Тень Великана. Бегство теней (сборник) - Орсон Скотт Кард

«Все зависит от нашей способности получить и удержать контроль над воздушным пространством, – подумала Петра. – А у СНЗ нет такого количества самолетов, как у Союза мусульман. Черт бы побрал недальновидных израильтян, которые обучали арабские военно-воздушные силы, ставшие одними из самых внушительных в мире!

Почему Боб так уверен в себе? Лишь потому, что знает: скоро покинет Землю и ему не придется наблюдать последствия? Нет, так нечестно. Боб говорил, что останется, пока Питер не станет Гегемоном не только по названию, но и фактически. Боб не нарушит данного слова.

А что, если лекарство так и не найдут? Что, если нам придется вечно путешествовать в космосе? Что, если Боб умрет там вместе со мной и детьми?»

За ее спиной послышались шаги. Она решила, что это Боб, но это оказалась мать.

– Не спишь, даже если младенцы тебя не будят?

– Мне много что не дает заснуть, – улыбнулась Петра.

– Но тебе действительно нужно поспать.

– В конечном счете тело все равно возьмет свое, хочу я этого или нет.

Мать взглянула на город:

– Ты по нам скучала?

Петра знала, что мать ждет от нее ответа: «Каждый день». Но вполне хватило и правды.

– Когда есть время хоть о чем-нибудь вообще думать – да. Но я не то чтобы скучаю. Я… я рада, что в моей жизни есть вы. Рада, что вы есть в этом мире. – Она повернулась к матери. – Я уже не маленькая девочка. Я знаю, что еще очень молода и наверняка ничего еще не знаю, но я теперь часть круга жизни. Я уже не младшее поколение и не цепляюсь за родителей, как когда-то. Но в Боевой школе я очень скучала. Детям нужны семьи.

– И, – грустно проговорила мать, – они создают семью из того, что есть под рукой.

– С моими детьми такого никогда не случится, – сказала Петра. – Мир не подвергся нашествию инопланетян. Я могу оставаться с ними.

Внезапно она вспомнила, что некоторые заявляли, будто ее дети – сами по себе нашествие инопланетян. Об этом ей даже не хотелось думать.

– Ты носишь такую тяжесть на сердце… – сказала мать, гладя ее по волосам.

– Не такую, как Боб. И намного меньшую, чем Питер.

– Этот Питер Виггин – хороший человек?

Петра пожала плечами:

– Разве великие когда-нибудь бывают хорошими людьми? Я знаю, что такое возможно, но мы оцениваем их по иным стандартам. Величие меняет их, какими бы они ни были вначале. Примерно как война – разве война когда-нибудь что-то решает? Но мы не можем так рассуждать. Вопрос не в том, решает ли что-либо война. Вопрос в том, лучше ли было воевать, чем не воевать. Похоже, с той же мерой стоит подходить и к великим людям.

– Если Питер Виггин действительно великий человек.

– Мама, он ведь был Локком, помнишь? Он остановил войну. Он уже был великим, когда я вернулась домой из Боевой школы. А ему тогда еще не исполнилось и девятнадцати – меньше, чем мне сейчас.

– Значит, я задала неправильный вопрос, – сказала мать. – Станет ли хорошо жить в мире, которым он правит?

Петра снова пожала плечами:

– Думаю, он этого хочет. Я не замечала, чтобы он был особо мстителен или продажен. Он следит за тем, чтобы любая нация вступала в СНЗ посредством всенародного голосования, так что никто никого не принуждает силой. Многообещающе, не так ли?

– Армения столько веков добивалась собственной государственности. Теперь она у нас есть, но, похоже, сохранить ее можно, лишь от нее отказавшись.

– Армения все равно останется Арменией, мама.

– Нет, не останется, – возразила мать. – Если Питер Виггин добьется всего, чего он пытается добиться, Армения станет чем-то вроде… Канзаса.

– Вряд ли!

– Мы все будем говорить на общем языке, и если полетишь из Еревана в Ростов, Анкару или Софию, даже не заметишь, что оказался где-то в другом месте.

– Мы уже все говорим на общем. И никогда не будет такого, чтобы Анкару нельзя было отличить от Еревана.

– Ты настолько в этом уверена?

– Я во многом уверена. И примерно в половине случаев оказываюсь права.

Петра улыбнулась матери, но ответная улыбка показалась ей искусственной.

– Как ты могла? – спросила она. – Как ты могла отдать собственного ребенка?

– Тебя никто не отдавал, – возразила мать. – Тебя забрали. Бо́льшую часть времени я заставляла себя поверить, что это – ради всеобщего блага. Но иногда я плакала. Я гордилась тобой и скучала по тебе. Ты всегда могла составить мне хорошую компанию, почти с того самого дня, как произнесла свое первое слово. Но ты была такая тщеславная!

Петра слегка улыбнулась.

– Теперь ты замужем, – продолжала мать. – И твое тщеславие перешло на твоих детей.

– Я просто хочу, чтобы они были счастливы.

– Как раз счастья ты не можешь им дать. Так что не ставь это своей целью.

– У меня нет цели, мама.

– Вот и хорошо. Значит, ничто не сможет разбить твое сердце.

Мать невозмутимо посмотрела на нее. Петра коротко рассмеялась:

– Знаешь, меня тут так долго не было, что я забыла, что тебе известно все на свете.

– Петра, – улыбнулась мать, – я ни от чего не могу тебя уберечь, как бы мне ни хотелось. Но если бы я могла – я сделала бы все, что в моих силах. Поможет ли тебе, если ты будешь знать, что кто-то желает тебе счастья?

– Больше, чем тебе кажется, мама.

Мать кивнула, и по ее щекам потекли слезы.

– Улететь в космос – примерно то же самое, что закрыться в собственном гробу. Знаю, знаю… но для меня это выглядит именно так. Я просто знаю, что потеряю тебя, как если бы ты умерла. И ты тоже это знаешь. Потому ты и стоишь тут, прощаясь с Ереваном?

– С Землей, мама. Ереван – далеко не главное.

– Что ж, Ереван по тебе скучать не будет. Города никогда ни по кому не скучают. Они продолжают существовать, и мы не имеем для них никакого значения. Именно это я в них и ненавижу.

«То же самое верно и в отношении человечества», – подумала Петра.

– Пожалуй, неплохо, что жизнь продолжается. Как вода в ведре – если забрать немного, оно снова наполнится.

– Когда уходит мое дитя, ничто уже не наполнится, – убежденно сказала мать.

Петра поняла, что та вспоминает годы, проведенные без дочери, но в ее мозгу тут же вспыхнула мысль о шести пока что не найденных младенцах, и она вдруг разрыдалась, хотя и терпеть не могла плакать.

Мать обняла ее.

– Прости, Пет, – сказала она. – Я просто не подумала. Я скучала по одному ребенку, а у тебя их вон сколько, и ты даже не знаешь, живы они или мертвы.

– Но для меня они даже не реальны, – ответила Петра. – Не знаю, отчего я плачу. Я же их никогда не видела.