Барышня-воровка - Светлана Алешина

«Интересно, собака тут есть?» — подумала Соня, стараясь разглядеть где-нибудь будку. Набрав в легкие побольше воздуха, она со скоростью спринтера рванула по дорожке к крыльцу. Так быстро она давно не бегала. Дыхание сбилось, в боку закололо. Соня торопливо дернула за веревочку колокольчика, по всей видимости, заменявшего дверной звонок. Ей уже чудилось дыхание здоровенного пса, истекая слюной, бегущего за ней.

Через несколько минут дверь распахнулась, и на пороге появилась молодая красивая женщина с копной рыжих волос, в топике и джинсовых шортах. Она довольно неприветливо взглянула на Соню и резко произнесла:

— Наконец-то, я со вчерашнего дня жду. В агентстве сказали, что вас пришлют часам к восьми утра. Нам пришлось задержаться с завтраком! Давайте договоримся сразу: пунктуальность — главное правило этого дома. А теперь — добро пожаловать, меня зовут Анжелика Сергеевна. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату и расскажу, что нужно делать. Мне сказали, что у вас есть опыт работы и неплохие рекомендации… Надеюсь, что это соответствует истине, — протараторила хозяйка дома, не дав Соне вставить ни слова.

Софья все еще не могла восстановить дыхание, была уверена в существовании сторожевой собаки и страшно хотела в туалет. Поэтому она не стала вступать в спор. Объясниться она всегда успеет, а вот кое-куда может и не успеть.

Анжелика отвела Соню в комнату, расположенную за огромной кухней. Комнатка была уютной, небольшой, но очень светлой и чистой, с совмещенным туалетом и ванной.

— Вот ваша униформа, — кивнула хозяйка на кровать, на которой лежал голубенький халатик, кружевная накрахмаленная косынка и веселенький ситцевый фартук. — Переодевайтесь, приводите себя в порядок, через полчаса жду вас на кухне, — проговорила она и вышла. Соня едва дождалась, пока за Анжеликой закроется дверь, и рванула в туалет.

Через пять минут она могла думать о чем-то другом. Во-первых, ее спутали с прислугой. Во-вторых, о ее приезде хозяйке ничего не известно. В-третьих, стоит ли раскрывать всю правду? Соня примерила форменный халатик, оказавшийся ей впору. Его цвет выгодно сочетался с цветом Сониных глаз, а кружевная косынка придавала лицу кокетливый вид. Софья покрутилась перед зеркалом и подумала: «Ну просто героиня немого кино!» Между прочим, сохраняя инкогнито, можно замечательно провести расследование. Богатенькие гости не умрут без развлечений несколько дней, а у Сони есть еще время до приезда Инны.

Актриса прикинула, какие преимущества может принести ей роль горничной. Никто не догадается, что она здесь с тайной миссией, никто не придаст особого значения ее появлению в разных концах дома. А главное, никто не будет скрывать своих истинных чувств и намерений. Соня хорошо знала эту богатенькую публику — официанты, горничные, продавщицы для них не существуют. Такие люди не обращают внимания на прислугу и никогда не сдерживают своих эмоций. Точно так же глупо было бы скрывать свои секреты от домашних животных…

«Решено, остаюсь горничной», — подумала Соня, улыбаясь своему отражению в зеркале. А вслух сказала:

— Да, мэм. Нет, мэм. Слушаюсь, мэм.

Она взглянула на часы. Назначенные тридцать минут истекли, пора на инструктаж! Соня мысленно пожелала себе: «Ни пуха ни пера!» — и так же сама себе ответила: «К черту!»

Анжелика ждала ее на кухне, интерьер которой был достойной иллюстрацией к жизни «обыкновенных богатых людей».

— Извините, что я накинулась на вас, — проговорила хозяйка, разглядывая Соню. — Виновато ваше руководство! У меня полон дом гостей, а горничная, как назло, сломала руку. Пришлось ее отправить домой. Кроме вас, еще есть женщина, ведущая хозяйство, садовник, шофер и повариха. Повариха приходит каждый день. В ваши обязанности входит уборка дома, чай, который мы пьем каждый вечер в девять часов, на веранде. Постели в гостевых комнатах тоже ваша обязанность. Надеюсь, у вас нет любви к алкоголю и чужим вещам. Если в течение недели к вам не будет претензий, получите премию. Теперь потрудитесь назвать ваше имя, — попросила Анжелика.

— Соня, Софья, — произнесла актриса, начиная жалеть, что ввязалась в эту авантюру. Но отступать было уже поздно, оставалось ждать приезда Инны, чтобы потом представить все как невинный розыгрыш. Соне хотелось верить, что Анжелика не очень рассердится. С каждой минутой хозяйка нравилась ей все больше. От нее исходила аура обаяния и доброты, несмотря на то что тон ее был весьма категоричным, а выражения — резковатыми.

— Ну что ж, добро пожаловать в наш дом, — улыбнувшись, произнесла окончательно подобревшая хозяйка. — Пойдемте, я познакомлю вас с вашими коллегами, они ждут на служебной половине дома.

«Коллеги» оказались довольно милыми людьми: Антонина Степановна, дородная розовощекая женщина лет пятидесяти, с доброй улыбкой, шофер Иван Иванович, пожилой дядька с моржовыми усами, похожий на старорежимного дворника, и молодой парень лет двадцати, Юра, садовник, смахивающий на студента.

— Наконец-то кого-то в помощь прислали, а то я с ног сбилась, — произнесла Антонина Степановна, — одна не поспеваю за всем, не девочка уже. А было время, я одна весь этот дом в порядке держала: и убирала, и готовила, и за продуктами ходила. Слава богу, бегаю еще, только ноги иногда побаливают. Как дождь, так и ломят, проклятые. А после того, как Наталья руку сломала… Говорила ведь ей, не лезь на чердак, пошлем мужиков, они там порядок наведут! Так нет же, не послушала и с лестницы свалилась, вот ведь беда какая. Хорошо, тебя прислали, а то у нас гости. Я тебе потом все про всех расскажу, с кем осторожней надо быть, кто ничего. У каждого свой характер, каждому угодить нужно, — без умолку тараторила Антонина.

Через десять минут Соня захлебнулась в потоке информации. Антонина Степановна действовала по принципу акынов: что вижу, о том и пою. Пауз и переходов в своей речи она не делала, поэтому понять ее было довольно сложно. Соня устала искать логику в тех фразах, которые произносила Антонина. Мужчины же воспринимали эту болтовню как шумовой фон. Вероятно, сказывалась привычка длительного общения с чрезмерно болтливой домоправительницей. Если же она обращалась к ним с вопросом, на который сама же и отвечала, они произносили «гм» или «угу».

Несмотря на то что рот Антонины Степановны не закрывался ни на минуту, ее руки работали: она ловко расстелила на столе скатерть, расставила чашки, выложила в вазочки конфеты и печенье, налила в изящный кувшинчик молока. На огромном табурете в углу комнаты стоял здоровенный самовар, не электрический, а самый что ни на есть настоящий, который растапливают щепками. Соня видела такой только в музее или по телевизору в фильмах. Антонина Степановна привычным движением натолкала чурочек, подкачала воздуха, растопила самовар.

— Сейчас чайку выпьем, и я введу тебя в курс дела. А то ты небось под дождь попала? Господи, у нас тут такое творилось, я думала — от страха умру! Так грохотало! Телефоны не работают, дорогу развезло. Даже свет отключился… — продолжала безостановочно говорить Антонина Степановна, ловко разливая ароматный чай по чашкам. — Вот бери плюшечки свеженькие, мажь вареньем. У нас тут есть повариха, для парадных блюд: салаты а-ля как-то там, маринованные моллюски. Гадость ужасная, в рот не возьмешь, разве это здоровая еда? Так, баловство. А вот борщик, котлетки, пирожки, плюшки — это все на мне. Ты ешь, ешь, не стесняйся! Худая-то какая… Ничего, мы тебя откормим, у нас тут воздух чистый, молоко парное… Завтра пирожков с вишней напечем, блинчиков можно. Сметанка тут — как маслице! Своя, домашняя, из соседней деревни, из-под коровы, все свеженькое привозят!