Паранджа страха - Самия Шарифф

— Ты поступила правильно, мама. Не жалей ни о чем.

Рано или поздно все как-то образуется.

Нора была для меня примером для подражания. К ее словам я всегда прислушивалась, случалось, я даже спрашивала у нее совета, если мне трудно было разрешить семейную проблему. Это приключение сблизило нас как никогда.

Вечером мы вернулись в приют. Нора повторяла, что я не должна думать о мадам Танги, а я в свою очередь повторяла эти же слова Риану, чтобы его успокоить.

Я как раз вынимала Захарию из коляски, когда незнакомый мужчина обратился ко мне. Я подняла голову и увидела стоявшего рядом высокого мужчину начальственного вида, лет сорока, с лысой головой.

— Позвольте представиться. Моя фамилия Водек, я заведующий этим приютом, — сказал он, протягивая мне руку. — Могу я с вами поговорить несколько минут тет-а-тет?

— С удовольствием, мсье. Мои дети могут идти на ужин?

— Конечно-конечно, мадам. Дети пусть идут в столовую.

Нора бросила на меня вопросительный взгляд.

— Все нормально. Проследите с Мелиссой, чтобы младшие вымыли руки, и идите ужинать. Я поговорю с мсье Водеком и присоединюсь к вам.

Я прошла за элегантным мужчиной, надеясь, что он не выставит нас за дверь этим же вечером. Его спокойствие и манера держаться казались мне хорошим знаком.

Взяв чистый лист бумаги и ручку, он посмотрел мне прямо в глаза.

— Мадам Рафик, приношу свои извинения за утренний инцидент. Мне очень жаль. Мы не терпим агрессивного отношения к людям, которые нуждаются в нашей помощи.

Невольно по моему лицу потекли слезы. Я еще раз пережила утреннюю сцену, припомнив перепуганное лицо своего сына, и эмоции, которые переполняли меня.

Заведующий не в силах стереть это из моей памяти, но он старался утешить меня, выражая сочувствие.

— Я заявляю совершенно искренне, мадам. То, что случилось утром, больше не повторится. Вы можете подать жалобу на нашу сотрудницу, это ваше право, и я вас полностью в этом поддержу. Я и сам не чистокровный француз, но никогда не позволял, чтобы ко мне относились как к человеку второго сорта. Я восхищаюсь вашей храбростью, — сказал он, протягивая мне бумагу и ручку.

— Спасибо, мсье. Я не буду ничего писать. Главное, что на эту ночь у нас есть крыша над головой. Мы подождем, пока нам подыщут другое жилье. Таких людей, как вы, мсье Водек, много, они нам помогут. Спасибо еще раз.

Он пожал мне руку и пожелал удачи. Я вернулась к детям. Нора ни о чем не спрашивала, не желая меня понапрасну тревожить, но понимала, что на эту ночь все устроилось. Уставшие дети с удовольствием забрались на кровати. Еще и еще раз я восхищалась ими. Как они могли переносить тяготы, которые мне давались с большим трудом? Я смотрела на спокойно и умиротворенно спящих детей, а сердце разрывалось на части. Улица не место для детей. Вытянувшись на кровати, я любовалась звездами через окно в потолке, отпустив свои мысли в свободное плавание, и вспоминала те редкие мгновения из прошлой жизни, когда была счастлива. Большинство из них были связаны с детьми, а значит, становились более ценными. Некоторые из них заставляли меня плакать, некоторые смеяться. Я воодушевляла дочерей, объясняя им, что трудности — это благодатная почва для опыта. Со временем мы научимся ценить мгновения счастья и покоя. Место стресса, который я ежедневно переживала в Алжире, заняла уверенность в том, что все будет хорошо. Я сохранила надежду и детей. На такой оптимистической волне я и заснула.

Как обычно, нас разбудил Рашид. Подниматься было непросто — спокойная ночь еще не гарантировала полноценного отдыха. Водные процедуры, короткий завтрак — и вот мы уже снова собирали чемоданы.

В этот момент пришел заведующий и сказал, что я должна связаться со своим куратором из Центра социальной помощи.

От куратора я узнала о новом повороте в нашей жизни во Франции.

— Мадам Рафик, здравствуйте. Мне удалось отыскать гостиницу, где могут приютить вашу семью. Она расположена в старом Париже. Вселиться в нее вы можете уже после полудня.

Особых иллюзий по поводу нашего нового жилища я не питала: жизнь в Париже превратила меня в скептика. Но попытаться в любом случае стоило, выбора у нас не было. Я сообщила новость детям. При слове «гостиница» Риан заплакал.

— Я не хочу возвращаться в отель «Какашку». Я хочу остаться там, где мы есть!

— Это не отель «Какашка», а совсем другое место. Там у нас будут две комнаты рядом. И в каждой комнате есть телевизор и ванная.

— А почему мы не идем в такой дом, какой у нас был когда-то? Я хочу вернуться к папе.

Привязанность Риана к отцу оказалась сильнее, чем я думала. Он уже не в первый раз говорил о возвращении.

— Я знаю, милый. Мы очень устали жить где попало.

Обещаю, скоро у нас будет постоянное место.

— Все время ты говоришь одно и то же! — воскликнула Мелисса, разделяя мнение брата. — Но ничего не меняется. Наоборот, становится все хуже и хуже. Все это кончится тем, что мы нищими вернемся в Алжир.

Или всю жизнь будем бегать с места на место.

Она подхватилась и выбежала. Я не знала, как реагировать. Мелисса озвучила мои собственные опасения.

Как всегда, я вопросительно посмотрела на Нору.

— Не бери в голову, мама. Ты сделала все, что могла.

Скоро она успокоится. Давайте готовиться к переезду.

По крайней мере, нам не надо будет бродить по улицам целый день.

Собирая вещи, я подводила черту под нашей жизнью в приюте. Это было место контрастов. Здесь мы познакомились с такими душевными людьми, как Рашид и мсье Водек. Здесь мы столкнулись с бессердечностью мадам Танги. Приют стал для нас тихой ночной пристанью после нелегко проведенного дня. Хотелось поскорее покончить с кочевой жизнью — с этой каторгой для семьи с пятью детьми.

Рашид оказался настолько любезен, что даже заплатил за такси, чтобы мы смогли быстрее добраться до места. Какой милый человек! У меня было только одно желание: найти стабильность, чтобы мои дети могли спать по утрам и отдыхать днем. Но в чудеса я больше не верила. Приближалось начало учебного года, и Мелиссу надо было поскорее устроить в школу, чтобы она не отстала от учебы.

Мы познакомились с хозяином гостиницы и его супругой, которых в первую очередь интересовала финансовая сторона. От социальной службы они получали две тысячи двести франков в месяц. Нам предоставили две комнаты, но для завтрака, обеда и ужина нужно было покидать гостиницу. Условий для приготовления или разогревания пищи не было, но спорить мне больше не хотелось. Две совершенно одинаковые крошечные комнаты, большую часть пространства в которых занимала большая двуспальная кровать. На оставшейся площади рядом с кроватью стоял шкаф, а возле окна стол и стул. Телевизор находился напротив кровати на прикрепленной к стене подставке. Сбоку от входа был туалет и небольшая душевая. В каждой комнате было по дополнительному матрасу, брошенному просто на пол.