Муж-озеро - Ирина Андрианова

class="p1">В ответ раздалось несколько возгласов, преимущественно женских и детских, но Танюша продолжала, перекрывая их:

— …и мы не имели права насильно у вас тут убирать. Вы вправе жить, как вам нравится. Хоть в помойке. Если хотите, я могу обратно его вам разбросать. В смысле, мусор. Ну или вы разбросайте, или детишек попросите…

Потом Танюша бежала очень быстро и даже вприпрыжку, потому что вслед ей, кроме ругательств, летели и более весомые предметы. Отбежав на значительное расстояние и убедившись, что преследования нет (в чем она с самого начала была уверена), она остановилась, обхватила руками ближайший сосновый ствол и громко, истерично расхохоталась. А потом, утирая слезы, пошла прочь.

…

На следующий день Танюше и Ане стоило больших трудов уговорить Пола и Дениса выполнить обещание и вывезти собранный мусор. За ужином парни, празднуя победу над жлобами, выпили лишнего, и с утра были не в очень хорошем расположении духа. Повезло еще, что другие участники субботника собрали не очень много (просто потому, что не очень долго убирали). Мишаня и анины друзья, посланные собирать урожай по периметру озера, притащили всего десять мешков. Все это было тщательно увязано веревками в два больших пучка, похожих на связки воздушных шаров, и плотно приторочено к сидению квадроциклов за спинами Пола и Дениса. «Если свалится, я не виноват», — недовольно пробурчал Денис (к счастью, ничего такого не случилось). В глубине души он был уверен, что вчера сделал для спасения планеты более, чем достаточно, и никому ничего не должен. О том, чтобы покатать девчонок, уже никто не вспоминал. О мешках, оставленных на «жлобской» стоянке, вспоминали, но вполголоса: посещать ее повторно никто не хотел, и Денис менее всех. Наконец, Мишаня, который не участвовал в конфликте и верил в свою харизму, решился рискнуть. Попросив пожелать им удачи, он с Танюшей на цыпочках двинулись к лагерю шашлычников. За ними на некотором отдалении пошли красивый певец Антон (его отправила Аня) и Петя (Оля сказала, что уж если кому и идти, то тем, кто вчера весь день отлынивал). «Жлобы их еще не видели — может, и не побьют», насмешливо сказала Машуня, когда процессия скрылась из виду. Пете и Антону эта идея не нравилась, и они все время отставали, готовясь в случае чего бежать. Но опасения не оправдались: на поляне шашлычников была мертвая тишина. Несколько синиц и соек, осмелев, прыгали по земле и растаскивали остатки еды. Дымился непотушенный костер, валялись то ли брошенные, то ли забытые детские игрушки. У оставленного мангала высился начатый мешок с углем. Однако, если не считать отдельных элементов, мусора почти не было: он был распихан по черным мешкам, которые так и остались лежать на месте бывшей кучи.

— Типа решили стать хорошими, — усмехнулся Мишаня. — Положили в мешки, и типа убрали. А вывезти никак было? — риторически спросил он.

— Скажи спасибо, что они ночью не стали ходить по берегам и искать, кого бы им побить в отместку, — сказал Петя, пиная ногой детский водяной пистолет. — Учитывая, что это за контингент был, то вполне могли бы. А я, знаешь, морально не готов был вчера со жлобами воевать. Это пусть танюхины дружки развлекаются, раз им нравится.

— Я же тебе говорила, у них не было выбора! Жлобы первые начали, — возразила Танюша, хотя не была до конца в этом уверена. — Ты бы видел их рожи! Классическая деградация человека.

— Ладно, давайте мешки увязывать, и пошли отсюда. А то еще вдруг вернутся.

— Куда вернутся? Они уже, небось, дома. С похмелья отсыпаются. Видишь, машин нет.

— А может, другие жлобы придут? Может, это такое специальное жлобье место? — смеялся Мишаня.

— Нет, ребята, тут еще есть что по мешкам собрать. Не зря же мы сюда пришли. Помогите, ладно? — попросила Танюша.

После вчерашнего она чувствовала себя немного на высоте перед Мишаней и Петей, которые в «бою» не участвовали. Она-то хотя бы присутствовала. Мишаня вздохнул.

— Эх, вот и ввязывайся потом в добрые дела!

Вечером все разъехались. На следующий день Танюша обходила озеро уже одна. Теперь она шла мимо пустых и непривычно чистых стоянок. Если не считать вытоптанной земли и кострищ с бревнами-сидениями, то Озеро было точно таким же, как в первый день своего появления, думала она. Разве что сейчас весна, а тогда было лето. Земля, поросшая мхом и черникой, которая тогда только-только стала берегом, непривычно для себя отражалась в воде. Да, и деревья — их было больше. Маленькие березки, рябины, елочки. Часть спилили и растоптали туристы, чтобы поставить палатки. Другая часть погибла сама, оказавшись под водой или в слишком близком соседстве с ней. Вот, например, эта большая береза — Танюша ее помнила. Как изумленно она смотрела по сторонам, когда вместо травы вдруг обнаружила вокруг себя озерную гладь! Первое время ствол белел из-под воды, потом стал чернеть и гнить, и в один прекрасный день она хрустнула, надломилась и с громким плеском упала в воду, пустив вокруг себя долгие широкие круги. Но это было уже после того, как здесь появились люди. И Танюша ничем не могла ей помочь. Когда она проходила эту стоянку с мешком для мусора, здесь всегда слышался детский смех: ее отчего-то любили семьи с детьми. Юные отпрыски лазали по ветвям и пытались нырять со ствола в воду, а мамаши, недовольно отвлекаясь от шашлыков и пива, истошно орали на них. Дерево дрожало под прыжками маленьких тел, и постепенно погружалось все ниже. А теперь ствол уже лежит на дне, и последним напоминанием о том, что когда-то он рос вертикально, служит черная, будто обугленная, ветка, торчащая метрах в десяти от берега. Когда-то это была самая высокая ветка, на нее постоянно садились птицы. …Кажется, в тот самый день, когда все произошло, Танюша отдыхала около этой березы, положив на землю рюкзак и прислонившись спиной к толстому стволу. Или нет, все произошло на следующий день. Но березу все равно жалко.

На сосне, которая росла недалеко от костровища, висела свежая табличка «Забери мусор с собой. У этого озера есть душа». Ее вчера привязал Петя. Он недоумевал, почему нельзя прибить табличку гвоздями («ты смотри, какой ствол у нее толстый; ей ничего не будет»), но Танюша глупо улыбалась и канючила, привычно изображая экосумасшедшую: «понимаешь, это для дерева очень вредно. В дырки может попасть инфекция, дерево заболеет». Ну, не объяснять же ему, что дырки от гвоздей на дереве — это дырки на ее руках? К такому классу безумия ее друзья точно не