Маэстра - Л. Хилтон

Я сняла с бывшей одноклассницы пальто, уложила на постель, подпихнула ей под спину пару подушек, чтобы она полусидела, заперла дверь и повесила на ручку старую добрую табличку «Не беспокоить». Потом включила телевизор, нашла MTV, настроила громкость. Лианна застонала, веки задрожали, я в ужасе напряглась, но она тут же снова вырубилась. Надев резиновые антисептические перчатки, я достала из сумки приобретения из Бельвиля, а также черный эластичный пояс с пайетками из «H & M». Рядом положила пачку «Кэмела» и ложку, стыренную в кафе. Я молилась Господу, чтобы Стефан не надул меня, потому что у меня совершенно не было времени снять пробу с товара, даже если бы мне и захотелось вырубиться на пару часов. Иветта пользуется его услугами, значит будем думать, он человек надежный. Я видела, как это делается, в последний раз у того самого долбаного Лоренса на Честер-сквер. Сняв с Лианны сапоги, я взяла «Эвиан» и крохотную бутылочку «Джонни Уокера» из мини-бара и влила ей в рот немного виски – бóльшая часть стекла по щеке, ну и ладно.

Ох, как же я все-таки ненавижу иголки! По MTV, как на грех, Рианна пела что-то про небо в алмазах. Я достала зажигалку «Картье» и ватный тампон. Товар оказался по цвету похожим на крепкий чай. Зажав зубами ремень, я зафиксировала левую руку Лианны в полусогнутом положении и вкатила ей половину того, что мне дал Стефан. Этого должно быть более чем достаточно. Она слегка дернулась, когда я воткнула иглу в вену, но я надавила ей на плечо и заставила сидеть смирно. Судя по тому, что я прочитала, через пару минут ее тело забудет, как дышать. Отличный способ уйти из жизни.

Во второй раз в жизни я стояла и смотрела, как умирает человек. Сейчас перед моими глазами могли бы начать мелькать кадры из кинофильма: Лианна с каштановыми, натуральными волосами, в темно-синей школьной юбке в складку, юбка натянута так, что едва попу прикрывает, Лианна попивает коктейль в баре отеля «Риц», мы с Лианной танцуем в ночном клубе на Ривьере – водоворот радостных и трогательных кадров. Но я не сентиментальна. Еще я могла бы вспомнить звук, с которым голова тринадцатилетней девочки ударяется о красную кирпичную стену спортзала, а рядом стоит ее стройная подружка с аккуратно завитыми волосами и молча смотрит на это, но я не злопамятна. Поэтому я просто дождалась, когда Лианна перестанет дышать, а затем взяла ее телефон. Надо же, хорошая у меня память, я даже помнила, когда у нее день рождения. Ей недавно исполнилось двадцать семь, как и мне. Я набрала с ее мобильного номер Стефана и отключилась, прежде чем тот успел ответить. Затем переписала в свой телефон единственный французский номер из ее записной книжки, а потом встала с кровати, позволив телу школьной подруги завалиться на бок, и методично прошерстила все ее вещи, разумеется не снимая перчаток: сумку на колесиках, косметику в ванной. Во внутреннем отделении ее сумки «Шанель» лежало несколько визиток – видимо, от перспективных клиентов из «Гштада». Среди них мне попалась карточка Руперта, но ее забирать не имело смысла. В бумажнике было несколько соток и билет на поезд с открытой датой. Все это, а также паспорт, банковскую карту и те бумаги, где значилось ее имя, я забрала, присовокупив к набору щетку для волос и помаду – в общем, все, что владелец может потерять или обронить, находясь под кайфом. Рано или поздно тут наверняка объявится этот Клере, поскольку номер оплачивал он. Достаточно одного взгляда на тело и стол, чтобы потерять всякое желание задавать лишние вопросы: мы как-никак в Париже, а «Павильон» – заведение респектабельное. На тумбочке никаких фотографий, книг или журналов, повсюду дешевая скомканная одежда. Человек, проживавший в этом номере, ничего собой не представлял, сразу видно. Я понятия не имела, где она жила, что сталось с ее родителями, она ровным счетом ничего для меня не значила. Из телевизора доносился голос Рианны, она пела что-то насчет зонтика. Я подняла с пола брошенный зонт и вышла в коридор. Да, вы правы, с каждым разом это дается все легче и легче. Возможно, я могла бы и не убивать ее. Но дело не в этом: я убила ее не потому, что не видела другого выхода. Это произошло со мной в третий раз, и уж точно не случайно.

23

Две недели на озере Комо пролетели совершенно незаметно. Здесь же две недели тянулись целую вечность: я расхаживала взад-вперед, курила, терялась в догадках, раз за разом прокручивала в голове все случившееся. Когда однажды вечером в конце моей улицы наконец замаячила фигура Клере, я еле сдержалась, чтобы не броситься прямо под колеса проносившихся мимо машин и не расцеловать его.

Однако кодекс настоящей леди гласит: никогда нельзя показывать виду, что вас обрадовал визит джентльмена. Я отправилась домой и заставила себя прочитать две длиннющие статьи в «Арт-ньюспейпер». Через некоторое время я взглянула на изящные часики из розового золота «Вашерон Аронд 1954»: без пятнадцати десять. Я расчесала волосы, сняла свитер и сапоги, надела гофрированную блузку от Изабель Маран и аккуратные лодочки от Сен-Лорана из восхитительной лакированной кожи бордового цвета, на в меру высоком каблуке. Что ж, начинаем игру! Выйдя на бульвар, я перешла дорогу рядом с автобусной остановкой, пройдя в нескольких сантиметрах от него, чтобы он почувствовал аромат моих духов («Тубероза» от «Гантье», приятный и выразительный). Я дошла до угла, замечая оценивающие взгляды в адрес моих обтягивающих серых джинсов и туфель на каблуке, а потом свернула налево на улицу Вожирар и вышла прямо к остановке такси на площади Сен-Сюльпис. Неподалеку, на улице Мазарини, находился один бар, который пришелся мне по душе. Интерьер был выполнен в стиле заведения, где устраивал свои оргии Жюльен, и напоминал буржуазный салон. По будним дням там никогда не бывало много народу. В баре делали неплохие коктейли, но сегодня я заказала чистый бурбон и медленно потягивала его, поглядывая на улицу через стильные занавески из сетки. Минут через двадцать он появился в поле зрения и устроился под козырьком подъезда напротив. Нас разделяло всего несколько метров, когда я вышла из бара, свернула налево и направилась в сторону реки. Шагов за спиной не раздавалось, – наверное, у его ботинок, грубых и коричневых, словно выпечка из супермаркета, резиновая подошва. Что ж, мой незнакомый друг, неплохо, неплохо!

Игра в определенном смысле доставляла мне удовольствие. На набережной я подождала его на перекрестке, смешавшись с толпой туристов, совершающих романтическую вечернюю прогулку. Я перешла по мосту на Сите, обошла вокруг Нотр-Дама, а оттуда направилась на остров Сен-Луи. Что ж, придется ему прогуляться, зато сбросит пару лишних килограммов. Вечер для декабря выдался на удивление теплый, в кафе на восточной оконечности острова не было свободных мест, а перед знаменитой мороженицей «Бертильон» стояла длинная очередь на всю террасу. Я ощущала легкое покалывание во всем теле, чувствовала себя очень живой, возбужденной, под его преследующим взглядом мои мышцы бедер и ягодиц все время были в тонусе. Я прошла по улице Сен-Луи-ан-л’Иль и по мосту Мари снова перешла на правый берег. Часы показывали четверть двенадцатого. Под мостом, как всегда, толпились бродяги. Исходивший от них запах грязи перебивал даже пары` дешевого алкоголя. Мои инстинкты обострились до предела, как у животных. Прислонившись к широкой балюстраде, я закурила и дала ему время догнать меня. Вряд ли он успел сильно отстать. Если же он умудрился упустить меня, то мне его искренне жаль. Но нет, вскоре он нагнал меня и прошел мимо так, что в свете ажурных фонарей не было видно его лица, но, бьюсь об заклад, рожа у него была кислая. Я нашла его имя в записной книжке и нажала «позвонить». Он остановился, чтобы ответить, и стал крутить головой, видимо не желая выпустить меня из виду.