. Долго печалился царь-батюшка, а затем повелел назвать в Сокольниках поле Ширяевым, а улицы и проезды – Ширяевскими.