Безродыш. Предземье - Андрей Олегович Рымин

бежать уже некуда. Миг — и сильные руки схватили под горло. Ни пикнуть, ни вырваться. Патар взвизгнул было, но ему тут же грубо ладонью закрыли рот.

— Дядя, Фрон! Что мы сде… — попытался я прошипеть через силу, но одна из державших меня лап, переместившись с горла наверх, уравняла нас в немоте с сыном старосты.

Запоздало попробовал вывернуться — бесполезно. Рыжий рядом ногами пинается, извивается, мычит — тоже бестолку. Покраснел от натуги. Глупо дёргаться. Момент для побега мы уже упустили. Нужно силы беречь, ждать другой подходящий. Только выдастся ли такой вообще? Вон, Патара уже начали верёвкой обматывать. Плохо всё. Ой, как плохо…

— Вот он. Как обещал.

Фрон обращался к шагнувшему на полянку последним мужчине в странной, невиданной мной доселе одежде. Узкие штаны, длинная куртка в обтяжку с высоким расшитым золотой нитью воротом и шляпа с загнутыми вверх с левого края полями. На обоих боках с богатого, снова же золочёного пояса свисают тонкие ножны. Не иначе, какой-то богач из Града.

— Отлично! — кивнул чужак. — Чистая работа.

Тонкие длинные пальцы нырнули в вынутый из внутреннего кармана куртки кошель. Резкое движение — и в сторону Фрона, сверкая, полетели монеты.

— Лови.

Охотник ловко поймал все пять золотых сложенными в ковшик ладонями.

— Благодарствую.

— Заслужил. Нам и суток ждать не пришлось. Быстро ты его выманил.

— Повезло, — осклабился Фрон. — Второго довеском возьмёте?

— Мальчишку? — повернулся богач в мою сторону.

Из-под приподнявшегося края шляпы на меня смотрел…

Шут! Тот йоков скоморох, на котором поломался мой дар! Или он не ломался…

Единый! Так это же он! Я вспомнил это лицо! Без шутовского раскраса и на ярмарке бы признал. Такое не забывается. Воспоминания, что вечно со мной…

Не даром схватившие нас воины вызвали в памяти тот страшный день. Ошибка исключена. Этот богач… Этот шут… Это он возглавлял тех людей, что пять лет назад убили моих родных! Тех людей, что сожгли мой хутор! Тех людей, что забрали сестрёнку…

И тут меня словно ледяной водой окатили. Страх мгновенно сменился надеждой.

Так ведь он же знает, где моя Тишка!

— Нет. Зачем мне обычный ребёнок? — скривилось лицо под шляпой. — Этот — твоя проблема. Уходим.

Последняя фраза предназначалась воинам. Патара, которого как раз закончили связывать, один из мужчин мешком закинул на спину, и отряд чужаков во главе со своим загадочным предводителем поспешно покинул полянку.

Цепкие пальцы Фрона, к которому, уходя, меня толкнул державший прежде мужик, до боли сдавили плечо.

— Извини, пацан, но ты видел и слышал то, что не должен был.

Ло

То, что идея с ловлей фазанов на этом берегу — невероятная глупость было очевидно, как день. Я думал, носителя поймают с поличным другие охотники, но взрослых опередил сынок старосты. А ведь я только порадовался удачному разрешению проблемы Марги. Старуха умерла, но серьёзных последствий её смерть коммуне сирот не принесла. Страхи мальчишки так и остались страхами — девчонка прекрасно справляется со своими новыми обязанностями. А, что лучше всего, в тайнике под корягой теперь вместе с бобами лежит семя жизни. Капитал не потрачен.

Но что же теперь делать с этим настырным Патаром? Сын старосты всё больше и больше портит носителю жизнь. Надо бы уже устранить его. Желательно чужими руками. Шантажисту положишь в рот палец — откусит всю руку. Надеюсь, Китар не поддастся на провокацию.

Но что это? Кто-то бежит сюда! Дно вселенной! Нас окружают! Чего Китар ждёт?

Ну всё. Поздно. Попались. Какие-то пришлые. И с ними охотник из местных. Предатель привёл чужаков. Китар им не нужен — явились по душу Патара. Так и знал, что тот ряженый шут вернётся за рыжим. Неопределённый отмер… Сынок старосты — ценность. Тут было легко догадаться. Но как же не повезло нам. Оказаться рядом с объектом в момент захвата…

Пять золотых! Всё пропало! Для местных — это огромные деньги. Свидетелей такого не оставляют в живых. Этот Фрон… Троерост нам его не известен, но мальчишка догадался задействовать дар. Пятьдесят четыре — в таком возрасте мужчина, живущий охотой, по определению не может быть слабым. Наверняка, доли по всем трём векторам измеряются десятками. Китару с ним не справиться. Шансов нет. Это только, если бы я смог перехватить управление телом носителя. С моим мастерством рукопашного боя и опытом…

Но увы. Остаётся опять уповать лишь на ум мальчишки. Возраст возрастом, но в отмере у Фрона всего один год. Он уже на краю. Видимо, оттого и решился на сговор с шутом. Тот, наверное, и вербует таких, одной ногой вставших на порог старости. И в знание этом наш шанс. У носителя есть, что предложить Фрону. То, перед чем он не сможет устоять.

— Извини, пацан, но ты видел и слышал то, что не должен был.

Ну же, Кит! Счёт пошёл на секунды. Хватайся за эту соломинку!

Глава восемнадцатая — Вы сделаете то, что мне нужно

Сейчас он убьёт меня.

Мысль пронеслась в голове, обдав волной холода. Даже нож доставать не станет. Свернёт шею, как я тому фазану — и всё.

Но это, если я ничего не придумаю. А плана нет! Только времени тоже, и потому сейчас нужно хотя бы его чуть-чуть выиграть.

— Ой, и выручил ты меня, дядя Фрон! Ой, и выручил!

Сработало. Охотник замер. Непонимающе смотрит на меня. Срочно продолжать! Потеряет интерес — мне конец.

— Проклятый Патар! Как он меня достал! Сызмальства жизни не давал, свин вонючий! От всей души тебе спасибо, дядя Фрон! Спас меня! Поделом ему, гадине!

И поклон до земли. То есть не до земли, а докуда охотник позволил — крепко он меня держит. Но слушает.

— Отплачу тебе добром за добро! Единым клянусь!

Ох, прости меня, Единый. Оно изо рта само льётся. Куда веду, пока сам не знаю, но в голове первые камушки начали складываться в узор. Подкуплю. Обману. Заманю… Да! Я знаю, что делать!

— Вот, задатка ради. У меня ещё есть. Ничего не жаль за такое.

Протягиваю ему вытащенный из кармана боб на ладони, а у самого на глазах слёзы счастья. И взгляд той малявки, которая мамку нашла. Скороговоркой на едином духу всё трещу, чтобы охотнику слова было некуда вставить. Тот от моей наглости, или ещё от чего обомлел малость. Только, завидев боб, чуть очухался. Мигом смёл его с моей ладони и прищурился подозрительно. Спросить хочет, но я пока не даю — без остановки пою