Бьянка, благочестивая невеста - Бертрис Смолл

— А-а-а! — протянула горничная. — Теперь понимаю, понимаю!

— Ну, так веди свою расстроенную госпожу обратно в дом. День сегодня жаркий; хочу немного поспать, чтобы набраться сил к визиту жениха, — заключила Бьянка.

Князь Веньер строго отчитал младшую из сестер за неприличную сцену в саду. Сам он не слышал ни голоса, ни слов Франчески, однако слуги донесли о выходке, не упустив ни единой подробности. Надо сказать, поведение обеих внучек чрезвычайно озадачило князя. Новое поколение отказывалось чтить традиции и соблюдать законы предков. Все дочери — а четыре жены родили Алессандро пять девочек — пусть порою и неохотно, но подчинялись воле отца. И даже Орианна, оказавшись лицом к лицу с реальностью, без единого слова возражения или жалобы поступила так, как должна была.

До приезда старшей сестры Франческа производила на окружающих восхитительное впечатление. Примерно учила уроки, сопровождала дедушку к мессе, когда тот не ленился исполнить долг истинного христианина, и веселила его за обедом. По вечерам очаровательно играла на лютне и трогательно пела. Короче говоря, вела себя безупречно. И вот с появлением Бьянки девочку словно подменили. Старый князь надеялся, что с замужеством старшей из сестер милая, послушная маленькая Франческа снова станет прежней.

Пылкая влюбленность в Энцо Циани, прежде казавшаяся безобидной причудой, отныне превратилась в такую же досадную несуразицу, как и решительный отказ Бьянки снова выйти замуж. Трудно было поверить, что старшая внучка не понимает сомнительности своего положения, особенно если не испытывает призвания к монашеской жизни. Но если она не безнадежно глупа, то, значит, безнадежно упряма. Оставалось лишь пожелать Энцо Циани удачи. Несмотря на постоянные отказы Бьянки, князь проявлял завидное упорство и без устали стремился ее завоевать. Алессандро Веньер устало покачал головой. Пережив четырех жен, он полагал, что до некоторой степени понимает женщин, и ни за что не отважился бы делить жизнь и постель с той, которая изо дня в день отвергает мужчину.

И вот внезапно негодница слегка смягчилась. Когда ее пригласили поприветствовать жениха, не стала дожидаться, пока дед пришлет двух дюжих лакеев, а явилась в гостиную сама. Немного пофлиртовала, хотя и недостаточно для того, чтобы подарить молодому князю надежду. И все-таки для Энцо стал приятным сюрпризом тот факт, что во время прогулки в саду уже не приходилось без умолку говорить самому, пробиваясь сквозь глухую стену враждебного молчания. Бьянка даже согласилась сесть и не вырвала руку, пока князь читал длинные напыщенные любовные стихи собственного сочинения. На самом же деле лицемерка с трудом сдерживала смех, особенно когда жених сравнивал ее с восхитительным летним днем или с далекой недоступной звездой, сияющей в небесной вышине, но никак не дающейся в руки.

Когда от возвышенных стихов настойчивый претендент перешел к земным утехам, Бьянке пришлось нелегко, однако, чтобы создать иллюзию покорности судьбе, некоторые вольности она все-таки позволила. Поцелуи Энцо взбудоражили: честно говоря, голова закружилась, и Бьянка чрезвычайно смутилась. Она не питала к жениху теплых чувств, но вот губы его — настойчивые и в то же время умоляющие — почему-то не на шутку волновали.

Руки князя умело ласкали, и от дерзких прикосновений по спине струился предательский холодок. Бьянка понимала необходимость свести к минимуму и поцелуи, и ласки. С одной стороны, надо было заставить жениха поверить в успех, а с другой — не дать повода считать себя легкодоступной особой. Найти золотую середину оказалось трудно: внезапно, к огромному удивлению, выяснилось, что женщина способна отвечать на ласки привлекательного мужчины, даже если не влюблена в него. Не превращают ли подобные ощущения в распутницу? Увы, посоветоваться было не с кем.

Однако даже легкий намек на успех окрылил Энцо. Он поверил, что после свадьбы гордячка растает в уверенных, властных объятиях, и тогда-то уж точно удастся пробудить в ней настоящую страсть.

— Вы восхитительны! — восторженно воскликнул князь однажды. — Обожаю вас, Бьянка!

— Должна признать, что вы очень обаятельны, — ответила она, — но не обманывайтесь: вы не любите меня. А жениться хотите только потому, что наши семьи считают союз крайне выгодным. К тому же я по-прежнему не испытываю к вам нежных чувств.

— О, вы жестоко заблуждаетесь! — заверил Энцо. — После свадьбы непременно научу вас любить себя, и у вас все получится.

— Право, вы неисправимый мечтатель. Жениться надо на девушке, которая искренне вас любит, а не на вдове, которая тоскует по другому мужчине.

— Заставлю вас забыть о другом! — пылко поклялся жених.

Бьянка рассмеялась.

— Говорите, как мальчишка.

Энцо Циани смущенно улыбнулся: красавица, конечно, была права. Заявление действительно прозвучало с наивной самонадеянностью.

— На Каролине я женился в семнадцать лет, — поведал он. — Она была дальней родственницей, которую специально для меня привезли с одного из островов. Кроме нее, я никого не знал. Никогда не держал любовницу, потому что поначалу мы оба оставались детьми и играли в супругов. Никак не могли насытиться друг другом. Когда она сказала, что ждет ребенка, я был на седьмом небе от радости. Но она потеряла и этого, и всех остальных. Предать жену и связаться с другой женщиной? Мне подобный поступок казался немыслимым, ведь с каждой утратой ей все больше требовались поддержка и уверенность в том, что я люблю ее, несмотря на неспособность подарить семье наследника.

Я — зрелый и уверенный в себе мужчина, однако правда заключается в том, что мой опыт тесного общения с женщинами невелик. После смерти жены я несколько лет соблюдал траур: выяснилось, что я действительно ее любил. А сейчас мне кажется, что начинаю любить вас. Да и кто устоял бы против такой красоты и непосредственности?

— Не убеждайте себя понапрасну, — серьезно возразила Бьянка. — Не хочу брать на душу ответственность за разбитое сердце, хотя рано или поздно удар все равно придется нанести.

Но, разумеется, князь не пожелал услышать веские доводы. Молодая вдова станет его супругой и, судя по успешному опыту ее матери, сможет родить крепкого наследника.

— Мой свадебный костюм будет идеально гармонировать с вашим платьем. Мы станем самой красивой парой в Венеции.

Если судить по свадебному наряду, то Бьянке действительно предстояло стать великолепной невестой. Шили его из кремового шелка, только что доставленного с Востока на один из венецианских складов Джованни Пьетро д’Анджело. Облегающий корсаж сиял золотыми нитями и россыпью жемчужин. Широкий прямоугольный вырез позволял оценить красоту шеи и груди, а пышные рукава с золотистой отделкой подчеркивали невероятно тонкую талию. Юбка распахивалась спереди и демонстрировала золотую, богато украшенную бриллиантами драпировку, под которой скрывалось еще несколько слоев нижних юбок. Длинный золотой шлейф крепился на плечах жемчужными пряжками. Впечатляющий наряд должна была венчать высокая шляпа — тоже золотая — с тяжелой полувуалью, скрывающей лицо вплоть до завершения ритуала.