Змеедева и Тургун-варвар - Марина Комарова

По бронзовой коже змей-светильников пробежали красные блики. Глаза вспыхнули чудовищным огнем. Я заледенела от ужаса. Змеи разинули пасти, затрепетали черные раздвоенные языки.

Шипение разлилось по залу, словно тягучая густая жидкость. Змеи подняли головы и начали раскачиваться, гипнотизируя медленными синхронными движениями. Откуда-то донесся барабанный стук. Не быстрый и задорный, как на танцах в Шарияре, а медленный и гулкий, словно стук метронома. Каждый удар в барабан — новое движение змей. Снова удар — волна жуткого шипения.

Языки дрожали, бронзовые тела напитались краснотой подступающего тумана. Миг — шевельнулись, чешуйчатые хвосты дрогнули, словно живые.

Я попыталась закрыть глаза, чтобы не видеть этой сводящей с ума картины, но веки даже не опустились, словно кто-то адским колдовством удерживал их недвижимыми, заставляя смотреть на происходящее.

За пеленой алого тумана заметались чьи-то тени, лишь отдаленно напоминавшие человеческие. В ритм барабана и шипение змей вплелись глухие шелестящие голоса.

— Баха-сур!

— Баха-сур!

— Баха! Баха!

— Сур! Сур!

Меня заколотил озноб. Все казалось каким-то кошмарным сюрреалистическим сном, из которого нельзя выбраться. Я понятия не имела, где нахожусь и есть ли возможность хоть как-то улизнуть отсюда. Но цепи держали крепко, а змеи начали потихоньку подползать к камню.

Даже не хотелось думать, что в меня могут вонзиться их зубы. В мельтешащем мареве красно-черной фантасмагории я не могла их сосчитать. Десять? Двенадцать? А черт его знает, но много.

Языки змей вдруг удлинились, потянулись ко мне. И вот уже не язык, а мерзкий червь с лоснящимися черными боками нависал над моим лицом. Внутри словно что-то оборвалось. А-а-а-а, спасите кто угодно! Готова отдаться по спасении несколько раз!

Онемевшие губы не произнесли ни слова. Лишь расширившимися от ужаса глазами я смотрела на извивающегося надо мной червя.

— Баха-сур!

Не думала, что это вовсе не танец богинь, а безумная пляска нечеловеческих существ, посвященная Алкубре. Уже не надо было догадываться, кому именно все это захотелось сделать.

Червь приподнялся и вдруг разделился на десятки тоненьких ленточек. К ним тут же метнулись такие же — от других змей. Ленты сплелись в живую извивающуюся сеть.

— Крас-с-с-савица, — прошелестел незнакомый мне голос, от которого на лбу выступил холодный пот.

Сквозь сеть проглядывала большая вытянутая морда кобры. Ярко-красные загнутые клыки, словно у доисторического чудовища, не давали думать о существе как о змее. Глаза были налиты кровью и горели таким голодом и вожделением, что я почувствовала — вот-вот потеряю сознание. Уж если меня тут собираются сожрать, то можно и бесчувственной.

— С-спасибо, конечно, за комплимент, — внезапно все же сумела я сказать. — Только вам не кажется, что время сейчас как-то не очень подходит?

Алкубра осклабился. В красном свете его улыбка смотрелась порождением ада. Он, видимо, прекрасно знал, как на это реагируют люди, потому что в глазах отразилось такое удовольствие, что тут же захотелось плюнуть.

Однако от этого неблаговидного и глупого поступка я удержалась, прекрасно понимая, что, во-первых, оно банально не долетит, а во-вторых — никогда не зли большую кобру!

— Все тут как надо, — прошипел он, склоняясь ко мне.

Ноздрей коснулся сильный запах мускуса. Внутри все сжалось. Морда кобры вдруг задрожала, словно была отражением в озерной воде. Миг — надо мной навис огромный черный цветок с алыми тычинками, похожий ни лилию.

— Спи-и-и-и, — прошипел откуда-то издалека Алкубра. — Спи, змеедева. И пусть твои смертельные сны будут прекрасны.

Тело онемело, сознание рассыпалось на тысячи сияющих осколков. Страхи ушли, все ощущения растворились в сладкой кромешной тьме. Я поднялась — легко, словно дуновение ветерка, — коснулась прозрачными пальцами нефритовой фигурки человека на змеиной колонне. Лепесток черной лилии обвил меня и потянул куда-то вверх. Стало так легко и свободно. Настолько невероятно, что даже совсем не показалось важным, что там, на алтаре из камня, лежит мое тело. Без души.

И в него уже вонзились клыки Алкубры.

Я рассмеялась, чувствуя странное опьянение. Кровь бежала по венам, шумела в голове. Я была хмельной и бесшабашной, забывшей о добре и зле. Только смеха не было слышно — лишь удары в барабан и бесконечное:

— Баха! Баха!

— Сур! Сур!

Не зря говорили, что перед танцем надо пить змеиный яд. Только вот, кажется, у каждой это по-своему.

Руку вдруг обожгло, янтарем запылала отметка Чиу. Меня окутал невыносимый жар, стало больно. С губ сорвался крик.

Огромная кобра отпрянула от жертвенного камня.

— Ну, погуляла, доченька, и хватит, — услышала я шепот отца-змея. — Пора и меру знать.

Цветок исчез, я стремительно понеслась вниз. Оглушающий удар, боль, каждый вдох — словно глоток огня. Я почувствовала, как ноют затекшие руки и ноги. Как горят от укусов шея и плечи. Открыла потяжелевшие веки и посмотрела затуманенным взглядом на разъяренного Алкубру. Черный раздвоенный язык дрожал, яростное шипение разлилось по залу:

— Ч-ч-ч-ч-иу!

Раздался скрип, словно кто-то открывал огромные двери. Зашумели мужские голоса — и ничего доброго в них не было. Только жажда крови и битвы.

Алый туман развеялся.

Я повернула голову и едва сдержала вскрик. Весь зал был наполнен странными человекоподобными существами с уродливо вытянутыми конечностями. Именно они плясали за завесой тумана.

Но существа обернулись, глядя на ворвавшихся людей и нагов. Впереди, сжимая длинный меч и окидывая всех непримиримым взглядом, стоял Тургун. Королевский наряд остался в прошлом, перед моими глазами снова был дикий варвар. И… нельзя сказать, что меня не порадовало его присутствие здесь.

За правым плечом Тургуна стоял Йомба. Рядом — Ши-хан. На этот раз без своего привычного лилового плаща, а в одежде, напоминавшей японских ниндзя. И только лицо вновь было скрыто, оставались одни глаза. В нескольких шагах от него стоял Брог с огромным топором в руках. И топор уже обагрился кровью.

Алкубра расхохотался, зашипел:

— Глупцы! Черви! Неужто вы думаете, что с-с-сумете меня победить?

Существа синхронно закрыли его живой стеной. Ощерили зубы и выставили вперед руки с загнутыми когтями. Тургун поднял меч.

— Смерть Алкубре! — закричал он.

Его клич подхватил рев десятков глоток. Существа кинулись на людей и нагов. Крики, звон стали, стоны. Я зажмурилась, в панике соображая, что делать. Цепи-то никто не отменял! А так бы хоть ползком можно было.

— Дурр-р-р-раки… — выдохнул Алкубра, мускусное дыхание обожгло щеку. — Думают, что смогут меня обойти.