Плоды свободы - Яна Горшкова

– А может, жениться на тебе? – сонно пробормотал синтафец, прижимая ее к себе. – А? Ты ж вдовая, да и я бобылем… Дом построим с этим, как его… с мезонином… и палисадничек, а в нем – астры… хр-р…

«Хрен тебе, а не астры», – мысленно хмыкнула янамарская мятежница. Хотя еще с десяток дней назад ухватилась бы за этакого ладного усача обеими руками, чего уж скрывать. Так вот, если искоса глянуть, так и на Арагира-покойника даже похож. И почему бы не зажить справным домом с остепенившимся воякой?

Но не теперь, нет, не теперь. Мезонины и палисадники с астрами колыхнулись и растаяли, расточились, подернулись туманом болотным, а из седых его прядей вдруг взяли, да и соткались ее муж и сыновья, будто живые. И младшенькая-Лэнда улыбнулась и кивнула, цепляясь за обгорелые лохмотья отцовского рукава, дескать, решайся, матушка, чего уж там… Заждались мы тебя…

– А и верно – заждались, – беззвучно шепнула женщина. – Ну, значит, так тому и быть.

Откуда силы взялись, то не удивительно. Силы в крепких селянских руках было довольно. А вот решимость… Вдова Бино криво усмехнулась, нашаривая в груде амуниции синтафского кавалериста какое-нибудь оружие. О! Вот же нож-то, сам в ладонь просится. В прежние-то времена честная женщина и куренку голову срубить не смела без мужней руки, потому как не годилось это – женским рукам кровь проливать. Давно ли приходилось стоять в воротах да поджидать хоть какого прохожего, мол, помоги, добрый человек, заколи скотину… Поглядели б на нее сейчас соседки! На обозной телеге в ободранной юбке, помятая солдатами вражеской армии, вдова Бино, воровато оглядевшись, совершила свой маленький подвиг во имя Алой Луны. Беспечный усач-драгун, размечтавшийся о садике на щедрой и черной янамарской земле, лишь приглушенно булькнул и затих. А кровь впитает солома. Так-то, миленький. У Живоглота в брюхе теперь свои астры нюхай.

Никто и не подумал задержать Майрру, когда она, прижимая к животу свернутый в тючок мундир драгуна, пробиралась между лагерными палатками и кострами. Армия Хереварда Оро подобно любой другой армии на континенте кишела паразитами, что испокон веков следуют за войсками подобно стае ворон. Шлюх и маркитанток по лагерю слонялось немало, и вдова Бино была всего лишь одной из них, такой же, как они, неотличимой от них. Разве что… не такой сонной. Потому что большая часть обитателей лагеря Хереварда напоминала сейчас скорее снулых рыб, чем солдат. Если бы Майрра знала слово «сомнамбула», она назвала бы их так. Но откуда крестьянке ведать такие мудреные слова? И солдаты, и шлюхи выглядели отупевшими и сонными, будто их всех опоили маковой настойкой. Вот и хорошо. Вот и ладно.

У синтафцев были все резоны оставаться беспечными. Магия охраняла войско надежней крепостных стен. А что до новой луны… Долго ли разъяснить прикормленной чудесами стае, что явление Алой Луны – это еще одна милость Предвечного, его знамение? Объяснить, подкрепить песнопениями и магией, накрыть армию пологом апатии и покорности. Ведь они, эсмонды, это умели, очень хорошо умели.

Но всего этого Майрра Бино, конечно, знать не могла. С другой стороны, зачем ей было вдаваться в эти тонкости, когда ноги сами несли женщину туда, куда надо – к сараю, где держали Раммана Никэйна?

Однако одно дело дойти до места заточения революционного графа, освободить же его – совсем другое, куда как сложнее.

– Ну, надоумь же меня, милая, – прошептала женщина, любуясь румяным ликом новорожденной богини. – Чего ж дальше-то мне делать?

– Тише, добрая тетушка! Не пыхти так, услышат!

Откуда здесь взялась девчонка и почему ее не видит и не слышит никто, кроме вдовы Бино, о том Майрра не спрашивала. И так ведь ясно, кто приплясывает босыми ступнями по талому снегу.

– Если он меня услышит, мы пропали, – серьезно сообщила богиня. – Я еще маленькая, тетушка Майрра. Поэтому мы пройдем тихо-тихо, на цыпочках, а сестрицы отвлекут его. Но это все, чем я могу тебе помочь.

– Да я уж и сама управлюсь, милая. Ты только покажи мне, куда идти.

Сказала это и осеклась. Никакой девочки перед нею не было – привиделась, примерещилась, морок и больше ничего. Да оно и верно – кто такая Майрра Бино, чтобы к ней богини запросто шастали? Только в лужицах подтаявшего снега дрожали красноватые отблески лунного света – будто цепочка маленьких следов, совсем крошечных, не больше кошачьих. Майрра стояла и смотрела на эту тающую лунную тропку, все еще прижимая к животу свой сверток. Страшно не было. Вдова тихонько вздохнула и осторожно ступила в первый из божественных следов. И пошла, бесшумная и незаметная, словно кошка.

Гражданина Никэйна держали, как оказалось, не просто в сарае, а в бывшем хлеву. Чего пытался этим добиться его пленитель, понятно было даже крестьянке. Дескать, тут, среди навоза и прелой соломы, и есть самое место предводителю бунтующей черни. Унизительно, кто ж спорит. Но недальновидно. Ибо тив Херевард, как и любой представитель высшего сословия, и представить себе не мог, что из скотного сарая может быть не только один выход. Иначе поставил бы больше часовых. А так их было всего двое – ходили себе вокруг сарая навстречу друг другу и заглядывали изредка в маленькое оконце.

«И где ж тут свиной лаз? – прошмыгнув к огромной навозной куче у дальней стенки сарая, задумалась Майрра. – Нижние-то венцы подгнили… наверняка свинки подрывали, коли у хозяина тут свинки стояли. А коли не стояли, так заместо свинок и я подрою, не переломлюсь».

И верно, рыть ей пришлось самой. Благо, тут, у стеночки, все было мягко и рыхло, чай, не просто землица, а с навозом, так не промерзает. А если приглядеться, так и вовсе парком курится, одно удовольствие копать. Ну, а если и не в радость в дерьме-то копаться, так все же лучше так, чем пыхтеть под синтафскими драгунами. Пусть руки в грязи по локоть, зато на душе чище. Майрра рыла и рыла, совсем уже не опасаясь никого и ничего. Богиня сказала, что ее сестры отвлекут врагов. Так и будет. Нечего бояться. Совсем нечего. И осталось всего чуть-чуть, вот уж и подгнившее дерево нижнего венца трухой раскрошилось под пальцами, словно обретшими вдруг твердость стали. Вот и… Да! Ладонь прошла насквозь и встретила пустоту. Загребая обеими руками, Майрра принялась расширять лаз.

Во флигеле, куда так лихо вломилась эрна Кэдвен, оказалось темным-темно. Как говаривал незабвенный бывший муж: «Словно в душе интенданта». Хотя насчет души майор Фрэнген проходился обычно в присутствии детей, в обществе же супруги речь шла чаще о заднице упомянутого чина. Но, кроме шуток, в пристройке и впрямь недоставало света. И хотя Грэйн и подперла входную дверь, она вдруг захлопнулась сама собой за спиной ролфийки, стоило ей только пройти первый десяток шагов по коридору.

– Когти Локки! – ругнулась ее благородие, разом ослепнув. Мрак сгустился так, что даже ролфийскому зрению было не под силу пронзить его. Оставалось полагаться на слух. И на нюх.

– Сэйган! Отзовись!

Но голос Грэйн погас, не успев отразиться от невидимых сводов, будто не в темноту коридора крикнула она, а в перину, полную горелых перьев. О, ну точно, точно, вот и паленым потянуло, и вроде как дымком…