Гонка за Нобелем - Брайан Китинг

«Например, — писал он, — астрология не подвергается проверке. Астрологи до такой степени заблуждаются относительно того, что считать подтверждающим свидетельством, что не обращают никакого внимания на неблагоприятные для них примеры. Делая свои интерпретации и пророчества достаточно неопределенными, они способны объяснить все, что могло бы оказаться опровержением их теории, если бы она и вытекающие из нее пророчества были более точными. Чтобы избежать фальсификации, они разрушают проверяемость своих теорий»{18},[35].

Вероятно, Поппер был бы удручен, обнаружив, что фальсифицирован сам его критерий фальсифицируемости. Сегодня больше стран идет скорее по пути социализма, чем капитализма, как и предсказывал Маркс. Интерпретаторы сновидений успешно консультируют и лично, и онлайн. А хуже всего то, что ваша местная газета гораздо чаще печатает астрологические прогнозы, чем новости космологии.

Итак, что же на самом деле нам дает тест на фальсифицируемость? Возможно, мы чрезмерно фокусируемся на том, что может быть фальсифицировано сейчас, требуя немедленного обозначения границ новой теории. Поппер и сам соглашался с этой точкой зрения{19}. Фальсифицируемость зависит от времени. Если теория не подлежит фальсификации сегодня, это не значит, что так будет всегда.

По словам историка науки Хельге Краг, даже сам Поппер не считал фальсифицируемость неотъемлемым условием научности: «Поппер не приписывал абсолютной значимости критерию фальсифицируемости и не расценивал его как определение научности… Отнюдь не возвышая фальсифицируемость до ранга неприкосновенного принципа, он предполагал, что этот подход может оказаться ненадежным и есть смысл не отвергать предположительно ложную теорию по крайней мере в течение некоторого времени»{20}.

Стейнхардт отказывал в научности антропным рассуждениям, лежащим в основе Мультивселенной. Ничто из наблюдаемых свойств нашей Вселенной не должно рассматриваться как доказательство правильности инфляционной модели, если исходить из того, что в Мультивселенной существует бесконечное множество вселенных, которые не являются плоскими и однородными и не имеют гравитационно-волновых B-мод поляризации, обнаруженных BICEP2. Как писал Стейнхардт, «идея Мультивселенной причудлива, неестественна, нетестируема и в конечном итоге опасна для науки и общества»{21}.

Как и Хойлу, Стейнхардту и его соавторам было мало просто нападать на теорию инфляции. Они разработали альтернативный сценарий происхождения Большого взрыва под названием «экпиротическая Вселенная» (в переводе с греческого — «вышедшая из огня»). В своей нынешней версии эта теория, впервые предложенная в 2001 году, сильно напоминает модели отскока или циклической Вселенной. В этих моделях использовались теоретические инструменты, аналогичные применяемым в инфляционной модели, со ссылкой на новые квантовые поля, эволюционирующие в пространстве и времени. Они согласуются с текущими наблюдениями и, как и теория инфляции, объясняют крупномасштабные свойства Вселенной, наблюдаемые нами сегодня: плоскостность и однородность, а также наличие небольших флуктуаций наподобие тех, что мы видим на температурных картах реликтового излучения{22}. Но поразительная добродетель моделей отскока и циклических моделей состоит в том, что, в отличие от инфляционной концепции, они обходятся без «взрыва». Первоначальная сингулярность заменена «отскоком», который совсем не страшен и позволяет избежать этой неприятной сингулярности пространства-времени.

В модели отскока Вселенная приобретает свою плоскостность и однородность в ходе длительного периода медленного сжатия, в противоположность быстрому насильственному раздуванию. Во время сжатия — перед отскоком — квантовые флуктуации, которые могли бы дать рождение островам-вселенным, затихают, а не усиливаются. Таким образом, ни модель отскока, ни циклическая модель не порождают Мультивселенные, и, следовательно, в нефальсифицируемом антропном принципе нет необходимости.

Самое главное, обе эти модели отвечали критерию фальсифицируемости — ключевое достоинство в глазах тех, кто считал это демаркационной линией между научной и ненаучной теориями. Поскольку ни модель отскока, ни циклическая модель не генерировали первичные гравитационные волны, космический микроволновый фон не должен был содержать В-мод поляризации. Таким образом, обнаружение В-мод означало бы полное банкротство этих моделей, которые были единственными достойными конкурентами инфляционной теории в борьбе за доминирование на научном рынке. И именно в тот момент, когда акции этих моделей начали расти, заявление об открытии BICEP2 отправило их в свободное падение.

Космолог из Массачусетского технологического института Макс Тегмарк посвятил Мультивселенной целую книгу{23}. Выступая в прямом эфире на пресс-конференции в Гарварде, он сказал: «Сегодня великий день для большинства ученых, кроме тех, кто скептически относится к идее Мультивселенной — по крайней мере в этой конкретной Вселенной… Теперь скептикам будет гораздо сложнее отвергать эту идею, заявляя, что „инфляция — это всего лишь теория“. Сначала им придется найти другое убедительное объяснение гравитационных волн, обнаруженных BICEP2. Сегодняшний день принес разочарование и сторонникам экпиротических/циклических моделей, которые в последнее время стали популярной альтернативой инфляции: они опровергаются выявлением BICEP2 гравитационных волн»{24}.

Андрея Линде должно было порадовать, что шампанское в Стэнфордском видеоролике, посвященном открытию BICEP2, как нельзя лучше символизировало его модель пузырьковой Мультивселенной. Откупоренное шампанское в бутылку не вернешь. Пузырьки множатся, стремительно поднимаются к поверхности и взрываются, высвобождая восхитительный терпкий аромат времени и солнечного света. Настоящий праздник для всех органов чувств.

Инфляционные пузырьки Линде вырвались на волю 30 лет назад, когда он был молодым космологом, изучавшим удивительные следствия модели вечно расширяющейся и самовоспроизводящейся Вселенной. В видеоролике Линде размышлял о важности открытия BICEP2: «Будем надеяться, что это не обман. Я всегда живу с этим чувством: что, если я обманулся? Что, если я верю в это только потому, что это красиво?»{25} Теперь ему не требовалось больше «верить» в инфляцию: благодаря открытию BICEP2 вера сменилась знанием. Красота его теории стала дополнительной глазурью на торте.