Помни меня - Лесли Пирс

Как и говорил Тенч, лодку отремонтировали. Оказалось, что несчастный случай сослужил им хорошую службу, поскольку сейчас лодка была в гораздо лучшем состоянии, чем раньше.

— Да, они здесь, секстант и компас. Я не стал бы обманывать тебя, Мэри, — произнес Детмер и укоризненно улыбнулся. — Зайдешь на корабль, выпьем по стаканчику на прощание?

— Вы ведь знаете, что я не смею, — сказала Мэри, оглядываясь вокруг. Ей было хорошо известно, что корабль Детмера находится под наблюдением, потому что на «Скарборо» поймали без билетных пассажиров, когда он вышел из Сиднейского залива, Их обнаружили, прежде чем корабль добрался до мысов, и немедленно высадили на берег. С тех пор пехота и офицеры контролировали корабли более тщательно. Мэри увидела пару офицеров, спускавшихся со стороны дома губернатора, и поняла, что благоразумнее будет как можно скорее убраться с причала подальше от любопытных глаз.

— Я бы хотел сделать больше для тебя, — произнес Детмер с вздохом. — Если бы я встретил тебя в каком-нибудь другом месте, я думаю, исход событий был бы совсем иным.

Мэри вспыхнула и опустила глаза. Она никогда не знала, как воспринимать Детмера и его многозначительные замечания. Иногда Мэри была уверена, что он питает к ней какие-то сильные чувства: иначе зачем бы он так рисковал, помогая ей и Уиллу? Но в другие моменты она чувствовала себя просто пешкой в его игре против капитана Филипа.

— Посмотри на меня, Мэри, — сказал Детмер, и его голос прозвучал мягко и настойчиво.

Она взглянула в его ясные голубые глаза и снова почувствовала влечение к нему. Сегодня он выглядел еще более красивым, чем обычно. Он подстриг волосы, побрился, и его белая рубашка сияла безукоризненной чистотой. Даже его высокие сапоги были до блеска начищены, и Мэри подумала: не ради нее ли все это?

Удивительно, что ее снова влекло к мужчине, который был гораздо выше ее по происхождению. Вот уже два месяца Детмер занимал ее мысли и чувства так же, как когда-то занимал их Тенч. Но если Тенчу в ее сердце всегда будет принадлежать особое место, и она догадывалась, что он отвечал ей взаимностью, то к Детмеру Мэри испытывала чисто физическое влечение.

Она понимала, что имеет дело с мужчиной, который никогда не подчинялся другим. Мэри чувствовала, что в его жилах текла соленая вода и наибольшее счастье он испытывал, сражаясь с морской стихией. Он был загадочным, как океан, и, возможно, таким же опасным.

— Вот так лучше, — сказал Детмер и улыбнулся. — Я не смогу больше увидеться с тобой до отъезда. Ты отдашь белье кому-нибудь из команды.

Мэри кивнула, не решаясь заговорить. По каким бы причинам Детмер ни помогал ей, он сделал это достойно. Он не заманил ее шантажом к себе в постель и обращался с ней как с леди, а не как с заключенной. Она навсегда останется перед ним в долгу.

— Я так боюсь за тебя и за твоих детей, — сказал Детмер, понизив свой голос до шепота. — Я надеюсь, что Бог поможет тебе совершить то, что ты задумала.

— Решительность может двигать горы, — ответила Мэри, а затем заколебалась. Ей так хотелось выразить ему всю глубину своей благодарности, и все же она знала, что если заговорит, то разрыдается. — Сохрани вас Бог, Детмер, — лишь смогла Мэри добавить.

— И тебя пусть сохранит Бог, — произнес он мягко. — Я не забуду тебя. Я наведу справки, чтобы узнать, как ты доплыла.

Они обменялись узлами, и его рука на секунду накрыла ее руку.

— Я должна идти, — сказала Мэри, отступив от него на шаг. — Я принесу белье завтра.

В два часа дня двадцать восьмого числа Мэри и Уилл стояли на берегу и молча смотрели, как «Вааксамхейд» плывет через залив по направлению к мысам. В его кильватере летели морские птицы, и было слышно, как ветер шумит в парусах.

Наверху на причале почти вся колония следила за отплытием, и Мэри слышала их прощальные крики. Капитан Филип, вероятно, был среди провожающих, и впервые у Мэри сжалось сердце от жалости к нему.

Она была абсолютно уверена в том, что он хотел бы плыть домой с капитаном Хантером. Хантер и Филип дружили и через многое прошли вместе. Филин фактически оказался таким же заключенным, как и Мэри, прикованный к этому проклятому месту чувством долга. Теперь, когда она была так близка к побегу, Мэри отчетливо понимала, что он, по сути, хороший человек. Он всегда поступал гуманно, честно и никогда не ронял собственного достоинства. В глубине души Мэри даже желала ему добра.

— Еще семь часов — и мы отправимся в путь, — сказал Уилл с легкой дрожью в голосе.

Мэри знала: он думает о том, что будет с ними, если их поймают. Если их не повесят, то, безусловно, выпорют и снова закуют в кандалы. Несмотря на то что их план очень хорош и они вели себя осторожно, всегда остается вероятность того, что об этом прослышит кто-то, кто точит на них зуб, и выдаст их.

Мэри взяла Уилла за руку и сжала ее. Она тоже боялась, не за себя, а за детей, потому что слишком хорошо знала, что рискует их жизнями.

И все же этот риск был необходим. Если они останутся здесь, то вполне возможно, что следующая эпидемия или очередное урезание рациона будут стоить им жизни так же, как и многим другим детям. Безусловно, лучше отправиться в открытое море. В конце концов, если они утонут, то утонут все вместе, — по крайней мере, это быстрая смерть.

— Лодка теперь в отличном состоянии, — сказал Уилл, будто подбадривая себя. — Даже погода на нашей стороне.

Мэри подняла голову и посмотрела на небо. Оно было затянуто тучами, и, если только оно вдруг не прояснится, тучи закроют ночью луну. С моря дул очень слабый ветер, но это почти не имело значения, потому что они выплывут из залива прямо по течению, — весла создали бы слишком много шума, а идти под парусом рискованно.

— Мы справимся, — сказала она твердо. — Я знаю.

В шесть часов уже стемнело, и еще через несколько часов заговорщики собрались по одному и молча разошлись, каждый с мешком, вниз вдоль берега к условленному месту отправления.

Эммануэль и Шарлотта крепко спали в кровати. Мэри знала, что Эммануэль не проснется, когда она возьмет его на руки, но с Шарлоттой было сложнее. Она весь день волновалась, хныкала и капризничала. Девочка явно чувствовала, что что-то происходит, и если она проснется в лодке, то может закричать.

У Мэри пересохло в горле от страха, когда из тайника под полом достали последний мешок и она осталась одна с детьми. Скоро придет Сэм Брум и поможет ей отнести их. Она понесет Шарлотту, а он возьмет Эммануэля. Уилл не сможет ей помочь, потому что будет ждать Беннелонга, который должен доставить лодку.

Мэри опустилась на колени рядом с кроватью и в последний раз помолилась за их безопасность, но все ее внимание было занято этой маленькой хижиной и всем, что она значила для Мэри целых три года.

Это было убежище, место, которое давало ей покой и безопасность. Она с радостью занималась здесь любовью с Уиллом, эта хижина помнит счастье, пережитое благодаря рождению Эммануэля, и столько вех в развитии Шарлотты: от первых шагов до первых слов. А теперь они уходят в неизвестность.