Вандал. Книга 2. Призрак Карфагена - Андрей Посняков

— Это Олимпус, наш лучший служащий, — торопливо представил его Сеговий. — За последнюю декаду он задержал пять подозрительных кораблей. Пять, мой господин!

Олимпус — еще довольно молодой, лет тридцати, таможенник с круглым красным лицом — горделиво расправил плечи. И, как оказалось, зря! Не знали они еще, с кем связались!

— Я не спрашиваю, сколько судов он задержал, — сделав каменное лицо, произнес Александр, четко выговаривая каждое слово (нахватался у актеров — недаром столько лет отработал каскадером на киносъемках). — Меня интересует, почему он так одет? Не слишком ли вызывающе для скромного служащего?

Одет господин Олимпус действительно был слишком уж ярко. Сверху — короткая небесно-голубая, с широким квадратным вырезом туника; под ней — чуть длиннее, лимонно-желтая, и самая нижняя, карминно-красная, подметала подолом песок. А еще цепь серебрилась на шее! Ну ведь и в самом деле — вызывающе!

— Сегодня же сменить одежду! — Саша уже говорил тоном распекающего подчиненных полковника. — И вообще, господин Сеговий, как выглядят ваши люди? Кто в чем, подстрижены черт знает как! — Проверяющий прищурился. — Некоторые и вовсе не стрижены.

Начальник таможни то бледнел, то краснел, то щурился… Но, судя по его хитрым глазам, по довольной улыбке, нет-нет да и озаряющей круглое, простецкое с виду лицо, можно было прийти к выводу, что старший таможенник вполне доволен именно таким ходом событий.

Конечно, и господину проверяющему тоже приятно что-то такое найти, вскрыть, так сказать, вопиющие безобразия! Ну, как это, «Наставление» строго не выполняется?! Стыд! Стыд и позор! Как тут не разразиться праведным начальственным гневом, как не закричать, не рыкнуть, аки лев, не затопать ногами?.. Все внешние приличия соблюдены, всем хорошо: и проверяющему, и проверяемым.

А если бы копнуть вглубь, кто его знает, до чего тут докопаться можно? Так и не копали. Умные проверяющие справедливо опасались за себя и своих близких, а дураки… Что ж, дуракам поорать лишний раз начальственным мощным рыком на тех, кто заведомо ответить не может, — счастье великое!

Саша как раз и хотел, чтоб тут его за дурака держали. Правда, за умного дурака.

От предложенного как бы между делом ужина Александр отказался, однако дал понять, что вовсе не против встретиться после службы, так сказать, на нейтральной территории.

Начальник таможни от таких намеков пришел в совершеннейший восторг и больше уже не менялся в лице, а лишь преданно ел глазами начальство.

Потом, прогнав подчиненных с глаз долой, поклонился с лукавой улыбкой:

— Прошу вас, уважаемый господин Александр, не отказать… Вы ведь здесь человек новый, и я, недостойный, почел бы за честь показать вам город. Поверьте, тут есть чудесные места с хорошей кухней.

Тут проверяющий счел целесообразным сдвинуть брови, слегка нахмурился: что, мол, за намеки?

— О, только ради бога, не подумайте ничего такого…

— Какого такого?

— Ну, такого… этакого.

— Что ж, — Хевдинг наконец соизволил милостиво махнуть рукой. — Посмотреть город всякому полезно. Тем более такой, как этот.

— Вот-вот, и я про то же говорю, любезнейший господин мой.

— Только имейте в виду: справка о всех ваших безобразиях будет составлена соответствующая! — напоследок предупредил Александр. — Никому поблажек не будет, можете даже не мечтать.

— Так мы и не мечтаем, как можно? Все указанные недостатки немедленно же устраним, не беспокойтесь. Примем все меры! А вечером… хоть вот завтра… давайте с вами и встретимся. Вы где поселились?

— Встретимся у тофета, — ухмыльнулся молодой человек. — Там спокойное место.

— Это вы верно заметили, мой господин, спокойное.

~~~

Вернувшись в королевский дворец, где ему выделили небольшую комнатку, превратившийся в государственного служащего (королевского графа) хевдинг тотчас же принялся сочинять подробнейший рапорт. В меру своего разумения латыни назвал его «Донесение обо всех безобразиях, в таможне беспрестанно творящихся и имеющих место быть». Потрудился изрядно, несколько раз переписывал, присыпал чернила песком…

«Верноподаннейшего Александра из Александрии великому кенигу Гуннериху сыну Гейзериха-рэкса, величайшего из великих, Богом хранимого, о беспорядках в таможне — донос».

Соорудив такую «шапку», Саша быстро накорябал отчет о всех замеченных недостатках, не забыв упомянуть даже самые мелкие, типа прически и длины ногтей. И это еще было далеко не все: «донос» не просто констатировал недостатки, но и предлагал пути их решения.

«Исходя из изложенного, в меру собственных сил и разумения, всеподданнейше полагал бы:

• указанные недостатки к Дню святого Клементия силами начальствующих лиц таможни устранить, о чем доложить немедленно же в канцелярию Господина нашего Гейзериха-рэкса;

• на начальника таможни Марка Сеговия, римлянина на государственной службе, за допущенные нарушения наложить вергельд в размере двухсот солидов, или восьми тысяч денариев;

• означенного римлянина заместителям — вергельд в сто солидов, или четыре тысячи денариев;

• старшим, десятникам и всем подобным — вергельд в пятьдесят солидов, или две тысячи денариев;

• все остальные пусть уплатят в казну по двадцать солидов, что составит восемьсот денариев».

~~~

Сочиненная хевдингом бумага произвела во дворце настоящий фурор. Да такой, что на нового графа сбежались посмотреть все остальные столоначальники, в подавляющем большинстве это были римляне. Собственной племенной бюрократией вандалы еще обзавестись не успели. Да и не было уже племен… Росла и ширилась государственность, первый признак которой — две армии, воинов и чиновников, — уже давно имелся в наличии.

Вся власть у тех, кто в состоянии купить ее.

Мы ходим по улицам, как цыплята…

И все делают то, что им говорят…

Панк-группа «Clash».[16]

— Они вернулись, господин Александр! Правда, не все, а только три, самые некрасивые.

Ворвавшийся на кухню Маргон улыбался и довольно потирал руки. От его громкого голоса Саша едва не выронил плошку с только что приготовленным соусом «винегрет»: гранат, немного лимонного сока, сметана, сливки, яйца, горчица, чуть-чуть перца.

— Кто вернулся, друг мой? И что ты так кричишь?

Молодому человеку не очень-то хотелось, чтоб соседи видели его готовящим: для странствующего философа сие занятие, может, не так уж и предосудительно, но для «королевского графа»!.. А именно таковым Александр являлся вот уже больше месяца, с момента памятной встречи с наследником вандальского трона. Потому свои кулинарные опыты старался не афишировать.