Красивые, дерзкие, злые - Анна и Сергей Литвиновы

– Очень, – потупилась девушка.

* * *

Спустя полтора часа Алиса вышла из подъезда Инны Петровны. Свой джип она припарковала за два дома от жилища пенсионерки. Проверила: ни из одного окна Стеценко его не видно. Было немного неловко шлепать по улице в халате и тапках, но по пути она не встретила ни единого человека, кроме полуслепой бабки с клюкой. Взрослые все на работе, дети на каникулах.

В «Лексусе», за тонированными стеклами, Алиса быстренько переоделась. Ехать через весь город домой в таком виде было совсем неудобно.

Свой первый визит к Инне Петровне она сочла вполне успешным. Не зря на давешних «курсах» господина Теплицына она изучала практическую психологию и играла в ролевые игры. Контакт Алиса установила, получила приглашение захаживать «на огонек», а главное, рассмотрела жилище пенсионерки.

На стене висел настоящий иконостас из фотографий. Больше всех оказались представлены сын и внук. Они были запечатлены или вдвоем, или поодиночке, однако не встречалось ни одного фото с невесткой. Кроме того, в коллекции имелись черно-белые фотографии самой Инны Петровны: в обнимку с седовласым мужем, в группе на фоне строящейся плотины, на верблюде на фоне пирамид.

Однако самое главное, что на фотографиях присутствовало только одно (помимо самой Инны Петровны) женское лицо. Это была сделанная в ателье карточка девушки лет шестнадцати. Судя по стилю черно-белого фото, его сняли в конце восьмидесятых. Алиса была уверена, что на фотографии совсем не невестка Инны Петровны – за что ей такая честь, если нет ни одной карточки с сыном или внуком?

Алиса решила, что на фото изображена та, кто ей нужен: племянница хозяйки, преступница Валентина Поленова.

А это означало, что к Инне Петровне ей надо еще наведаться. И, может, не один раз.

Впрочем, пока Алиса вязла в пробках на Кольцевой по дороге из Марьина к себе на Осташковское шоссе, в ее голове забрезжил план получше.

* * *

Во время своего третьего визита к Стеценко Алиса сказала:

– Инночка Петровна, я приглашаю вас в Большой театр. Закрытие сезона – «Дон Кихот».

– Ой, да что ты, Алисонька. Наверное, билеты дорогие – мне, пенсионерке, и не по карману.

– Вы не поняли: я – вас – приглашаю.

– Ты – меня? Бог с тобой, мне неудобно.

– Удобно-удобно. У меня там блат, билеты мне достают по пенсионерской цене: скидка девяносто процентов. А тут еще муж уехал в командировку, и мне совершенно не с кем пойти.

– Что ж, у тебя подружек помоложе нет?

– Да моих подружек только клубы интересуют. А Большой, вы учтите, на капремонт закрывают. Может, на основную сцену еще лет пять не попадешь.

– То есть ты хочешь сказать, – криво улыбнулась Инна Петровна, – что я могу и не дожить...

– Да что вы, Инночка Петровна! – Алиса обняла пенсионерку. – Вы так хорошо выглядите, вам еще самой впору на сцену выходить!

– Ага, – усмехнулась женщина, – в роли лошади Дон Кихота...

...Словом, культпоход состоялся. В назначенное время Алиса заехала за Инной Петровной на своем «Лексусе». Пенсионерка ее удивила: вышла из подъезда в вечернем платье, туфлях на каблуках, с изумрудным колье на шее.

По пути старушка с явным умыслом рассказала девушке, что квартира ее завещана внуку и менять свою последнюю волю она ни в коем случае не собирается.

– Я с вами встречаюсь совершенно бескорыстно, – Алиса поняла намек и улыбнулась. – У меня муж очень хорошо зарабатывает.

– Судя по машине, да, – кивнула Инна Петровна.

К счастью, тетушке не пришло в голову спросить, с какой стати Алиса, жена богатого мужа и владелица «Лексуса», ютится в стандартной квартирке в Марьине.

В антрактах Алиса угостила старушку шампанским.

– Дорогущее, наверно, – вздыхала та. – Рублей триста бутылка стоит?

Алиса не стала открывать пенсионерке глаза: даже самое плохонькое шампанское в Большом зашкаливает нынче за семьсот.

К концу вечера Инна Петровна, похоже, совершенно опьянела – но не столько от шипучего вина, сколько от блеска и толкотни театра, ярких костюмов и музыки, лощеных иностранцев и собственного участия в празднике.

Когда они вернулись на Братиславскую, пенсионерка с воодушевлением сказала:

– Поднимемся, Алисонька, ко мне. Раз твой богатый муж в командировке – тебя все равно, наверное, никто сегодня не ждет. Или я не права?

– Права, Инночка Петровна, ох как права.

– Тогда – вперед, выпьем кофе или чая.

– У меня есть кое-что получше, – улыбнулась Алиса и достала из бардачка бутылку шампанского «Моэт и Шандон». – Праздник продолжается! Шоу маст го он!

В ночной квартире пенсионерки Алиса спросила, оглядывая фотоиконостас, – впервые она продемонстрировала свой интерес:

– А кто эта печальная девушка на фотографии?

– Это Валя, моя племянница.

«В точку! Я не ошиблась!»

– А почему она вас никогда не навещает? – О сложных взаимоотношениях с сыном (и, главное, с невесткой) Инна Петровна уже успела поведать Алисе.

– Она погибла.

– Ой, извините. А что случилось?

– Автомобильная авария.

Алиса внимательно следила за лицом пенсионерки и могла поклясться: Инна Петровна знает о судьбе племянницы нечто большее. Но чтобы не насторожить старушку, Алиса сменила тему.

– Давайте по пятьдесят граммов шампанского. А то я в театре и не пила ничего. Гаишников страсть как боюсь.

...В конце концов игристое вино сделало свое дело. Возбуждение, смех и веселые рассказы сменились апатией. Инна Петровна пару раз зевнула. Алиса не без умысла вышла «поправить прическу» и задержалась в туалете минут на десять. Когда она вернулась, Инна Петровна уже спала в кресле, уронив голову на грудь, на изумрудное колье. Девушка громко пощелкала пальцами. Никакого эффекта. Тетушка продолжала посапывать.

Алиса подошла к секретеру – отечественному чуду мебельной моды времен восьмидесятых. Наверно, здесь старушка хранит свои заветные документы. В подобном секретере держала личную переписку, счета и гарантийные талоны на технику бараблинская тетя Вера. И мама с папой хранили документы в таком же. Пока были живы.

Пока их не погубила племянница этой милой тетушки.

У стариков сон чуток. Поэтому Алиса подмешала в шампанское Инны Петровны полтаблетки снотворного. Конечно, она испытывала угрызения совести: вдруг у пенсионерки не выдержит сердце?

Но она решила: на войне как на войне. Племянница доброй старушки убила Алисиного отца. Задумывалась ли Валентина Поленова хоть раз о последствиях? О том, что станет с семьями убитых? Наверняка нет. Тогда какого черта Алиса должна жалеть ее милых родственников?