Шесть дней - Сергей Николаевич Болдырев

хотел понять, что происходит не с одной какой-то, а со всеми, всем доменным цехом, заставило Андронова уважительно подумать: «Инженер!..»

Меркулов смеющимися глазами поглядывал то на Андронова-младшего, то на своего шефа.

Едва приметная усмешка коснулась губ Григорьева, он тут же прикрыл их ладонью. Андронов помнил и эту улыбку, и характерный жест.

— А мы с вами встречались, — сказал Виктор. — На Украине…

Совсем неожиданно для Андронова Григорьев рассмеялся, лицо его потеплело, легкий румянец пробился на нем, и он сказал:

— Еще бы, помню… Как отдохнули в Крыму?

— А я не уставал. Заводы хотел посмотреть.

— Были еще где-нибудь? — спросил Григорьев спокойно, уже без улыбки; с явным интересом смотрел на Андронова.

— Был в Липецке.

— Какое у вас впечатление от доменных печей? — так же серьезно и заинтересованно спросил Григорьев.

— Неважное, — сказал Андронов и посмотрел на Григорьева своим холодноватым цепким взглядом.

Григорьев, видно, не ждал столь решительного ответа и молчал.

— Что ж вам не понравилось в Липецке? — спросил он.

— Люди, — сказал Андронов. — А печи понравились…

— Липецкий завод крупнейший, там работают десятки тысяч людей, — так же спокойно сказал Григорьев. — Кто именно вам не понравился и почему?

— Не хотят по-настоящему работать, волосы до плеч распустили, одно на уме — как бы убежать от горна на чистую работу.

Григорьев кивнул, посмотрел в сторону Меркулова и еще раз кивнул. Свел брови, прикинул что-то в уме.

— Не буду с вами спорить, — сказал он, — кадры горновых — это проблема. Старая гвардия постепенно уходит, у молодых интересы другие, тянутся к образованию, а некоторые директора не знают, что с ними потом, после института, делать. — Григорьев опять искоса взглянул на Меркулова. Тот, хотя и не чувствовал вины лично за собой, но согласился, кивнул. — Тоже проблема, — Григорьев усмехнулся. — Может быть, и мы здесь виноваты, да и руководители заводов. Надо энергичнее вести модернизацию производства…

— Посадить бы сто конструкторов за кульманы, что же, они разве не придумают?! — воскликнул Андронов.

Григорьев налился крутым румянцем.

— Значит, это вы?.. — сказал он. — Слыхал про вашу сотню. Бочарников жалуется, что гипертонию от нее нажил, по ночам спать не дает… Но если говорить серьезно, вы правы. — Григорьев перестал смеяться, лицо его приобрело совсем иное выражение, проникнутое внутренней силой. Андронов почувствовал, что перед ним человек, способный концентрировать волю и не давать себе отвлекаться от цели. Вот таким он и представлял себе Григорьева по рассказам отца. — За кульманами сейчас не сотня конструкторов — целые институты заняты проектированием, — продолжал Григорьев. — Здесь, в Центре, на Украине… В вашем городе есть свой Гипромез. Тысячи людей. Новые заводы и агрегаты строятся с учетом будущего развития металлургии. Но необходимо модернизировать и старые заводы, подтягивать их до общего современного уровня. Сталь нужна в таких количествах и в таком качество, о котором недавно трудно было думать… — Он вдруг оборвал себя и опять мягко заулыбался. — Учитесь? Хотите стать проектировщиком?

— Нет, — решительно сказал Андронов. — Буду технологом.

Григорьев смотрел на собеседника внимательно и улыбка вновь стала сбегать с его лица. Сын решил идти по дороге отца. Уйдет ли дальше?.. Опять вспомнился Саша Андронов, его увлеченность, когда дело касалось технологии плавки, управления ходом печи. Получился ли из Андронова Александра такой технолог, каким он, Александр, когда-то, наверное, хотел стать?

Григорьев как-то нахохлился, лицо его стало вялым и невыразительным.

— Что привлекает вас в технологии? — он посмотрел на молодого Андронова поскучневшим взглядом.

— Сам не знаю… — угрюмо ответил Виктор. — Ну, вот получу образование, изучу язык, буду разбираться в мировой металлургии… А зачем все это? Зачем — не знаю! — с вызовом сказал он, наклоняясь к Григорьеву. — Зачем, когда надо весь завод к чертовой матери взорвать и на его месте новый построить, — выпалил Виктор на одном дыхании. — Я же посмотрел другие заводы, понял…

Григорьев невольно отодвинулся к спинке кресла, с недоумением смотрел на собеседника: что это, взрыв негодования, мелкая раздражительность, грубость?

— Извините… — пробормотал Андронов и потупился. — Разве это завод? — заговорил он сумрачно. — По сравнению с теми, на которых я был? В Липецке конверторы, а у нас — мартены, половина почти доменных печей построена в тридцатые годы. Был когда-то завод, слава про него шла, а теперь?!

— Вы не правы, — сказал Григорьев, — ваш завод дает не один миллион тонн стали, таким заводом бросаться нельзя. В десятом пятилетнем плане роль его значительна.

Григорьев сидел перед ним, весь собравшись, рука, лежащая на столе, непроизвольно сжалась в кулак. Он снова стал тем Григорьевым, о котором Виктор слышал от отца.

Хмурясь, провел широкой ладонью по лбу, заговорил:

— Завод отстал от современного уровня металлургии лет… — он подумал, — лет на пять. Вот в этом я бы с вами согласился. В ближайшее время цехам его нужна модернизация — и тут я с вами согласен. Но не взрывать…

— Почему он отстал? — спросил Андронов. — Почему же на нашем заводе раньше не думали о модернизации?

— Пожалуй, главная причина в том, — терпеливо принялся объяснять Григорьев, — что руководство завода недостаточно активно ставило вопрос о замене устаревших агрегатов. Мартены следовало заменить конверторами, давно пустить кислородную станцию. Не требовали от министерства…

Григорьев нагрузился в раздумья, а его собеседник, заметив, как он чуть сгорбился и опустил глаза, ждал, что он еще скажет.

Григорьеву пришло на ум, что теперь, пожалуй, кое-что изменилось: заводу нужна новая доменная печь, а его, ответственного работника министерства, обвиняют в том, что до сих пор не начато ее строительство. Вот уж тут ничего не скажешь, тут директор завода требует, и весьма решительно. Сегодня утром Логинов разыскал его по телефону в доменном цехе и сдержанно, но весьма напористо попросил объяснить, почему задерживаются подготовительные работы. Ему, Григорьеву, мол, должны быть известны причины. Логинов только что разговаривал с Москвой и там сослались на Григорьева.

За каждым словом директора завода угадывалось раздражение. Обычная молчаливость Григорьева не помогла, Логинов заявил, что должен встретиться с ним, обсудить создавшееся на заводе сложное положение после аварии и вообще выяснить эту историю с новой печью. Григорьев сказал, что они могут встретиться завтра с утра, но пока обсуждать положение, сложившееся на заводе, он не берется, впредь до уточнения причин аварии. «А с печью, пожалуйста, приезжайте завтра с утра в доменный цех и поговорим», — закончил он неприятный разговор.

Отвлекшись от вопросов Андронова, Григорьев рассеянно взглянул на парня, сидевшего напротив, повторил:

— До сих пор руководство завода не требовало от министерства…

— Это понятно, — сказал Андронов. — Ну, а вы?.. Вы сами, лично вы, требовали от завода?

И вцепился взглядом в человека, сидевшего по другую сторону стола.