Месть Триединого - Алексей Корепанов

‒ Ну, не знаю… ‒ с сомнением протянул долговязый. ‒ Только он не на Миноху полетел. С чего бы нашей биреме на Миноху переться? Не ближний свет, однако. Наш випр[49]прихватил его с собой на Верку, в столицу.

Габлер удивленно снизу вверх посмотрел на «сильвана»:

‒ На Верку?

‒ Ну да, випра в штаб вызвали. Вот ваш черномордый к нему и пристроился. Давай по глоточку за мир и дружбу!

Крис прикоснулся стаканом к бутылке собеседника и сделал вид, что выпил. Он знал: этот глоток был бы уже лишним. Долговязый, не заметив уловки, запрокинул голову и присосался к горлышку. Шумно отдышался, вновь хлопнул Габлера по плечу, на этот раз по другому, и побрел вдоль стола.

Граната, сидя во вращающемся рабочем кресле, резко крутнулся к Крису:

‒ Не понял! Выходит, Годзик не на Миноху свою умотал?

‒ Не знаю… ‒ недоуменно ответил Крис. ‒ Он мне говорил, что сидит тут, на хайве, и скоро вылетает на Миноху. Я еще подумал: с чего «сильванам» лонг туда гнать?

Да, это действительно было непонятно. Зачем Годзилле, так спешившему на Миноху, лететь на Верку ‒ планету Вери Рома? Через Единорог домой ему было бы гораздо быстрее. Когда Вери Рома стала центром Империи, средоточием самых разнообразных властных структур, саб, находившийся неподалеку от нее, перенесли в целях безопасности на окраину системы звезды Юпитер, подальше от планеты, на которой располагалась резиденция Императора. Так что Годзилла затратит намного больше времени, добираясь оттуда на свою Миноху. Какое-то совершенно нерациональное он принял решение. И главное ‒ зачем он соврал? Какая в том была нужда?

‒ По-моему, что-то темнит наш Годзик, ‒ заявил Граната. ‒ Это был у нас в группе один, Гена Шлиманян. Отцу говорил, что в футбол идет играть, матери ‒ что танцевать учится, а сам в музей, черепки разные разглядывать. Там много чего от древних корбов осталось, автохтонов наших знаменитых. Сказания их изучал… И что? Вырос и раскопал их легендарный город, в который никто не верил. Вот тебе и Шлиманян!

«Гена Шлиманян…» ‒ Крису почему-то показалось, что Принц Датский врет не хуже Годзиллы.

А ну-ка, допросим стервеца! ‒ воскликнул Граната. ‒ Выведем на чистую воду!

Он, едва не вываливаясь от поглощенного спиртного из высокого кресла, достал из кармана унидеск, шевельнул пальцем. Подождал немного и повторил попытку связаться с Годзиллой. Досадливо бросил унидеск на стол:

‒ Не отвечает, зараза!

‒ Ты что, перепил? ‒ наконец-то сообразил Крис. ‒ Он ведь уже давно саб прошел. Если и ответит, то не скоро, устанешь ждать.

Граната хлопнул себя по лбу:

‒ А, блип, точно! Пока сигнал дойдет… ‒ Он взял стакан, зачем-то тряхнул его, взбалтывая содержимое. ‒ Ну и пусть потом локти кусает, что не участвовал в таких превосходных посиделках. И в Сад наслаждений хрен попадет. А уж я ему так все опишу, что он слезами захлебнется от огорчения!

И Граната лихо осушил стакан.

Дружеская встреча продолжалась…

Планета Единорог встретила их снегом. Файтеры вместе с другими пассажирами шагали от трапа галеры к поджидающим неподалеку басам, и легкие снежинки плавно падали в безветрии на покрытие космодрома. Небо хоть и было серым, но казалось высоким и вовсе не хмурым. Оно не давило, а словно тянуло к себе. Может быть, потому, что Крис не мучился похмельем ‒ на борту галеры «Агриппа Марк Випсаний» он позволил себе только две-три бутылки пива, да и то совсем легкого. Не портера какого-нибудь, а почти прозрачного, со странным названием «Астероид Љ 23-3-93».

‒ Прибыл я на Однорог и соорудил снежок! ‒ Граната на ходу нагнулся, зачерпнул пригоршню пушистого снега, помял в ладонях и попытался засунуть холодный комок за шиворот Арамису.

Тот увернулся, едва не наскочив на пожилую даму в плотной зеленой куртке, и погрозил Гранате кулаком:

‒ Плохо кончишь, Принц Датский!

‒ Никогда плохо не кончал! ‒ гордо ответствовал Граната.

Дама не удержалась от усмешки, но тут же осуждающе покачала головой:

‒ Взрослые люди, а ведете себя как дети.

‒ Все мы дети, мистрис, ‒ тут же отреагировал Граната. ‒ Живем и радуемся. А когда взрослеем, переселяемся в иной мир.

Дама скользнула взглядом по орлу на его комбинезоне, по нашивкам «МНР» на рукавах, и глаза ее потеплели.

‒ Небось, в отпуск, сынки?

‒ Так точно, мистрис! ‒ вытянувшись в струнку, отрапортовал Граната. ‒ За особые заслуги перед Империей!

‒ Кончай болтать, ‒ осадил его Портос. ‒ Это в нем алкоголь играет, ‒ пояснил он даме.

‒ Так я же стремлюсь докопаться до истины! ‒ воскликнул Граната. ‒ А она, как справедливо считали древние, в вине. Вот и приходится постоянно пробовать, пробовать, пробовать… Уж очень хочется, так сказать, приобщиться к ней, к истине.

На самом деле Граната был не столько пьян, сколько просто дурачился. На галере он почти не добавлял ‒ после вечеринки на хайве, ‒ ну, стаканчиков пять-шесть, не более. Для Гамлета Мхитаряна это был не удар по мозгам, а так, ласковое поглаживание.

Снег падал не очень густо, и уходящая во все стороны до самого горизонта равнина космодрома была видна довольно хорошо. Кое-где вздымались над ней темные китообразные туши галер, то тут, то там виднелись запорошенные белым силуэты раскинувших крылья шаттлов ‒ они казались мелкими морскими птицами на фоне межзвездных великанов. В свою очередь, длинные желтые басы, выстроившиеся в ряд, по сравнению с шаттлами выглядели червячками ‒ легкой добычей морских птиц. Вдалеке светилось огнями здание космопорта.

Снежинка присела Крису на кончик носа, и он, выпятив нижнюю губу, сдул ее. Воздух непривычно холодил щеки, но вообще ему было достаточно комфортно: еще когда файтеры выходили из шлюзовой камеры, их комбинезоны выбрали соответствующий температурный режим.

Покинувшие галеру пассажиры заполнили басы, и желтые «червяки» поползли к терминалу.

Крис устроился в кресле у окна, Граната плюхнулся рядом. Портос с Арамисом сели позади них.

‒ Единорог ‒ перекресток дорог, ‒ не унимался Принц Датский, ‒ я весь продрог, согнулся в рог… э-э… и даже мой рог встать бы не смог!

Габлер недоверчиво покосился на него:

‒ Да ну?

‒ Это поэтическое преувеличение, ‒ пояснил Граната. ‒ Гипербола.