Шаги в темноте - Александр Конторович

Усилием воли она не остановила взгляд, а повернула голову, оглядывая помещение дальше.

А вот теперь… теперь снова к окну можно повернуться…

Вот и подполковник – сам сюда пришёл! Стало быть, верно – нет времени на всякие там выкрутасы.

– Зеркало мне дайте.

– Что? – оперативник на секунду опешил. – Зачем?

– Я женщина – или кто? Второй день причесаться не могу! Да и гребень у меня ваши сотрудники забрали… на кикимору, наверное, сейчас похожа – то-то этот, что до вас расспрашивал, так лыбился!

– Да… успеете вы причесаться…

– И умыться! С утра не дали – сразу к вам потащили!

– А в ресторан сводить не надобно?! – перешел в наступление Степаненко, малость оправившись от нахального натиска.

– Обойдусь! А зеркало – дайте!

Милиционер хмыкнул, отложил ручку и, встав, подошёл к шкафу. Открыл дверцу и покопался внутри.

– Вот вам зеркало – держите!

Маленькое зеркальце в деревянной рамке, но сойдёт для сельской местности.

– А гребешок?

– Расческа подойдёт?

– Вполне… Не подержите зеркальце?

– А может быть, сразу парикмахера пригласим? – фыркнул опер. – Сами справитесь!

Приподнявшись, девушка повернулась так, чтобы на неё падал солнечный свет из окна. Отставив вперёд левую руку, она повернула зеркальце, разглядывая своё отражение.

Ну, не кикимора, конечно, но причесаться нужно! Она несколько раз повернулась, выбирая удобное положение…

Вспышка!

Солнечный зайчик мазнул по лицу подполковника.

Ещё один… и ещё…

Один – два – один – аналогично звуковому коду.

«Прикройте огнём, передвигаюсь».

Гальченко снял кепку и почесал затылок.

Сигнал.

Щелкнули взводимые курки.

В руках у Гальченко мелькнуло оружие Котенка – «Наган» с глушителем. Точно попасть на такой дистанции в человека из него затруднительно, но вот влепить пулю просто в оконное стекло – никаких проблем!

Когда прямо на протокол допроса брызнули осколки стекла, Марина взвизгнула и кубарем укатилась в сторону.

К чести опера надо сказать, что он труса не праздновал. Рухнув на пол, ушёл под прикрытие стены, выхватывая на ходу оружие. И, разумеется, потерял из виду девушку. Впрочем, дурой он её не считал, а, судя по направлению, в котором она рванулась, дальше коридора ей не убежать. А там – конвоир. Встретит и приголубит, так сказать…

Дальнейшее развитие событий показало, что в оценке умственных способностей Марины он не только не ошибся, но даже несколько их преуменьшил.

Вынырнув на секунду около двери, она протянула руку.

Щелк!

И, блеснув на солнце, ключ вылетел в окно!

А уже через секунду-другую дверь дернули – то спешил на помощь конвоир.

Безрезультатно – дверь и не такое могла выдержать…

А по окнам уже лупили с трех стволов. Разлетались вдребезги стекла, осыпалась с потолка и стен штукатурка, трещало дерево шкафов.

Поэтому Степаненко упустил момент, когда с одного из столов стартовал графин с водой.

Сей снаряд весом и габаритами существенно превосходит револьверную пулю. Впрочем, пистолетную – тоже.

Почти трехкилограммовый «снаряд» напрочь вынес остатки стекол в одной из рам. Да и оконный переплёт едва выдержал такой удар.

Что-то ударилось об пол, покатилось…

– Граната! – резанул по ушам девичий крик. – Ложись!

Откуда она тут взялась, кто как её забросил… а главное – зачем?

Все эти вопросы можно было решить и позже, а сейчас оперативник рухнул на пол, укатываясь под стену и стараясь занимать как можно меньше места.

И не увидел, как юркая девичья фигурка вскочила на подоконник.

Удар ногой – и оконный переплёт осыпался остатками стекол и изуродованными деревяшками.

Ещё удар – уже по жестяному козырьку за окном. С него осыпались остатки ранее выбитых стекол.

Рывок – треснула штора.

Перекинув её через уцелевшую раму, Марина ухватилась за плотную ткань – и соскользнула вниз.

Впрочем, спуск оказался недолгим – метра полтора-два. И она повисла на шторе, не доставая ногами до земли.

Правда, теперь до неё оставалось всего метра два. И спрыгнуть на такую высоту для Котенка никаких затруднений не составило.

Выждав пару-тройку секунд, Степаненко приподнял голову.

Тихо… взрыва не произошло.

А может быть, это немецкая граната – у них замедление больше, чем у наших? Ещё несколько секунд…

Он повернул голову и увидел… чернильницу!

Расплескав по сторонам содержимое, она мирно лежала на боку метрах в трех от него.

Т-т-вою ж мать!

Оперуполномоченный осторожно приподнял голову над подоконником. Никто в него не стрелял. Да и вообще – улица словно вымерла.

Он уже смелее поднялся на ноги.

Ветер задувал в выбитые окна, гонял по полу разбросанные бумаги.

А где же…

Нет её.

Совсем.

В коридор убежала?

Могла.

Входная дверь снова задергалась.

– Товарищ лейтенант! Вы там живы?!

Конвоир!

– Здесь я, Остапчук… Целый. А эта девица – у тебя?

– Дык… она и не выходила от вас! Да и дверь ведь заперта…

Лейтенант убрал в кобуру пистолет, устало оперся об подоконник. Битые стекла тотчас же пребольно укололи его ладони.

А вот и рама, точнее, её остатки, на петлях висят…

Тут ведь высоко – метра четыре, пожалуй, что будет! А то и повыше.

И нет девки – словно в воздухе растворилась…

РАПОРТ

Докладываю вам, что… я заступил на дежурство по охране ранее задержанного гражданина Дробышева М.Ф., который находился в палате № 24 городской больницы. При заступлении на пост, мною, совместно со сменявшимся сотрудником милиции Разиным Т.Л. были осмотрены окна палаты и дверь. Никаких признаков подготавливаемого побега не было обнаружено.

Раненый гр. Дробышев лежал на койке и осмотру не препятствовал.

Согласно инструкции, я занял пост в коридоре. Покинуть палату задержанный не мог, на окнах имелись решётки, а пройти мимо меня незамеченным было невозможно. В течение дня я дважды выводил его в туалет и умыться.