Ученица Калиостро - Далия Трускиновская

— Клянусь, я не знала этого человека! — воскликнула графиня и перекрестилась.

— Велика ли цена вашим клятвам, сударыня? — спросила Эмилия. — Никто из нас не имел оснований его убивать. Проигранные деньги — всего лишь деньги! Пусть он обыграл нас, используя приемы, ну и что? Дня через два, через три мы бы отыграли свои деньги да еще взяли бы его в свою академию — я верно говорю, Леонард?

Маликульмульк заметил, что фон Димшиц, попивавший свой отвар, очень мало участвовал в склоке. Он разве что подтвердил слова мопсовидной Эмилии, покивав и невнятно хмыкнув.

— Он бы не стал ждать двух дней, и вы это поняли! Он уехал бы с вашими деньгами сперва в Ригу, потом дальше, и исчез навсегда! Каким дураком нужно быть, чтобы не понять этого? — и тут Мартышка повернулась к Маликульмульку. — Господин Крылов, если бы не история с Дивовым, я бы сама пошла в полицию и донесла на них! Но они понимали, что я не могу этого сделать.

— Господин Крылов, вы еще не знаете, на что способна эта женщина, — предупредил Мей. — Когда она сошлась с нашей маленькой и даже временами дружной компанией, то казалась ангелом. Как вы полагаете, что нас познакомило и свело вместе?

— Карты, — прямо ответил Маликульмульк.

— Мы не ангелы, господин Крылов, — сказал далее Мей, и в переводе с французского сие означало «мы карточные шулера». — Мы позволяем себе кое-какие вольности. Видя, что графиня де Гаше — дама небогатая, мы с ней особых вольностей себе не позволяли. Видите ли, она из тех дам, которые могут служить украшением маленького общества. Она жила в Париже и многое может порассказать о Франции, о ее бедах, к тому же графиня — дама образованная, знает английский язык, читает книги и даже газеты.

И это Маликульмульку тоже было понятно — проще всего взять в компанию молодую красотку, но умный человек скорее остережется бывать там, где одновременно с игрой явно предлагаются на продажу женские прелести. А немолодая разговорчивая француженка, которая носит титул графини, своим присутствием превратит игроцкую компанию в аристократическое общество, где картами лишь развлекаются, но не живут за их счет.

— Значит, вы полагаете, что покойный фон Бохум что-то знал о прошлом графини, и потому она его отравила? — спросил Маликульмульк.

— Именно так и было, — согласился Мей. — Я рад, что вы это поняли.

— Но если это не так, то кто из вас имел более оснований отравить фон Бохума? Можно ли быть уверенным, что никто из вас, господа, не знавал его в прошлом и не имел с ним ссоры? Все вы люди в годах, все вы не здешние жители — может быть, этот фон Бохум был опасен не для графини, а для кого-то другого? — вопрос этот Маликульмульк адресовал главным образом Эмилии фон Ливен. — Откуда он вообще взялся?

Этот вопрос явно застал компанию врасплох. Да и странно было бы, если бы один шулер, приехав в чужой для себя город, предъявил другим шулерам свою подорожную.

— В «Иерусалим» он, как я поняла, приехал из Митавы, — первой ответила Мартышка. — Это правда, я сама там жила и бывала при дворе, а он называл подробности, имена. Но он в Митаве прожил совсем недолго и отправился завоевывать Ригу. Кто-то ему присоветовал начать с «Иерусалима» — там можно завязать полезные знакомства.

В устах дамы, пособницы шулеров, это означало: «встретить простаков с деньгами».

— Это он сказал вам, сударыня? — уточнил Маликульмульк.

— Да, при господине фон Гомберге, — графиня указала на кавалера Андре.

— А в Митаву откуда прибыл?

— Возможно, из Польши, — неуверенно сказала Мартышка, скорчив озадаченную рожицу. — Или, что также вероятно, из Дании, приплыв морем в Либаву.

— А вам, господа, фон Бохум рассказывал о своих странствиях?

— Он побывал в Париже! — воскликнула Эмилия. — Он сам мне об этом говорил! Он там побывал давно, еще до бунта, до казни короля!.. Вот где он мог видеть эту госпожу!

— Это ложь! — тут же возразила Мартышка. — Если бы он жил в Париже, он, прежде всего, рассказал бы об этом мне!

— Точно ли этот господин был профессором карточной академии? — с сим вопросом Маликульмульк обратился к Мею.

— Точно, сударь. Ловкость рук поразительная.

Маликульмульк не имел никого намерения распутывать эту неприятную историю. Но вопросы сами рождались в голове, и он видел, что эти вопросы игроцкой компании необходимы.

— И как же вышло, что вы познакомились с покойным?

— Леонард, — Мей повернулся к товарищу по карточному промыслу. — Это ведь с вами он заговорил возле «Иерусалима»?

— Боюсь, что так. Я совершал утренний моцион, мне после завтрака необходимо гулять полчаса для пищеварения. Гулять неторопливо, — зачем-то подчеркнул игрок.

— Я вышел на берег пруда и прохаживался по Алтоне, размышляя о судьбе несчастного Дивова… пищеварению такие мысли не способствуют, но стоит мне взглянуть на пруд — я невольно вспоминаю этого человека…

— Что же произошло с Дивовым? — наконец спросил Маликульмульк.

— Он застрелился, — равнодушно произнес фон Димшиц. — Давайте наконец назовем вещи своими именами. Я вижу, что сегодня без этого не обойтись.

— Точно ли застрелился?

— Точно. Несколько человек это видели.

Вот тут Маликульмульк прямо рот приоткрыл от изумления.

— Отчего же в полиции об этом не знают? Ведь госпожа Дивова считает, что ее муж жив!

— Оттого, что тогда пришлось бы рассказать про обстоятельства его смерти, — вмешался Мей. — Он был игрок отчаянный, но бестолковый. Он проиграл все, что мог, мы сами уже отговаривали его продолжать игру — ясно же было, что добром все это не кончится. А вот эта госпожа, как я теперь догадываюсь, наоборот — подбивала его отыгрываться!

Как человек воспитанный, Мей указал на графиню не пальцем, а косым взглядом.

— Каким образом вы до этого додумались? — холодно спросила графиня.

— Не вы ли, сударыня, бродили с ним часами над прудом? А после этих трогательных прогулок он садился с нами за стол и готов был играть сутки напролет! Или вы научили его отыгрываться, когда он навещал вас в вашей комнате?

— Это уже какой-то гнусный намек, — брезгливо сказала графиня.

— Но что же молодой человек делал в вашей комнате до пяти часов утра? Я своими глазами видела, как он выходил оттуда! И было это за два или за три дня до его смерти! — торжествующе воскликнула Эмилия.

— Но что вы, сударыня, делали в пять часов утра под моей дверью?!

Мужчины невольно расхохотались, один фон Димшиц нахмурился.

Маликульмульк просто не мог удержаться от смеха — этот ответ так и просился в комедию. Но он же и успокоился первым. Реплика Мартышки осталась без ответа — да и какой тут мог быть ответ? Эмилия фон Ливен невзлюбила француженку и следила за ней просто так, а вдруг выплывет на свет нечто важное? Видимо, точно так же следит за Косолапым Жанно голицынская дворня — а вдруг? Вот и сделали из чарки водки в борще не меньше чем ведро.