Мстислав Удалой. За правое дело - Станислав Чернявский

Третьим из главных князей, явившихся на съезд, был сам Удатный. Кроме него приехало множество мелких волынских владетелей – среди них, конечно, и Даниил. Василько остался дома по молодости лет. А вот Мстислав Немой явился из своего Луцка, чтобы поучаствовать в большом деле. Постаревший князь давно утратил амбиции, был доволен луцким княжением, уважал Мстислава Удатного, а Даниила любил как отец сына.

Полный список князей, сражавшихся на Калке, приводим ниже. Генеалогию некоторых из них уточнил Л. Войтович; вот его реконструкция:

Александр Глебович Дубровицкий;

Андрей Иванович Туровский;

Василий Мстиславич Козельский (сын Мстислава Черниговского);

Изяслав Владимирович Путивльский;

Изяслав Ингваревич Дорогобужский;

Мстислав Романович Старый Киевский;

Мстислав Святославич Черниговский;

Святослав Ингваревич Шумский;

Святослав Ярославич Каневский;

Святослав Ярославич Яновицкий;

Юрий Ярополчич Несвижский;

Ярослав Юрьевич Неговорский.

Владимир Рюрикович Овручский;

Всеволод Мстиславич (сын Мстислава Старого);

Даниил Романович Волынский;

Михаил Всеволодович (племянник Мстислава Святославича Черниговского и будущий черниговский князь);

Мстислав Мстиславич Удатный;

Мстислав Святославич Рыльский;

Мстислав Ярославич Немой;

Олег Святославич Курский;

Святослав Всеволодович Трубчевский.

Князья стали рассуждать о возможных действиях. Решили:

– Лучше нам встретить их на чужой земле, чем на своей.

Таким образом, Мстислав Старый, если мы правильно понимаем его позицию, остался в меньшинстве.

Теперь следовало в короткий срок собрать дружины, соединиться с половцами и выйти в степь. Узнав о решении князей, благодарный Котян прямо в Киеве принял православие (об этом сообщает Татищев; христианское имя хана неизвестно). Тем самым половец думал расположить к себе русских князей-заступников, а заодно и обрести поддержку могущественного христианского Бога.

Поначалу князья действовали с редкой четкостью и быстротой. Общим местом сбора стал Заруб на правом берегу Днепра, верстах в пятидесяти ниже Киева.

В начале апреля 1223 года выступили с войсками Мстислав Удатный и его зять Даниил. С севера пришла смоленская рать. С юга – какие-то «галицкие выгонцы». Возможно, перед нами жертвы гражданской войны, бежавшие в Берлад, Яський торг, Малый Галич и прочие города «степной республики». Сейчас у этих городов румынские названия: Бырлад, Яссы, Галац…

«Выгонцы» имели двоих вождей: Юрия Домамирича и Держикрая Владиславича. Они снарядили, говорит летописец, тысячу ладей, отправились с ними вдоль черноморского берега и поднялись по Днепру к острову Хортица. Выше не пошли, ожидая, что к ним спустится вся союзная армия.

К концу апреля свои полки привели к Днепру остальные князья, а также половцы. В киевском войске одним из лучших был Александр Попович, который собрал вокруг себя таких же, как он, богатырей-хоробров.

Но поход еще не начался – ждали отставших. Так как на Днепре был паводок, войска перевели на крутой правый берег реки. Летописец, любуясь, говорит, что когда полки переходили Днепр по одному из бродов, то из-за множества людей не было видно воды.

Численность русской армии можно оценить только примерно. Если каждое из больших княжеств привело по 5000 бойцов (среди этих княжеств – Галиция с Владимиром-Волынским, Смоленск с приднепровскими владениями, Киев с Овручем и Чернигов с Новгород-Северским), мы получим цифру в 20 000 воинов. К этому нужно приплюсовать не менее 15 000 половецких витязей из трех ханств – Юрия Кончаковича, Даниила Кобяковича и Котяна. То есть всего союзная рать насчитывала как минимум 35 000 человек, не считая обслуги. А ее тоже было немало. Летописец отметит, что в битве на Калке одних только киевлян падет 10 000. Следовательно, нужно учесть еще нестроевых, и тогда численность русских удвоится. Д.И. Иловайский, не вдаваясь в подсчеты, предполагает, что русичи и половцы вывели 100 000 человек в степь. Он основывался на данных Татищева, который оценил русско-половецкую армию в 103 000 бойцов. Эти же данные содержатся и в романе для юношества «Чингисхан», написанном В. Яном.

Так или иначе, армия собралась крупная. Монголов, учитывая потери во время похода через Иран и Кавказ, могло остаться всего 15 000–17 000. Но разведка у них работала превосходно, о приготовлениях и передвижениях русских знали почти всё, как будто располагали современными данными спутниковой съемки.

Джэбэ и Субэтэй отправили посольство к русским князьям, которое достигло Варяжского острова на Днепре, в десяти верстах ниже русского лагеря. В посольстве, по свидетельству Новгородской I летописи, было «десять мужей». Они обратились к русским с такими словами:

– Слышали мы, что вы идете против нас, послушавшись половцев. А мы вашей земли не трогали, ни городов и ни сел ваших. Не на вас пришли, но пришли, богом пущенные, на холопов и конюхов своих, безбожных половцев. А вы заключите с нами мир. А если же половцы побегут к вам, бейте их, а товары забирайте себе. Слышали мы, что и вам они много зла творят, потому и мы их бьем.

Так передает слова послов летописец. Можно ли было верить монголам после того, как они коварно расправились с аланами и кипчаками, используя сходные аргументы? Дальнейшие события показали, что да. Вторжение на Русь не входило в планы монголов. Для этого их было слишком мало. Даже после победы при Калке они не пошли на Русь, не стали тратить время и силы на осаду днепровских городов. Но русские не поверили «мунгалам», которые только что обманули кипчаков. Это во-первых. Во-вторых, существовал союзнический долг, и мы о нем говорили. Половцы только что спасли Галич от венгров и вправе были рассчитывать на ответный жест.

Поведение князей, отказавшихся говорить о мире с монголами, легко объяснить и понять. Но нет оправдания другому. Чтобы обрубить мосты, они приказали убить монгольских послов.

Некоторые историки пытались оправдать русских и приписать убийство половцам, что неверно. Монголы хорошо знали, что приказ отдавался русскими князьями. Хотя совет убить послов подали, конечно, куманы.

Известный историк-евразиец Г.В. Вернадский полагает, что монгольские послы могли быть несторианами, то есть, по представлениям православных, христианами-еретиками. Среди монголов того времени было огромное число несториан. Эту же веру исповедовали в большинстве своем каракитаи. Однако к гипотезам Вернадского нужно относиться с большой осторожностью, тем более что его аргументация основана только на догадках. Несторианство послов – одна из них. Ясно, что дипломаты почему-то вызвали отвращение у гневливых и безответственных русских князей. Может быть, это были просто представители иной расы – узкоглазые, желтолицые, дурно или непривычно пахнущие люди в овчинах. К тому же вели они себя вызывающе. Решено было казнить пришельцев. Расплата за уничтожение послов окажется страшной.