Аптекарская роза - Кэндис Робб

Скрытничает, вяжет его по рукам и ногам, так что же нужно от него этому человеку?

— В таком случае что вы предложите, ваша светлость?

— Ищи ответы на свои вопросы среди живых, Арчер. Ты обнаружил запутанный узел. Теперь распутывай его.

* * *

Люси сидела возле мужа, все время мысленно возвращаясь к нескольким фактам. Не будь Николас так болен, она бы упомянула имя Джеффри, чтобы посмотреть на реакцию мужа. Но сегодняшний приступ совсем лишил его сил. А если ее подозрение окажется правдой, если Джеффри отравлен не случайно, то Николаса может убить тот факт, что она все знает. Что же подтолкнуло мужа к убийству?

Люси была напугана.

Дьяволица. О ком речь? О ней и ее матери? Почему архидиакон настроен против них? В какой подлости он их подозревает?

Ну конечно. Ее мать с Джеффри, а она — только сегодня он обвинил ее в этом — она с Оуэном. Но это же не так.

И с какой стати Джеффри убивать Николаса?

Она должна больше узнать. Джеффри Монтейн, ее мать, Николас, архидиакон Ансельм, Поттер Дигби… Что их всех объединяло? Кто знает? Должно быть, все началось еще при жизни матери.

Тетя Филиппа в курсе. Ну конечно. Утром она пошлет за ней. Под тем предлогом, что Николас умирает и ей нужна родственная поддержка. Так оно и есть. В доме станет гораздо спокойнее, когда рядом с ней окажется тетя Филиппа.

Николас спал. Дыхание его было прерывистым, но регулярным, значит, боль стихла. Люси прилегла рядом с мужем в темной комнате, освещенной лишь крошечным пламенем спиртовки. На грудь ей вскарабкалась кошка, подарив блаженное тепло. Люси рассеянно приласкала Мелисенди, глядя в потолок и думая, как ей начать разговор с тетей Филиппой. Расспросы о матери не вызвали бы удивления, но если речь пойдет о Джеффри и Николасе… тетя тут же насторожится. Филиппа всегда тщательно выбирала слова, говоря о тех временах. Люси подозревала, что тетя о многом предпочитает умалчивать. Филиппа наверняка захочет знать, что именно Люси слышала, что пытается выяснить. Возможно, придется немного схитрить. Якобы она услышала, что Джеффри и Николас поссорились. Но сказать нужно ровно столько, чтобы Филиппе захотелось отделить правду от слухов. Возможно, она упомянет, что заметила в старых конторских книгах необычную запись.

Конторские книги. Как это Люси раньше о них не подумала? Архидиакон говорил, что Джеффри напал на Николаса и оставил его, решив, что тот умирает. Вероятно, ей удастся найти об этом запись в книгах. Ее свекор с той же дотошностью, как и Николас, вел записи. Так неужели она не найдет строчку, где говорилось бы о бинтах или мази для заживления раны?

Люси села в кровати, разбудив Мелисенди. Кошка зашипела и неторопливо, с достоинством перешла к хозяйке в ноги, где принялась кружиться, готовясь залечь на новое место. Люси еще раз потревожила животное, когда вытянула из-под одеяла ноги и спустила на холодный пол. Старые книги хранились здесь, в спальне, в тяжелом дубовом сундуке под центральным окном. Аптекарша зажгла масляную лампу от спиртовки, набросила на печи шаль и подошла к сундуку.

Это был свадебный сундук Люси, а до нее в нем хранила свое приданое мать. Люси принялась вынимать памятные вещички из детства и того времени, когда она вынашивала Мартина. Какой счастливой она тогда была! Бог улыбался ей, позволив радоваться. За свою коротенькую жизнь Мартин подарил ей много радости. Благодаря ему, она вспомнила собственное детство, вспомнила маму, длинноволосую, со светлыми глазами. Склонившись над сундуком, Люси извлекала из него сокровища, многие из которых были подарками Джеффа, прекрасного рыцаря. Для маленькой Люси он тоже привозил подарки. Кукла с шелковыми волосами, небольшая повозка, в которой он ее возил по лабиринту. У него была лучезарная улыбка и мягкий голос… И Николас его отравил? Мысль больно обожгла душу. И тогда Люси сказала себе, что сейчас не время думать об этом.

Она подняла целую стопку сшитых книг, матерчатый переплет каждой из них был украшен тщательно вырисованным изображением какого-нибудь необычного растения. Эти книги писал Николас, и их она отложила в сторону. Под ними хранились книги постарее, в рассохшихся кожаных переплетах. Люси принялась их листать, изредка задерживая внимание на рисунках астрологических знаков. Пол Уилтон, ее свекор, больше интересовался этой частью своей деятельности, чем выращиванием растений, доставлявшим Николасу особое удовольствие. Восстановить порядок записей свекра оказалось делом трудным: он имел привычку заполнять несколько книг, а затем возвращаться назад и дописывать в них пустые страницы, прежде чем завести новый журнал. Иногда он прерывал записи в одной книге, чтобы вернуться к предыдущей. Люси сама не знала точно, какую дату ей искать, хотя понимала, что все должно было случиться в то время, когда Джеффри жил в Йорке. Она знала, что мамин возлюбленный приехал после того, как у нее родилась дочь. Люси давным-давно расспросила об этом тетю Филиппу, вдохновленная романтической идеей, что, быть может, она дочь Джеффри.

— О нет, моя маленькая, ты моя племянница, ты дочка Роберта. Не сомневайся.

Тетя Филиппа не понимала, как здорово было представлять, что она дитя материнского счастья, что ее отец — светловолосый рыцарь, даривший матери радость и смех. Ей не хотелось быть дочерью мрачного человека, который все время кричал и называл ее не иначе, как «маленькая леди». Сэр Роберт никогда не обращался к ней по имени, и это ранило больнее любого отцовского выговора. Получалось, что он просто не удосужился запомнить имя дочери. Это пугало ее. Если собственный отец мог забыть ее, то и Бог мог это сделать. Зато Джеффри помнил ее имя. И ее любимый цвет. И те секреты, что она ему рассказывала…

Люси покачала головой. Она так долго сидела, замечтавшись над старой конторской книгой, что руку, так и не перевернувшую страницу, начало колоть как иголками, а одна нога затекла. Женщина забрала книги, относившиеся, по ее мнению, к годам замужества матери, и перешла к столу возле окна, выходящего в сад.

Неторопливо она просматривала все записи, останавливая взгляд на строках, где стояла буква «Н» — так Пол Уилтон обозначал имя Николаса. В записях вообще не было полных имен, только одна или две буквы, вполне достаточно, чтобы отличить одного покупателя или поставщика от другого. Большинство записей, где упоминался Николас, относились к его покупкам для сада — семенам, саженцам. Иногда, а со временем все чаще и чаще, Николас помогал отцу в лавке. Круг его обязанностей расширился.

А потом она нашла то, что искала. Запись, относящаяся по времени к смерти матери. Она уже совсем было отчаялась и решила прекратить поиски, но тут увидела: «Позвал МД прижечь рану и забинтовать. Оставил МД на ночь, чтобы посмотреть, в каком состоянии проснется Н. Использовал мазь и питательный отвар, приготовленный МД. АА, Д'Арби и ЛФ согласились, что Н понес заслуженное наказание». В записях стояла щедрая сумма, выплаченная МД за услуги, и пожертвование в фонд собора, размер которого очень удивил Люси. «АА» наверняка означало архидиакона, Д'Арби — это ее отец, а «ЛФ» — леди Филиппа. Они согласились, что Николас понес заслуженное наказание, но за что? Что за грех потребовал такого огромного пожертвования в фонд собора? Имело ли это какое-то отношение к смерти матери? И кто такой «МД»?