📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРоманыF20. Балансировать на грани - Ольга Вечная

F20. Балансировать на грани - Ольга Вечная

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 68
Перейти на страницу:
укол при норме в два и услышав тихое «спасибо, я люблю тебя», я пошёл в свой кабинет, достал диплом и зажигалку. Смотрел, как пламя медленно поглощает то, чем я гордился больше всего, понимая, что в соседней комнате умирает человек, а я не просто не помогаю, я – причина смерти. Больше я не врач. Никогда не буду врачом. Меня вывернуло от отвращения к себе, от понимания, что я предал мечту, предал себя. Еле успел добежать до унитаза. Но помочь Алине было уже нельзя. Она стонала от боли, ведь отказывали её внутренние органы, а диплом догорал вместе с целью моей жизни. Синее пламя как будто выжигало меня изнутри, оставляя золу и пепел. Недурное удобрение. Вот кто я – удобрение. Дерьмо, а не врач. Не врач. И когда я это понял, в голове щёлкнуло, стало больно. Так больно, что я упал на колени, скрючившись и хватаясь за виски. А потом послышался смех. Не мой. Но в моей голове. И этот самый голос, давясь хохотом, повторял: «Не врач, не врач, не врач…» Я растоптал свою сущность, сломал стержень. И сошёл с ума.

Закинувшись успокоительными, я вызвал скорую и полицию. Потом позвонил маме.

Этот вечер пронёсся в памяти за одно мгновение. В следующую секунду, глядя в заплаканные глаза тёщи, я понимаю, что занимаюсь самообманом. Всё было иначе.

Помню, как подходил к кровати, брал в руку бледную ладонь, как улыбался Але перед её смертью. Не Алине, а Але.

Ужас, охвативший меня, перекрывает кислород, и я хватаюсь за горло, оседая на пол.

Это Аля просила о помощи, её руку я сжимал, ей делал укол. Я убил свою Алю.

Убил свою Алю.

– Не-е-ет! – кричу, задыхаясь. – Нет, я не мог, это не правда, не-е-ет!

Кулаки бьют по полу. А бесы в голове смеются. Их голоса не переорать, они снова советуют довести дело до конца. Ты её убил. А теперь убей себя. Потому что без неё ты всё равно сдохнешь. И я понимаю, что они правы. Полностью правы. Моей Али больше нет.

Руки испачканы кровью, я вижу бритву перед глазами, вижу, как режу свои вены, как руки истекают кровью.

Бью кулаками о пол.

Но влагу не ощущаю. Потому что это всего лишь воспоминания. Или планы на будущее. Галлюцинации. В моём распоряжении нет ни одного острого предмета. А мне нужно довести дело до конца. Прямо сейчас. Я кричу об этом.

Стучу головой о каменный пол и кричу. А вот и влага – липкая кровь крупными каплями струится по лицу, и от каждого удара головы о плитку её становится всё больше. Кровь повсюду. Тёмная густая жидкость, избавившись от которой, я наконец добьюсь желаемого.

А я кричу, понимая, что сделал. Я только что убил свою жизнь, свою Алю.

Перед глазами вспышки и пятна. Откуда-то издалека доносится испуганное: «У него рецидив», а затем «Кто-нибудь, хватайте его!», «Дайте успокоительное!», «Помогите, у парня острый психоз, срочно!»

Но это всё где-то вдалеке, а я в своём собственном аду. Горю, но не умираю, понимая, что Алю не вернуть. Что отец мог ей помочь, но я, не дождавшись, принял решение за всех. А потом я слабею, не способный более сопротивляться санитарам и лекарствам. Проваливаюсь в темноту, мечтая больше никогда не проснуться.

* * *

Не хочется уходить из палаты. А затем, спустя полчаса, невыносимым кажется возвращение с прогулки. День за днём перед глазами бледные стены, в голове идентичные мысли и единственная цель, как маяк в густой, непроницаемой темноте, за которым следуешь, только в моём случае не для того, чтобы спастись, добравшись до берега, а чтобы разбиться об него вдребезги. Скорее бы.

За металлическим забором психиатрической клиники, в которой меня пытаются заставить захотеть жить в течение последних недель, не теплее, чем на её территории. И бледное, затянутое серыми облаками солнце светит одинаково, и грязный подтаявший снег под ногами скрипит ничуть не лучше. В палате, ставшей моей клеткой, тепло, особенно если сесть у батареи. Кормят. Собственно, нет никакой разницы между жизнью в пределах клиники и на свободе. Впрочем, моего мнения пока никто не спрашивает, о выписке не может быть и речи. Врачи надеются победить болезнь. Болезнь? При этих мыслях мы с бесами хохочем в полный голос.

Отец оказался более значимой шишкой, чем я мог предположить. Место моё, как верно заметила Алина мама, в тюрьме или на электрическом стуле, но никак не на койке в углу небольшой палаты на три человека, где я неподвижно сижу, поджав ноги, дни напролёт. Я много раз просил врача устроить встречу с прокурором, безуспешно требовал выделить мне карандаш и бумагу, чтобы написать признание, но Игорь лишь кивает и продолжает задавать вопросы, не относящиеся к делу.

Почему они ведут себя так, словно Али никогда не было? Улыбаются. Меня окружают исключительно лицемерные сволочи, уверяющие, что мне только привиделось, что я плохой мальчик, в действительности же – очень хороший, и только бесы знают, что случилось на самом деле. Они хотят помочь. Они единственные, кому здесь можно верить.

Время тянется медленно. Игорь заходит почти каждый день, заглядывает в глаза, спрашивает, хорошо ли я питаюсь. Отвечаю ему: «Как кормишь, так и питаюсь». Ясно же, что смерть от голода не мой выбор. Я предпочитаю более лёгкие и действенные способы. В карты и нарды играть не хочется. В окно смотреть страшно: вижу себя на подоконнике, ощущаю желание спрыгнуть, потом полёт, потом боль. Смерти боюсь. И жизни боюсь. Путаюсь я.

Стараюсь избегать встреч с родителями. С одной стороны стыдно, что я их снова подвёл, с другой – что ещё жив. Катя преуспела в шантаже, говорит, что, если я не буду общаться с матерью, перестанет передавать сигареты. А без них здесь на стенку лезть хочется. Так хоть какое-то занятие: пока дойдёшь до тамбура, посидишь-подымишь, пока обратно приковыляешь – не менее получаса убито. Потом, когда накуришься как следует, тошнить начинает – опять же ощущения. Рад уже хоть каким-нибудь. Но пару дней назад медсестра заметила, что мне дурно по вечерам, теперь отбирает передачи из дома – выдаёт сигареты поштучно, не более десяти в день. Сука.

Я постоянно ощущаю жажду и слабость. Ноги тяжело гнутся, передвигаюсь как оловянный солдатик, слегка качаясь. Прежде чем слезть с кровати и дойти до умывальника, представляю себе весь путь минут десять, только потом начинаю шевелиться. Из всего перечисленного важно лишь то, что меня подобное существование устраивает – не вижу себя улыбающимся или мечтающим, понимаю,

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 68
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?